Дмитрий Старицкий - Ловец человеков

По дороге зацепил за шкирку младшего де Соло — он вроде как ко мне приставлен тут для услуг, если я правильно расслышал речи комитета по встрече.

— Повозку на луг за моими вещами послали? Нет? Чего тогда тормозишь? Мне тут нужен мой шут — мне скучно, и Бхутто не помешает. И обязательно чтобы коней послали за сеньорами де Базан. Разместить их в этой же башне, что и меня. Понял? Исполняй. И еще… часа через два пришлешь мне ответственного за расселение моих людей в кастелло. С планом и списком.

Пацанчик тупо покивал мне пышной, свисающей на одно ухо береткой и уже собрался сорваться с места, как я его тормознул:

— Повтори приказ.

Ну, так и есть, половину перепутал. Заставил его выучить наизусть передаваемое приказание и только после этого отпустил.

Королевские апартаменты размещались на втором этаже кастро дель рей и состояли из трех больших высоких комнат, расположенных кривой анфиладой вокруг лестницы: приемная, кабинет и спальня. Окна были узкие — человек не пролезет, закрытые деревянными ставнями. Сквозь щели поигрывал легкий сквознячок. Эти же щели служили освещением.

Микал собрался открыть ставни, но я его остановил. Мне понравился этот полумрак. И не хотелось впускать горячий воздух в эту прохладу, хранимую толстыми каменными стенами.

Озадачил я его срочным поиском информации о нужных нам ремесленниках и торговцах и отправил, оставив денежную сумку у себя.

В спальне я, сбросив сапоги, завалился на кровать и приказал Филиппу, чтобы меня хотя бы полчаса никто не тревожил.

Эскудеро, прибрав мое оружие на специальную резную стойку, положил пистолет на табурет, который специально подтащил к кровати с правой стороны — знает уже мои привычки. И пожелав мне приятного отдыха, удалился, прикрыв за собой двери.

Марк остался в спальне, сел по-турецки под окном, положив на колени свою скоттскую секиру и, казалось, спал с открытыми глазами или просто медитировал. Но на малейший шум его глаза моментально реагировали, взблескивая яркими белками. Вот ведь человече, взял на себя добровольно функции моего бодигарда и ничего пока не требует взамен. Если бы я его не одел, так бы голым и ходил. Может, это все потому, что он говорит на языке, которого я не знаю. Но мне с ним так даже спокойней.

Я прикинул, засыпая, что пора мне заводить опытную секретаршу, чтобы она хоть как-то упорядочила мой рабочий день, а то все как-то спонтанно получается. И все дела — срочнее срочного. Вот я тут целый царь, а доступность к моему уху у всех даже свободнее, чем к директору малого предприятия. Непорядок…

Снилась мне студенческая дискотека в МГУ, в главном здании, в зоне «В», на десятом этаже, в период исторического материализма, когда я был молод по первому разу. Как всегда там, на пару пришлось не больше тридцати квадратных сантиметров танцпола. И первая партнерша часто оказывалась и единственной. В такой-то давке. А мне не повезло, зацепила меня с ходу какая-то крокодилка с юридического. И весь вечер насмарку пошел. И так мне стало обидно за бесцельно потраченное время…

Через пару часов меня разбудила Ленка, которая, властно покрикивая на местных слуг, расставляла по углам мой багаж. Красота этой девушки, которая полностью в моем распоряжении в любое удобное для меня время, как-то примирила меня с крокодилкой из сна. И настроение поднялось.

Сиеста закончилась, «вставайте, граф, вас ждут великие дела». Правда, я уже король, но все еще и граф, причем дважды. Королевство у меня даже еще не в управлении, а вот графства и виконтства — в собственности. Есть тут некоторая приятная разница.

Я снова в Средневековье, которое что-то стало меня доставать. В первую очередь отсутствием привычных мелочей, которые делают жизнь удобнее. Во вторую — отсутствием друзей. Это я Саншо друг, а он мне? В третью — отсутствием книг. Так и тянет почитать какую-нибудь ботву, пусть даже любовный роман. Или кино посмотреть, наконец. Даже плохой фильм, дабы покритиковать. Налицо сенсорный голод, дружище, несмотря на обилие новых впечатлений от путешествия. Но все равно какая-то часть мозга голодает, не получая подпитки привычной информацией. Даже той, которая раньше шла просто фоном. Рекламой, к примеру.

