Юрий Пернатьев - Тайны и феномены эпох. От древних времен до наших дней

Рыцари Круглого стола. При этом словосочетании возникают образы, многократно воспроизведенные всеми видами искусства и литературы. Лучшие кельтские воины числом 150 под водительством могущественного короля Артура собираются вместе, чтобы совершить древние рыцарские обряды, повести неторопливые беседы о чести и достоинстве, любви и мести, славе и предательстве.

Таким же романтическим ореолом окружены их подвиги, полные благородства и мужества, готовности пожертвовать жизнью ради дамы сердца. Не менее впечатляют рыцарские турниры, сражения за право обладать чашей святого Грааля, дарующей возможность приобщения к лику бессмертных.

В наше время понятия рыцарь, рыцарство используются в сугубо историческом контексте или употребляются в переносном значении, что понятно: ведь со времен короля Артура прошло столько столетий и романы о нем – не более чем ми- фоэпическая традиция. Хотя рыцарские ордены и просуществовали до XIII -? XIV веков, но уже людьми раннего Средневековья подобные легенды воспринимались как народные сказания или разрозненные упоминания в хрониках.

О стиле таких сочинений можно судить, читая «Хроники» Уильяма Малмсберийского, составленные в 1125 году. В них говорилось: «О сем Артуре британцы сложили многие легенды и с любовью рассказывают о нем и поныне. Истинно был он достоин, чтобы подвигам его было воздано не в досужих вымыслах, но в подлинной истории».

Спустя несколько лет после «Хроник» Уильяма Малмсбе- рийского появилась книга, обозначившая новый поворот в традиционном повествовании. В «Истории бриттских королей» Гольфрида Монмутского Артур уже предстает монархом, завоевателем мира, окруженным изысканным двором и доблестными соратниками. Центральные персонажи, бывшие в ранней поэтике Уэльса всего лишь бледными тенями, обрели рыцарское величие, а королева Гвиневера выступала в роли неверной жены. Появился и другой важный персонаж – волшебник Мерлин, сыгравший решающую роль в освящении миссии Артура.

«История бриттских королей», описывающая самые давние времена Британии, сразу же приобрела огромную популярность. А вот высоколобые ученые встретили книгу в штыки, назвав ее апокрифом, глупостью, мистификацией и полнейшим бредом. Джефри же уверял, что, работая над своей «Историей…», пользовался оригинальным документом на языке бриттов, который получил в подарок от некоего архидьякона Оксфорда.

Почти единогласно было решено, что этот «оригинальный» британский документ, как и остальные, сообщенные Джефри факты, – не что иное, как обыкновенные выдумки, измышления и фальсификация. Такое мнение отнюдь не помешало этому, несомненно апокрифическому, труду превратиться в настоящий бестселлер.

Практически невозможно найти в тогдашней цивилизованной Европе двора, где не читали бы вслух «Историю…» либо не спорили о ней. Король Артур стал модным героем, а спустя еще два десятка лет читатели смогли насладиться целым циклом романов, оттеснивших на задний план самого Карла Великого, героя более раннего цикла французских эпических сюжетов.

Произведение действительно оказалось любопытным в литературном отношении. Джефри, хоть и придал книге серьезный и научный характер, однако не ограничился сухим хроникерским упоминанием об Артуре. Он включил в предание целый роман: обстоятельства рождения короля, приход к власти, извлечение меча Эскалибура, женитьбу на Гвине- вере и ее измену и, наконец, последний путь короля на Авалон в 542 году от P. X.

Назвал также основных, впоследствии канонизированных, соратников Артура – Гавейна, Кэя, Бедивера, туда же втиснул множество дегендарных и сказочных элементов вместе с чародеем Мерлином. Не забыл и о магической доставке каменного круга Стоунхенджа из Ирландии на равнину Солсбери. Так Джефри Монмутский фактически заложил краеугольный камень под будущее здание легенды, и ему, бесспорно, принадлежит авторское право на нее. Более поздние авторы недалеко ушли от начертанной Джефри схемы.

Вклад же «Истории бриттских королей» в английскую литературу был поистине колоссальным. Можно смело утверждать, что не будь Джефри Монмутского, не было бы Чосера и елизаветинской драмы. А если б не было Чосера и елизаветинской драмы, то неизвестно вообще, как выглядела бы история английской литературы.

