Александр Маркьянов - Слепящая тьма. часть 2

— Это и есть плата, которую с нас требует новый мир. Мир который мы создали…

Томас Рамайн резко повернулся

— Какой мир, Боб? О чем ты?

— Мир после 9/11. Иногда мне кажется, что когда-нибудь, через несколько сотен лет, дети в школах будут изучать 9/11 как переломную точку. Как мы сейчас говорим — до рождества Христова после рождества Христова…

— Брось… Мир всегда бы таким и после 9/11 он ни на йоту не изменился. Разница в нас самих, и в том как мы на него смотрим. 9/11… в этот день нам просто дали по морде, да так что у нас слетели с носа розовые очки. Вот и все. Не стоит воспринимать хорошую затрещину как крушение мира.

Министр обороны США Роберт Гейтс не стал отвечать. Он знал Рамайна уже более сорока лет, еще со времен совместной работы в отделе по борьбе с советской угрозой, и знал что его не переспорить.

— Ты нам нужен — коротко сказал он

— Обратись к моему начальству с запросом о сотрудничестве

— Мне не до смеха.

— Мне тоже. Ты не задумывался, что в том, что мы здесь стоим и разговариваем как два разведчика в чужой стране есть что-то ненормальное?

— У нас нет выбора.

— Не надо. Выбор есть всегда. Когда ты живешь в доме, где воняет дерьмом, где в гостиной дерьмо, где на кухне дерьмо, где в душе дерьмо — у тебя есть выбор. Продать дом и переселиться жить в другой. Купить противогаз. Наконец, взять швабру и как следует убраться.

— Мы предпочитаем в таком случае надеть противогаз. Пусть и самый дорогой.

— Вот в этом то и проблема. Вместо того чтобы убрать дерьмо — мы покупаем противогаз и живем рядом с дерьмом, которого становится все больше и больше. Когда противогаз уже не спасает — мы покупаем новый, еще более дорогой. Но убраться в голову нам не приходит, потому что не хочется запачкать руки. Чем дальше — тем дерьма больше и тем больше нам придется запачкаться, когда мы все-таки решим убраться

— Ты слышал последнее выступление на СНБ? — сменил тему министр

— Кого? Негропонте, что ли? Слышал. Уничтожить Аль-Каиду не удается…

— И что ты насчет всего этого думаешь?

— Негропонте мастер грязной игры. Он привык к тому, что с ним играют по правилам, он же о них не задумывается. Уничтожать Аль-Каиду — это не эскадроны смерти организовывать.

— Есть альтернативный план. Нам нужно развязаться с Афганистаном, привести там все в приемлемые рамки и уйти. Иначе мы не уйдем оттуда никогда и кончим, как кончил Советский Союз. Кое-кому это нужно чем дольше мы там находимся — тем больше им на счета капает денег. Я предлагаю участвовать тебе в альтернативном плане афганского урегулирования. И не только тебе, но и твоему сыну.

— Ты на него уже вышел?

— Нет…

— Рассчитывал, что роль вербовщика возьму на себя я… Не выйдет.

— Черт, это же наша страна!

— Ты это мне говоришь?!

Министр подавил в себе раздражение — за время работы в ЦРУ он хорошо научился это делать.

— В чем проблема?

— Проблема? Да хотя бы в том, что у нас нет больше страны. Верней, проблема в том, что в нашей стране нет единой власти а есть группировки каждая из которых преследует собственную цель. Вспомни Ирак. Хоть кто-то понес ответственность за то что там произошло?

— Было принято политическое решение. Единство власти в этом и заключается.

— В том чтобы замести мусор под ковер и так там оставить до лучших времен или до досужего журналиста всюду сующего свой нос? — Рамайн внезапно сменил тему, словно переключатель щелкнул — ладно, рассказывай, что там у тебя…

— Ты помнишь советский отдел?

— И?

— Тогда мы работали система против системы. В КГБ был американский отдел, у нас советский отдел. Система против системы. Сейчас мы пытаемся работать системой против одного человека. Это все равно что пытаться машиной убить комара. Для того, чтобы уничтожить или захватить в плен одного человека — нужен другой человек.

— Бен Ладен создал свою систему. Это не Карлос Шакал, он не одиночка.