А главное, полная невозможность уединиться. Всегда вокруг меня если не толпа, то хотя бы пара-тройка человек. Ближники. А так хочется порой побыть совсем одному…

В студенческие времена, когда меня доставала многолюдством общага, я шел в музей — Донской монастырь, на старое дореволюционное кладбище. И там, практически в полном безлюдье, среди красивых памятников и надгробий, под ласковым ветерком накатывало спокойствие, на время примирявшее меня с самим собой. Особенно осенью, в золотой листопад. Даже на Ленгорах никогда не было такого уединения. Что-то всегда мешало: то пьяная компания отдыхающих, то шум автомобиля, а то и просто пароход на реке с неубиваемым культуртрегерством: «Миллион, миллион алых роз…»

Потом, в музее, был у меня уютный закуток в полуподвале, где всегда можно было укрыться от проблем, хотя бы на время.

Здесь же уединиться можно только в исповедальне. И то на пару с попом, который через решетку задает тебе неудобные и неприличные в обществе вопросы.

И как будто вторя моему минорному настроению, в ставни дробно застучал дождь. Самый настоящий. Как там мои, на лугу? Успели шатры поставить или мокнут?

Конь снес меня с холма быстро. Вниз — не вверх.

Оглядевшись на месте, я понял, что мое беспокойство было излишним. Все организовалось без меня в автоматическом режиме. И без моих ценных указивок тут все знали, что нужно делать и в какой последовательности. А нежный мой товар спас капудан, прислав своих матросов с запасным парусом.

Я ходил меж палаток и накрытых парусным брезентом куч чьего-то скарба и видел мокрых, но счастливых людей. Глядевших на меня с какой-то нежностью, несмотря на то что за моей спиной постоянно маячил злой и страшный Марк. Видно, негр первый раз сел в седло, когда сорвался за мной из замка. И теперь передвигался враскоряку, что человеколюбия ему отнюдь не прибавляло.

Сьер Вото и сержант четко и быстро отчитались в проделанной работе, особо напирая на то, что все специи спасены и потерь товара нет. Вот так всегда: сорвался сюда я в заботе о людях, а они считают, что меня жаба пригнала имение спасать.

Базанов и амхарцев видно не было. Как сказали, они уже в замок перебрались.

Слава богу, что дождь был совсем не ливень. И достаточно теплый, чтобы народ от него не расхворался. Но зарядил он, судя по обложившим небо облакам, надолго.

Дождь не дождь, а пора в замок перебираться всем. Сушиться. Попить горячего вина и отдохнуть. Те, кто с табуном останется или при охране вещей, тем просто не повезло. Но это так я думал, а люди решили иначе и не стали бросать на произвол судьбы свое имущество, «нажитое непосильным трудом». Особенно когда сарацины со своей галерой рядом стоят. Народ вороватый по определению.

Но подоспели из замка три крытых фургона и потихоньку, определившись по жребию, три семьи стали перетаскивать в них свои пожитки. Остающиеся бомжевать на свежем воздухе охотно им помогали.

Из крайнего шатра высунулась помятая рожа Грицка, который, расчесав пятерней оселедец и стряхнув с руки капли небесной влаги, задумчиво произнес:

— Razverglis chlyaby nebesnie…

В ответ ему из шатра женский голос низкими обертонами напел на языке франков:

— И охота тебе на облака пялиться… Давай еще покувыркаемся, сладкий. Пока дождь идет, нас никто не потревожит.

Я не стал парню обламывать кайф. Пусть его… сбросит лишнее напряжение. Все же пять лет он без женского общества; только с веслом обнимался. Не обозначая своего присутствия, дождался, пока казак Мамай втянется обратно в шатер, и продолжил обход лагеря, который стал уже сворачиваться, так до конца и не обустроившись.

Пора в замок возвращаться. Как ни странно, но я тут был лишним, хотя в последнее время уже как-то привык считать себя основным.

Потихоньку ретировавшись с луга на холм, я насколько мог тихо протырился в королевскую башню замка, который, как я узнал, построили еще англичане в период своего господства над Аквитанией.

Чувствовал я себя при этом немного не в своей тарелке. Всегда неприятно осознавать собственную зависимость. Не стал бы я кронпринцем или недоделанным королем, как сейчас, вот фиг бы я выжил в это время простым попаданцем. В том, что я тут выжил и даже неплохо себя чувствую, нет ни малейшей моей заслуги. Меня сохранило мое окружение, которому в верности короне на моей голове плевать на все мои странности и непонятности. По большому счету плевать им даже на чужую душу в моем теле. То, что мне по голове прилетело, это так… оправдание в пользу бедных. Если кто о чем и догадывается (вряд ли о попаданстве, до такого тут еще не додумались), то молчит в тряпочку, так как судьбу свою прочно связал с жизнью моей тушки, а не чучелка. Для многих из них я даже не человек, а знамя, за которым они идут. Герб, который их осеняет. Символ незалежности от чужеземных властителей. И осознать это требуется четко, как бы это ни звучало унизительно для такого красивого и умного меня. Такого знающего, опережающего всех вокруг на полтыщи лет и несколько научно-технических революций.