Что касается французов, уже имевших собственный эпос о Карле Великом и романы о деяниях его паладинов, то личность Артура как короля бриттов была им и скучна и непоэтична. Зато во Франции возник большой интерес к спутникам Артура, рыцарям Круглого стола, поскольку в те времена существовала мода на повести о деяниях одиноких путников и, разумеется, о любви. Идеалом и лейтмотивом песен и романов французских труверов были галантные куртуазные чувства, сердечные похождения бравых рыцарей и подвиги, совершаемые в честь и защиту прекрасных дам. Особым типом баллады и любовного романа стали британские романсы – о любовных шалостях рыцарей Круглого стола.

Период, о котором идет речь, – это время мощной экспансии артуровского мифа в Европу. Поэзия французских труверов была известна и популярна всюду, поскольку тогда старофранцузский язык был языком всей цивилизованной Европы, он использовался и был популярен в Британии задолго до вторжения Вильгельма Завоевателя. В битве под Гастингсом, например, англосаксонские и франко-норманнские рыцари взаимно оскорбляли друг друга по-французски.

Известнейший трувер Кретьен де Труа, придворный поэт Марии Шампанской, начал эксплуатировать столицу Артура Камелот исключительно как фон к первой сцене. Здесь начинались приключения, отсюда рыцари отправлялись в поход, король благословлял их и больше в повествовании не появлялся.

Более важную роль играли его соратники. Кретьен написал целый ряд рифмованных романов о благородных рыцарях, большинство из которых имеют аналоги в возникших в тот же период версиях валлийских романов и эпосов. Хотя, в общем-то, до сих пор неизвестно, кто у кого «списывал» – Кретьен у анонимных валлийцев или же наоборот. Но, как бы то ни было, корень был явно один и тот же – кельтская мифология. Песни кельтских бардов, исполнявшиеся в замках англо-норманнских рыцарей, переправлялись в континентальную Европу и становились там не менее популярными, чем в Англии.

А вот действительно оригинальным произведением, созданным Кретьеном, был роман «Ланселот, или Рыцарь на телеге» с учетом включения в схему легенды, важной для сюжета, – любви рыцаря к супруге Артура королеве Гвине- вере. Роман Кретьена воспевает известную и впоследствии канонизированную историю похищения королевы коварным князем Мелеагантом и освобождение ее героическим Ланселотом Озерным. Название романа оправдывается тем, что рыцарь, потеряв боевого коня, вынужден спешить на выручку королеве, воспользовавшись крестьянской телегой.

В те времена роман должен был невероятно возбуждать рыцарей и выжимать слезу у благородных читательниц, ведь для человека, посвященного в рыцари, езда на телеге была неслыханным позором. Кто-то из замка Мелеаганта, видя приближающегося Ланселота, воскликнул: «О, рыцарь на телеге! Вероятно, его вешать везут!» Книжный Ланселот мужественно перенес этот стыд, пожертвовав ради любимой дамы гордостью и рыцарской честью, потому что обожал горячо и искренне.

Нет слов, умел Кретьен возбудить аудиторию, проявляя тем самым лучшие качества великих бардов. В его исполнении Артуровские легенды впервые становятся литературой. Тематика и направленность отходят на второй план, главными становятся форма и манера повествования.

Роман «Персеваль, или Легенда о Граале» стал последним произведением Кретьена, большим вкладом поэта в строение Артуровских легенд. Здесь появляется то, чего ранее не было, – чаша Грааля. Давший название книге герой Персеваль Уэльский – это невинный юноша, пожелавший стать рыцарем. На пути ко двору Артура с ним случаются разные забавные приключения. Кретьен снова «щекочет» аудиторию – французов особенно забавляет то, что девственник Персеваль постоянно упускает возможность соблазнить встречающихся на пути дам.

Уже будучи рыцарем, он попадает в таинственный замок Короля-Рыбака, страдающего от неизлечимой раны. Персе- валю демонстрируют удивительный сосуд, именуемый Граалем. Показывают ему и истекающую кровью.пику. И тут наступает неожиданный поворот в повествовании. Начинается мистерия, и на глазах у изумленной публики исполняется некий таинственный обряд, Великая тайна. И все – повествование обрывается.

Персеваль не задал вопроса, которого ожидал Король- Рыбак. А Кретьен не закончил произведение, оставив читателям загадку…

Ну и, наконец, черту под всеми мифологическими изысканиями подвел в 1485 году рыцарь Томас Мэлори, составив полную и самую известную версию повествования о короле и его рыцарях. Книга первого в истории романиста «Смерть Артура» стала классикой, а изображенная в его версии картина закрепилась в качестве классического образца легенды о тех далеких временах.