Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

прикрытой двери чулана пробивалась светлая полоска. Стараясь не шуметь, Силин быстро подошел к двери и резко рванул ее.

Свет масляной лампы на мгновение ослепил Силина, а когда глаза чуть пообвыкли, он увидел сгорбленную фигуру, копошащуюся у самого пола. Первая мысль была, что он опрометчиво потревожил Домового, и быть теперь беде. Но когда косматое чудище обернулось и поднялось с колен, Силин с облегчением понял, что это всего-навсего человек. Простой тать. Нет, не простой. На лбу мужчины из-под всклоченных засаленных волос было видно выжженное клеймо. ВОР. Тот, увидев Силина, поначалу растерялся, потом весь подобрался, быстрым движением сунул руку за пазуху и вытащил здоровенный нож. Желтые отблески заиграли на клинке. Мужик криво усмехнулся, обнажив редкие темные зубы. Потом молча, как подброшенный пружиной, сделал резкий выпад вперед. Силин с трудом увернулся, сместившись в сторону. Тать этого и ждал, промчавшись мимо Силина вглубь коридора. Тот рванулся за ним, но бок неожиданно отозвался болью. Силин посмотрел на себя и увидел распоротый край рубахи и небольшой разрез на теле, из которого начала сочиться кровь. Вот черт. Силин глянул в темноту коридора. Шаги убегавшего вора уже стихли. Где-то у конюшен залились лаем псы. Ушел.

Силин еще раз глянул на рану и пошел к лампе, оставленной грабителем. Опустился, как тот, на колени. Пол в этом месте был разобран. Узкая лестничка вела вниз в небольшой подпол. Силин взял в руки лампу, еще раз огляделся по сторонам и начал спускаться вниз.

Помещение было маленькое и низкое, так что невозможно выпрямиться в полный рост. Силин пригнулся пониже и выставил вперед руку с лампой так, чтобы она поменьше слепила глаза. На небольшой полочке что-то стояло, прикрытое запыленным рушником. Под полочкой были свалены несколько здоровенных мешков из просмоленной холстины.

Силин аккуратно, чтобы не поднимать пыль, стащил рушник с полки. Под ним были свалены несколько чуров, похожих на идолов на капище. Чуры лежали вперемешку с засохшими травами, перекрученными кореньями, обгоревшими свечками и сломанными стрелами. Кумирня. Силин озадаченно вздохнул. Потом взгляд его упал на лежащие под полкой мешки. Силин поставил лампу на полку, аккуратно подвинув бородатого чура с молнией в руке, потом ухватился за один из мешков и с неожиданной легкостью поднял его наверх. Рванул веревку, не обратив внимания на скреплявшую ее печать. Запустил руку в мешок. Замер, не веря своим ощущениям. Поднял мешок повыше и буквально выплеснул его содержимое на пол. Мягким, переливающимся в свете лампы потоком из мешка лилась река мягкой рухляди. Соболя, горностаи, чернобурки… Мягкое золото.

Силин забыл о ране. Он стоял, отирая рукой пот с вмиг вспотевшего лба. Сделал шаг назад. Под каблуком хрустнула восковая пломба, сорванная Силиным с мешка. Простая зигзагообразная линия. Три гребня вверх, три вниз.

* * *

Вернувшись из чулана, Силин осушил полкувшина медовухи и уснул мертвецким сном. Проспал он почти до полудня. Разбудил его шум за дверью. Тихомир с кем-то громко спорил. Потом дверь с шумом распахнулась, и в спальную вломился здоровенный монах, опоясанный саблей и с пистолем за поясом.

— Ты, значит, барин тутошний. Собирай тогда людишек своих.

Силин непонимающе посмотрел на него, потом перевел взгляд на стоявшего за широкой спиной монаха взволнованного и перепуганного Тихомира.

— Мы с Кириллова монастыря. Сам же просил капище поганое жечь, — пробасил монах. — Ну вот, побили нас проклятые. Хрестьяне-то разбежались, а брата Илью, царство ему небесное, порубили, да брата Никодима тоже, но не до смерти. Наить надо безбожников. И покарать.

Под его тяжелым взглядом Силин встал с постели. Ему неудобно было показаться перед черноризником в портках и рубахе. Голова гудела от вчерашней выпивки, бок саднил от ночных приключений, холодный пол неприятно морозил босые ноги. Монах это заметил и усмехнулся. Силин увидел эту пренебрежительную усмешку даже через густую чернявую бороду воинственного инока, но ничего не ответил. Бросил Тихомиру резко:

— Давай, Тишка, клич Василя и холопьев боевых сюды!

Тихомир опрометью бросился выполнять приказ. Монах удовлетворенно хмыкнул, пошел за управляющим, потом развернулся и произнес, улыбаясь:

— Богоугодное дело делаем! Поторапливайся только.

Силин перекрестился и поклонился. Инок даже не обернулся. Силин подождал, пока монах уйдет. Глянул еще раз на его широкую удаляющуюся спину и пошел к брошенной на лавке одежде. Поверх кафтана, тускло отливая золотом, лежал медальон, подобранный им на лесном капище. Силин остановился и на секунду задумался. Он совершенно четко помнил, что оставил его в сундучке в кладовке. Не просто положил, а закрыл на ключ, который висел у него на шее рядом с нательным крестиком и ладанкой. Силин машинально проверил, на месте ли ключ. На месте.

В этот момент в сенях зашумели голоса и забухали тяжелые шаги. Собирались боевые холопы Силина. В покой вошел Василь. Уже облаченный в доспехи и при оружии. Когда только успел. Силин окинул его ироничным взглядом:

— Что, Василь, вооружился так? Али муж какой вилами тебя пощекотать захотел, как ты его жену пощупал?

Василь на шутку не отреагировал. Поправил саблю на поясе. Тут заметил потрепанный вид Силина.

— Давай, пан Николка, помогу сброю надеть… Вооружиться-то нужно как следует! А?

Силин бросил взгляд на лежащий поверх одежды медальон. Сам не отдавая себе отчета, он подумал, что не хочет, чтобы Василь его видел.

— Вот разакался, черт нерусский, сам я как-нибудь… Лучше воинов поди проверь.

Василь кивнул и молча вышел. В дверях остановился.

— Ты, пан Николка, не шути с погаными. Там не только хлопы. Там и казаки, и солдаты беглые. Нешуточное дело.

— Да иди давай уже… То же мне нянька нашлась.

Василь вышел. Силин молча подошел к лавке и взял в руки медальон. Покрутил его в руках. Снова, как тогда на капище, по руке пробежала теплая успокаивающая волна. И тут он понял. Это оберег. Силин слышал о таких. Отклики стародавних часов. Поганых времен, когда Русь не приняла крест. Силин хотел уже положить его куда-то подальше от себя, но остановился. Ну конечно. Оберег же на то и нужен, чтобы о-бе-ре-гать! От тех самых злых поганых божков! Точно!

Обрадованный, быстро, как будто боясь передумать, Силин снял с шеи небольшой кожаный мешочек с землей из Ёгны. Мать дала ему его, когда он отправлялся новиком в свой первый поход. Она тогда насыпала серой, похожей на пыль, землицы из-под порога. Всегда на своей земле стоять будешь! Силин с трудом развязал затянутый много лет назад узел и засунул внутрь металлическую пластинку. Заправил мешок за рубаху и замер. Ведь только что своими руками он