Спасти настоящее - Михаил Васильевич Шелест

но ты забыл эту поговорку. Собирайся, поехали, — неожиданно сказал Дроздов.

— Куда? — Сразу побелел Питовранов.

Председатель КГБ посмотрел с прищуром на собеседника.

— На Лубянку, Евгений Петрович. Будешь открывать свои секретные материалы и архивы. Неужели ты мог подумать, что я поверю, что ты что-то хранишь не в стенах комитета? Я уже вычислил где. Не охота стены ломать.

Питовранов сидел, словно проглотил кол или сел на ежа.

— Не понимаю, как ты мог догадаться. Или это твой «Ванга»?

Дроздов произнёс нашу с ним любимую фразу:

— Мамаша, пойдёмте в закрома.

Глава 14

Питовранов и Дроздов вышли из кабинета председателя палаты, потом из приёмной и пошли по длинному коридору мимо дверей, из которых, как из окошек часов «кукушки» начали выглядывать и прятаться сотрудники. Вероятно, весть об «аресте» руководителя разлетелась по зданию мгновенно.

Дроздов шёл впереди. За ним шел я, за мной Питовранов, за ним двое моих ЧОПовцев в гражданской одежде. В таком порядке проследовали к машинам и доехали до Лубянки.

Поднялись на этаж второго управления «секретно-политического» управления и Евгений Петрович, войдя в первый же кабинет двадцать первого управления, открыл дверь встроенного одёжного шкафа, вставил и провернул ключ, повернул по часовой стрелке на сорок пять градусов настенный бра.

— Здесь два отверстия для ключей. Один у меня. Подходит ко всем хранилищам. И у каждого начальника в отделах свои.

Открылась деревянная панель, которая оказалась обычной дверью.

— Так в каждом кабинете, полагаю? — Спросил Дроздов.

Питовранов кивнул.

— А радио? Шифровки?

— У начальника отдела узел связи и свой шифровальщик.

— Молодцы! Связь с Лэнгли прямо из здания! Молодцы! Миша, посмотри, что там? — Попросил Дроздов меня.

Я лёг на пол и посветил фонарём вдоль пола. Ничего. Осмотрел поверхность. Паркет плотно подогнан и стёрт. Нажимных устройств не наблюдалось. Хотя таковым мог быть весь пол.

— Нет там ничего. Могу сам войти. Свет включается… Вот!

Питовранов показал на выключатель, располагавшийся на стене слева от двери.

— Это точно просто выключатель?

— Точно.

— Миша, пусть твои техники посмотрят. Вскрывайте всё осторожно.

Как раз в кабинет зашёл начальник второго главка.

— Что у нас случилось, Юрий Иванович? — Спросил Грушко.

— Да уж случилось. Ты в курсе? — Дроздов ткнул пальцем в открытую дверь секретной комнаты.

— Ни куя себе! — Удивился тот. — Что за…

— Собери всех из двадцать первого и возьми рапорты по факту обнаружения. В каждом кабинете такая комната. А у начальника целый радиоцентр.

Грушко покачнулся, но придержался рукой за секретную дверь.

— Ты только не переживай, Виктор Фёдорович. На это чудо есть приказ Андропова. Всё в рамках… Однако…

Грушко взялся за «сердце» и с явным облегчением вздохнул.

— Ну, слава КПСС! — Произнёс он. — А я уж думал… Ваша кухня, Евгений Петрович? — Спросил он Питовранова.

Тот обречённо вздохнул.

— Да, Виктор Фёдорович, Евгений Петрович тоже хочет кое-что изложить на бумаге. Обеспечьте ему отдельный кабинет с охраной из этих ребят и необходимыми принадлежностями.

— Следователя?

— Ни в коем случае. Это только наш с тобой уровень тайны. И никого не допускай к Евгению Петровичу. Особенно из ЦэКа. И наших. Никого. Отвечаешь головой.

— Есть, Юрий Иванович.

— За сегодня успеете? — Спросил Дроздов Питовранова.

— С чего начинать?

— С конца. Кто, где, когда?

— Это успею. Остальное писать и писать.

— Ничего… Виктор Фёдорович вам кабинет с диванчиком предоставит. Да, Виктор Фёдорович?

— Я вам свой «отдельный» кабинет предоставлю. Там и холодильник с водкой есть, вы знаете.

— Вы разбирайтесь… И ещё… Тут поработают не наши техники, а мои. У них мной подписанные ксивы.

— Управление «ЧВК»? — Усмехнулся Грушко.

— Оно.

Мы вышли. Я, проходя мимо «ребят», шепнул им чтобы включили на рациях стримеры на режим тревожной кнопки.

Один остался охранять секретную комнату, другой ушёл вслед за Грушко и Питоврановым.

Не получая новых команд, я проследовал за Дроздовым по лестницам и переходам. У меня и своих дел было по гланды, но раз позвал, значит надо быть рядом. Твейдж зудел вибратором.

— Что там у тебя? — Наконец спросил командир.

— Покушение на Сильвестра. Утром взорвали его БМВ. Сам не пострадал.

— Возишься ты с ними. Лазанская группировка развалилась, окрепла Останкинская и захватила почти всю Москву. Ты думаешь мне не докладывают. Лечи Исоамов какой-то запугал всех коммерсантов. Сильвестр, Солнцевские, Люберецкие… Они сколько будут терпеть?

— Вот сегодня и решаем. Уже решают.

— Без тебя? Без ЧВК?

— Без. Мы мимо проходили.

— Не подставьтесь. Сейчас с Бобковым ещё поговорю и поедешь своего Сталоне спасать.

— Ничего? Наши ребята вам не мешают?

— Да я их даже не замечаю. Что вы ткань используете для камуфляжа? Сам всё экспериментируешь?

— Не-е-е… Уже есть кому. Целая дизайн студия. Костюмы охотничьи шьём. Большим спросом пользуются.

— Покажешь мне потом. Когда ты всё успеваешь?

— Это уже не я. Я план составил на тридцать лет вперёд. Ребята работают.

Дроздов остановился.

— На сколько лет?

— На тридцать.

— А дальше?

— А дальше что со мной будет я не знаю.

— Потом покажешь.

— Что показать?

— План.

* * *

Мой план умещался на стопке листов в сантиметр толщиной. Он так и назывался «План работы шелеста М. В. на 1985–2020 годы». Я его начал писать ещё в 1976 году вместе с планом работы на период с 1976-го по 1985 годы.

В начале плана имелась приписка: «План работы на период 1976−85 годы выполнен с дополнениями на девяносто шесть процентов».

— Что это за план 76–85? — Спросил Дроздов.

Мы сидели с ним в одной из наших секретных саун. С виду и не скажешь, что в этом здании может быть сауна, однако она была. В подвальном помещении правда, но с хорошей вентиляцией и кондиционированием.

Я аккуратно махал перед ним вениками, а Иваныч листал бумаги.

— Да положили бы вы их, Юрий Иванович. Лягте на шконочку.

Дроздов положил прозрачный файловый пакет на нижнюю ступеньку и аккуратно прилёг на горячую лежанку, застеленную белоснежной простынёй. Его любимой поговоркой была: «Чистота — залог здоровья». Он сам был очень аккуратен и чистоплотен, и требовал этого от своих подчинённых. Я не особо отличался этим качеством и Иваныч вечно меня за это шпынял.

Я