Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков

прямо влюбился в четвероногий транспорт, и уж точно перемещаться по железной дороге или в крайнем случае по воде мне нравилось гораздо больше чем верхом, однако и не отдать должное этим красивым и умным животным я тоже не мог.

И конечно невозможно не любоваться красивыми ахалтекинцами, шерсть которых как будто облита перламутром. Чисто эстетическое наслаждение.

Я махнул рукой служке, чтобы тот поставил рядом небольшую табуреточку, с которой я может и не слишком грациозно, но в целом успешно взгромоздился в седло. К сожалению, спина попытки запрыгнуть на спину лошади без дополнительной помощи совершенно точно бы не оценила, а я был уже не в том возрасте, чтобы обращать внимание на то, что обо мне подумают другие люди. Пусть сначала доживут до шестидесяти, а потом поговорим.

— Составите мне компанию? — Пару летних месяцев я уже по традиции проводил в Питере, поэтому в моем распоряжении был весь огромный парк Екатерининского дворца в Царском Селе. — Заодно и расскажите все подробности, так сказать, от первого лица.

— Конечно, ваше величество, — генерал Бакланов не мешкая тоже вскочил в седло подведенной ему лошади и пристроился сбоку, после чего мы с ним неспешно потрусили по отсыпанным гравием дорожкам парка.

Собственно, причина появления у меня нового коня была банальной. В конце лета 1855 официально викторией окончился среднеазиатский поход присутствующего здесь генерала по захвату Ахалтекинского оазиса и расположенного еще дальше к востоку Асхабада.

С военной точки зрения операция эта ничего особенного из себя не представляла, и основные проблемы русская армия испытывала не от действий противника, а от отдаленности тех мест и отвратительного климата. Первое — как, впрочем, и во многом второе — было успешно преодолено прокладкой прямо по пустыне узкоколейной железной дороги, по которой пять тысяч русских солдат получали вполне сносное снабжение и не особо страдали от нехватки продовольствия, воды или боеприпасов.

Тут, кстати, впервые в истории военного дела были применены такие себе эрзац бронепоезда, которые катались вдоль двухсоткилометрового участка дороги, проложенного от Каспийского моря прямо до Геок-тепе, и гоняли от поездов текинскую конницу. Здесь же отлично себя зарекомендовали установленные на платформы пулеметы, которые буквально косой смерти сметали всадников, не давая им приблизиться к поездам даже на расстояние выстрела из их устаревших ружей. Вооруженные поезда оказались идеальным местом, где один-два пулемета — а после того, как их перевели с ручной на электрическую тягу, это оружие стало настоящим вундерваффе — могут полноценно заменить чуть ли не батальон стрелков с винтовками.

— Как поживает Алексей Петрович? — Лошади неспешно шли рядом я откровенно наслаждался прогулкой и хорошей погодой. Подаренный мне жеребенок, на котором еще просто по возрасту нельзя было ездить, спокойно трусил рядом то и дело вытягивая шею вперед, явно надеясь, что ему еще чего-нибудь перепадет.

— Алексей Петрович последнее время сильно болеет, жалуется, что уже не тянет службу и грозится уйти на покой, — ответил генерал, покачав головой.

Фельдмаршал Ермолов-Кавказский был настоящей легендой русской армии. Последние сорок лет он был сначала наместником на Кавказе потом начальником кавказского военного округа, и походом на Ахал-Теке формально командовал именно Алексей Петрович. На практике же, конечно, семидесятисемилетний фельдмаршал уже давно сбросил большую часть работы на заместителей и выполнял больше «представительские» функции. Впрочем, судя по присланному намедни прошению об отставке, он все же решил, что шестьдесят лет службы с него достаточно. Жаль, конечно, старика. К сожалению, второго Ермолова, я за время своего правления воспитать не смог, адекватно заменить стального покорителя Кавказа было просто некем.

Не то чтобы у меня под рукой не было хороших генералов и адмиралов, нет их было в достатке, но вот именно такого человека, которому можно поставить задачу от и до и забыть о ней на длительный период времени, зная, что все будет выполнено, не выросло. Возможно, в этом был виноват я сам, слишком уж любил контролировать все и вся, не давая подчиненным развернуться во всю ширь… Но чего уж теперь об этом говорить, самому уже шестьдесят и меняться точно поздно.

— Да он мне прислал прошение, — я еще раз провел рукой по конской шее, все же расцветка Сполоха была воистину удивительной. — Как обстановка в Асхабаде и окрестностях?

— Когда я уезжал, все было еще достаточно напряженно. Хотя, нужно признать, что местные достаточно спокойно отнеслись к смене власти. У них там междоусобицы — дело привычное, смены власти происходят не редко, так что, можно сказать, к нашему приходу отнеслись по-восточному философски, — генерал подкрутил свои выдающиеся усы и продолжил мысль. — Кроме того мы же в итоге фактически сохранили власть местных ханов пусть и в урезанном виде, так что не думаю, что местные текинцы всерьез способны на какое-то значительное восстание. Да и пример Ташкента, прошу прощения Ярого, он там на востоке всем известен, дураков повторять такое там тоже нет. Что правда не отменяет необходимость борьбы с мелкими бандами, которых в тех краях великое множество.

После окончания недавней экспедиции растянувшийся на пятнадцать лет процесс покорения Средней Азии был фактически завершен. Основные наши противники на этом направлении были замирены и приведены к вассальной присяге. Последим тут был эмир Бухары, которой в итоге оказался практически в кольце русских укреплений и не стал дожидаться пока русские полки придут непосредственно в Бухару и Самарканд.

Я опять же тут забегаю несколько наперед, установление протектората над Бухарским эмиратом произошло парой лет спустя уже в самом конце 1850-х и конечно же не было полностью мирным, пришлось потрясти оружием, поиграть мускулами, но реально серьезных боевых действий в итоге так и не случилось.

Вообще необходимость присоединения этих территорий к империи была для меня изначально совсем не очевидной. Пользы в обозримом будущем от Средней Азии не просматривалось, население тут жило очень бедно по большей части, заселять эти земли русскими крестьянами виделось задачей весьма сложной в силу специфичности климата, да и смыла в этом было не много. У нас вон и в Америке была целая куча свободной земли и в Африке, и на дальнем востоке вся Манчжурия пустая практически. Среднеазиатские пустыни и полупустыни, где сельским хозяйством заниматься можно было только на отдельных кусках земли — уже естественно занятых местными, которых тоже непонятно куда девать, — выглядели в этом плане абсолютно проигрышными.

Единственная реальная экономическая причина присоединения этих земель к империи заключалась в хлопке. Я как мог готовился к началу американской гражданской войны и