Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

Тот, понимающе на него глядя:

— Подзаработать лишний червонец никто не откажется. Почти никто…

— Не могли бы Вы порекомендовать мне несколько своих коллег — обладающих бойким пером, достаточно авторитетных — чтоб протолкнуть статью и, при этом — материально нуждающихся?

— Да, сколько угодно! Если за деньги, конечно.

Так, я стал беднее ещё на двести пятьдесят рублей… Зато стал владельцем довольно внушительного «списочка».

* * *

После побоища, все наши устроились на ночлег и отдых кто куда — большинство через Губком РСКМ. Анисимова же с Конофальским пригласил к себе в «апартаменты» сам Жданов.

Елизавету, Мишку, Кузьму и близнецов Саньку да Ваньку, как и главного виновника «торжества» — Василия Пупкина, я приютил у себя на снятой квартире.

Выспавшись к обеду, перекусили по скорому, привели себя в порядок — то да сё и, я говорю несколько ожившему к тому времени «виновнику»:

— Василий! Наши ребята первый раз в Нижнем Новгороде… Не мог бы ты показать им достопримечательности сего славного города?

— Конечно покажу, — тот с превеликой готовностью, — о чём разговор?

Мишка-Барон, мельком понимающе на меня взглянув:

— Хотя в своё время, я этими «достопримечательности» досыта наелся… Схожу, прогуляюсь за компашку.

Как самому ответственному и надёжному, протягиваю ему пару сотен рублей с мелочью:

— Это вам карманные деньги на «хлеб и зрелища». Я же схожу на рынок за продуктами и, этим вечером мы с вами закатим грандиозный пир!

Посмотрел вопросительно на ещё здорово хромающую Лизу:

— Поможешь мне или ты с ребятами?

Чуть покраснев, та небрежно махнула рукой:

— Конечно, помогу — что я там в городе не видела? Полуголых барышень в витринах нэпманских магазинов?

У Домовёнка отвисла челюсть, а Санька да Ванька — как два мини-трактора, потащили Васю за оба рукава враз:

— Быстрей пошли «достопримечательности» смотреть!

Едва ребятишки вышли, Елизавета повисла у меня на шее, впившись губами в мой рот — как медицинская пьявка и, у нас с ней повторилась апрельско-августовская «история». В этот раз, моя партнёрша по этому «недотраху» кончила три раза и с детской непосредственностью поделилась со мной ощущениями:

— Серафим… Я как на метле летала… У нас, с каждым разом «это» получается всё лучше и лучше!

У меня не повернулся язык сказать ей: «Следующего раза не будет!».

В изнеможении, та практически голая возлежит на моём спартанском ложе, разметав роскошные русые волосы по подушки и, всем видом показывает — что не против повторить. Еле-еле удержался, чтоб не накинуться на неё снова и, уже «по-взрослому» — «отодрать» по полной программе. Не будь мне «в совокупности» восемьдесят с лишним лет…

ЭХ!!!

Старость — это не возраст тела, старость — это склад мышления…

— Согласен, девочка — сегодня ты была в ударе, — накрываю её смятой простынёй от греха подальше, — однако, я вынужден бежать за продуктами — скоро ребята придут, а ужином ещё и не пахнет.

Принюхался: «пахнет» плотским пороком и развратом:

— Помойся — сегодня домком смилостивился над нами и воду горячую дал… И не забудь хорошенько проветрить помещение.

Уже убегая, кричу:

— Не валяйся там королевой после посещения фаворитом, Елизавета, а приберись в опочивальне!

* * *

Первым делом не на рынок, а к витрине ближайшего нэпмановского магазина. Лишь бы на своих активистов не напороться… Чёрт! Здесь никого нет, бежим дальше. И здесь никого.

Растерянно озираюсь:

— Блин, как всегда — когда не надо…

— Мужчина, я живу недалеко, — вкрадчиво сзади, я аж подпрыгнул.

— Легка на помине… Сколько?

— Шестьдесят рублей.

Просто охренеть!

— «Шестьдесят»⁈ Подруга, а ты в зеркало давно смотрелась?

— Ха! А ты, давно смотрел на свои штаны, дружок?

Опускаю глаза:

— Чё со штанами не так?

Ух, ты… А ведь и правда! По улицам бегать ещё ладно — а вот на рынок в таком виде идти нельзя. Та, видно поняв безвыходность моей ситуации, чуть зевнув:

— Конечно, можно зайти в любой подъезд и «потеребить гуся»…

Грубо прерываю:

— Папаше своему будешь советы давать, когда рядом с ним упокоишься… Тридцать пять!

— Пятьдесят пять и ни карбованцем меньше. Если чё — побегай ещё, поищи, поторгуйся…

— Ладно, уболтала на пятьдесят, жрица любви.

Чуть ли не книксен делает:

— Только из чувства сострадания к такому вежливому и воспитанному молодому человеку… Иди за мной.

Следую за ней и по дороге премило беседуем:

— Только давай сделаем «это» быстро… «По-французски» умеешь?

— Ну, а как же! По желанию клиента — хоть по-французски, хоть по-гречески, хоть по-собачьи… Не первый год работаю!

— Да я так думаю — даже не первый десяток лет. Поди, ещё Николая Павловича обслуживала, да?

— «Николая Павловича»? Нет, не знаю такого.

— Правильно: половой акт — не повод для знакомства с императором всея Руси.

— Возможно, он мне просто не представился…

— ХАХА-АХ!!!

Чуть не задохнулся со смеху.

Обижается:

— Чё, смеёшься? Меня мой барин учил, ещё в горничных — а вовсе не император. Как с Парижу приедет — обязательно чему-нибудь новенькому научит.

— Вот, сволочь! «Шлёпнули», я надеюсь?

— Да нет, он добрый был и сам давно помер, ещё…

«Торможу» на полном ходу:

— Надеюсь, не от полового истощения? А то я пожалуй, лучше уж — «гуся»…

— Да, нет — от собственной старости. Когда я к нему, ещё девкой двенадцати лет нанималась — ему уже годков сорок пять было.

— Долбанный педофил…

— Да, нет — его Григорием Парфеновичем звали.

Так, незаметно за светской беседой мы и пришли. По виду, это прежняя квартира того «барина-учителя» ныне превращённая в коммуналку — где бывшей горничной выделили комнату от щедрот новой власти.

Едва закрыв за нами дверь, сама по-хозяйски расстегнув мне брюки и доставая «хозяйство», она «его» сперва оценивающе помяла:

— Ишь, как тебе приспичило! Как окаменел.

Затем, перед тем как приступить к делу:

— Желание есть — можешь дальше балаболить, мне это не мешает.

— Ты так думаешь? Тогда я расскажу тебе анекдот про гаишника и минетчицу…

— Про кого?

— Ну, это… Про милиционера и особу — вроде тебя. Только смотри не прикуси — анекдот очень смешной!

— Женишься когда — бабу свою учить будешь!

«Бабушка русского минета» и вправду — дело своё знала и сделала «это» быстро, чуть ли не в