— Его система в корне отличается от нашей. В ней отдельным исполнителям и мелким группам дается куда больше самостоятельности и свободы, чем у нас. Это не система — скорее это конгломерат людей, объединенных общей целью. Кроме того — мы столкнулись с совершенно новым типом сопротивления в Афганистане. Мы идем вперед, они отступают без боя, сдают позицию за позицией. Как только мы зачищаем территорию и отходим, они возвращаются. Нас просто не хватает, для того, чтобы контролировать Афганистан нужно не меньше трехсот тысяч человек. Такой контингент мне не дадут никогда. Следовательно, нужно сделать что-то такое, что не позволит им отступить. Война, как и во времена СССР, должна вестись не только и не столько оружием.

— И что ты предлагаешь?

— Нужно вывести их на бой, поставить позади них стенку. Сделать так, чтобы отступить для них означало бы позор. Эти люди воспринимают по-своему понятие "честь" и на этом можно сыграть. А сыграть можно только одним способом — взять Бен Ладена, причем взять его живым.

— Взять Бен Ладена… — повторил Рамайн — и чего мы этим добьемся? Мне кажется, что вопрос здесь немного в другом, Бен Ладен — символ и не более того. Возьмем его — на смену придет другой. Война идет потому что она соответствует интересам неких лиц и у нас и с той стороны. Пока есть эти интересы — война никуда не денется. Причем что с той что с другой стороны, что для тех что для этих — я имею в виду высшую прослойку, ислам и все эти символы — пустой звук. Если это будет выгодно — они будут молиться на телевизор.

— Верно. Но те, кто с нами сражаются — они то верят! Если мы пообещаем судить Бен Ладена в Афганистане и повесить его там — ситуация взорвется. Бен Ладен — символ исламского сопротивления, если мы сделаем то что обещаем — позор падет на всех афганцев, верящих в Аллаха! Позор, от которого уже не отмыться. Никто не останется в стороне.

— И если ситуация взорвется… мы примем бой. Так?

— Вот именно. Никто не сможет остаться в стороне, даже те кто скрываются до поры до времени — и те возьмут автомат. Честная война, лицом к лицу. Мы решим ситуацию за месяц — и пусть это будет жестокий и кровавый месяц, пусть еще немало людей найдет смерть в горах — это будет последний месяц войны. После этого — воевать с нами больше будет некому.

Странник появился быстро — быстрее, чем я думал. Странник — так я назвал этого старика, потому у каждого должно быть свое имя, каждого надо как то называть. Если я не знаю его настоящего имени — так пусть будет Странник…

К майору Валецки я подкатываться не стал. Внял совету морпехов и не стал усугублять. Кроме того, выглядела она так, что я совсем не был уверен в том, что после этого "подката" останусь в живых и смогу когда-нибудь произвести на свет божий наследника. В общем и целом — решил не рисковать.

Странник появился с рассветом, так рано что меня пришлось будить дежурной смене. Он шел от кишлака, от стоянок, вся одежда его была в пыли, и лицо и руки его тоже были покрыты пылью. Солнце как раз вставало над горами, высвечивая лучами этот природный амфитеатр, и он шел со стороны восхода, будто посланник каких-то высших сил. Посланник солнца…

Интересно, откуда он? Как он здесь появляется? Скорее всего, откуда-то из j-bad[4], а может и из Кабула. Машин много по трассе ходит…

Как это и полагается достойному хозяину, я вышел приветствовать гостя.

— Я рад приветствовать вас в моем доме.

— Да пошлет Аллах удачу Вашему дому! — мгновенно отозвался Странник и улыбнулся — человек, на которого никогда не наденут наручники, передает вам свое благословение…

— Да благословит Аллах и его… — вежливо ответил я, ибо свободное время я потратил не только на пиво и на карты, но и на изучение материалов по местному языку и обычаям, предоставленных ЦРУ США.

Странник не топился войти в дом, мы так и разговаривали за пределами его стен

— Шейх выполнил свое обещание, и мы надеемся, что вы выполните свое…

Про то, что обещание выполнено, я знал — только вчера проверил банковский счет. Сейчас это вообще легко делается — компьютер со спутниковым интернетом позволяет устраивать свои дела из любой точки земного шара. Смотреть на состояние своего банковского счета — для меня вообще одно из любимых занятий, признаюсь, ибо все свои кредиты, взятые в свое время на развитие бизнеса, я погасил, а новые не брал — не было смысла. Проще работать на свои, нежели быть рабом банка…

— Обещание свое я сдержу. Но есть нечто такое, что я должен сказать лично шейху. Теперь, когда я убедился в том, что он выполняет договоры заключенные даже с неверными, есть нечто такое, что я должен сказать лично ему.

Странник задумался

— Так ли важна эта новость иностранец, что ты не можешь передать ее через меня? Клянусь, что мои уста не произнесут ни слова из того что ты мне скажешь, пока я не увижу шейха.