Александр Маркьянов - Сожженные мосты

— Следующий день, следующий день… Любую встречу, какова бы она не была следует отложить, если не готов предстать во всем параде, вы поверьте старому еврею, он много пожил и многое видал. Правду говорил один мудрый человек, по одежке встречают, а остальное уж и не сильно важно…

— Увы, моя встреча не терпит отлагательства. Она назначена в Голубом дворце.

Честное слово не хотел. Любой разведчик знает что такое «маятник» — это когда качаешь ситуацию из крайности в крайность, выводя человека из равновесия. Тут я сказал, даже не подумав — и результат поразил меня. Старый портной Хаим из Тегерана с ужасом отшатнулся от меня, едва не выронив из рук сантиметр…

— Успокойтесь, сударь… — недоуменно сказал я — что с вами?

— Вы… русский?

— Русский — я все больше не понимал.

— Русский? — переспросил Хаим — на самом деле русский?

— И в самом деле русский. Чистокровный. Возможно, во мне течет малая толика других кровей, но как минимум на три четверти я русский, это несомненно.

— Но… осмелюсь спросить, что вы собираетесь делать в Голубом дворце…

— В Голубой дворец меня пригласил Его Светлость, Шахиншах Мохаммед. Я должен вручить ему верительные грамоты. Я новый посол Российской Империи при дворе Их Светлости Шахиншаха Мохаммеда, только что прилетел из Петербурга.

Вот теперь я уже целенаправленно наблюдал за реакцией — и она мне снова не понравилась. Ужас, не наигранный, а самый настоящий страх был в глазах старого еврея, страх, который мне едко доводилось видеть. Страх, и какая-то … обреченность, что ли. Такое последний раз я видел несколько лет назад в Белфасте…

А при моих последних словах мелькнуло еще и отчаяние…

— А… как же… осмелюсь спросить… Варфоломей Петрович… Он ведь…

— Варфоломей Петрович был временным посланником я же — чрезвычайный и полномочный посол. Верней, буду им с завтрашнего дня. Я пока не вручил верительные грамоты. Но русское посольство будет работать, как и работало. А вы, получается, подданный его Величества, Императора российского Александра?

— Нет… — еврей как-то осунулся — увы нет. Я надеялся, что хотя бы Натан… но что теперь об этом говорить…

Можно было бы конечно на этом и закончить разговор. Можно было бы не обратить внимания. Но любой разведчик — он прежде всего исследователь. Исследователь зла, мерзости предательства, смерти. Да у нас такой объект исследований, другого нет. Любой хороший разведчик — это свой среди своих, он не имеет права наблюдать со стороны. Он должен жить одной жизнью с жителями той страны, где он ведет свою невидимую войну, он должен делить с ее жителями все радости и печали, он должен жадно познавать непознанное — и тогда истина откроется ему. Так истина, иногда светлая, иногда страшная, ради которой он послан — и именно так он должен познать эту истину, собрать ее по крупицам и донести, донести этот бесценный дар, этот сублимат познания до тех, кто его послал на чужбину ради этих крупиц истины.

Три-два-один…Спокойствие, только спокойствие… Три-два-один…

— Послушайте, Хаим… Если Варфоломей Петрович не смог помочь вам, то возможно смогу помочь я. Расскажите, что вас так тревожит и мы попытаемся вместе найти выход из вашего положения…

Хаим немного помолчал — было видно, что он боится даже просто рассказать. Потом решился…

— Варфоломей Петрович обещал сделать паспорт для Натана. Русский паспорт. Мне все равно уже никуда не деться отсюда, я стар и скоро умру. Пусть хотя бы Натан познает, что есть на земле жизнь без страха…

На миг меня охватило бешенство. Вот сволочь…

Проблема эта к сожалению была во многих дипломатических представительствах. Люди, потерявшие честь и совесть начинали придумывать для себя дополнительные источники заработков. Этим трусам было страшно предать — и они начинали либо возить контрабанду, либо торговать русским подданством. За право получить русский паспорт они брали огромные взятки, не гнушаясь иногда отнимать у людей последнее. Существовали квоты на прием в подданство и существовали определенные цензы, прежде всего имущественный и образовательный для тех, кто желал стать подданными русской короны. Но никаких взяток за право получить русское подданство, никаких выплат сотрудникам посольства конечно же не предусматривалось…

— Натан ходит в гимназию?

Хаим недоуменно уставился на меня.

— Да, в девятый класс.

— Я вижу, он любит компьютер…

— Да, он даже программы на нем умеет составлять.

— Сколько ему лет?

— Шестнадцать. Без четырех месяцев.

— В таком случае, если он хорошо учится, умеет работать на компьютере — он может получить русское подданство без всяких взяток. Через четыре месяца вы должны прийти вдвоем в посольство и написать челобитную[58] на имя Его Величества. Думаю, Его Величество захочет принять в подданство столь умного и многообещающего молодого человека, тем более, если я добавлю к этой челобитной несколько строк от руки.

Еврей странно посмотрел на меня.

— Видно, что вы приехали только что, Ваше высокоблагородие.

— Разве ваш внук не имеет право избрать себе подданство?

— Имеет. Только после этого он не проживет и суток. И я тоже.

— Почему же? — не понял я.

— То, что Натан попросил подданства Русского Императора сразу станет известно. У САВАК шпионы везде, может нас слушают и сейчас, и тогда за мной придут не далее как сегодня вечером. Попросив русского подданства, Натан смертельно оскорбит Светлейшего Шахиншаха, а Светлейший не из тех, кто терпит оскорбления.

— Но разве закон… — кое-что из местного Свода Законов я успел прочесть, самое основное.

— Для САВАК нет законов. И для Светлейшего нет законов. Законы написаны для нас, для смиренных рабов его. Те, кто приходят по ночам, меньше всего думают о законе…

Дела…

— И что вам обещал Варфоломей Петрович? — осторожно поинтересовался я.

— Варфоломей Петрович обещал, что сможет сделать паспорт в обход официальной процедуры, он говорил, что в каждом посольстве есть запас бланков паспортов. Но что теперь говорить об этом, Ваше высокоблагородие… Давайте, закончим примерку…

Слишком много болтает Варфоломей Петрович, ой много. В иные времена язык бы быстро окоротили и не посмотрели что дипработник. Бланки паспортов, чистые и все что нужно для заполнения лежат в сейфе резидентуры при посольстве, это нужно в критических ситуациях, если нужно кому-то дать приют в посольстве на законных основаниях, например, провалившемуся резиденту. Ноги бы оборвать за длинный язык!

Но раз слово сказано…

— Господин Вейцман… — начал я — мне с трудом верится в то что вы мне только что рассказали, но думаю что я смогу вам помочь…

Старый еврей-портной, как-то странно всхлипнув, словно обиженный маленький ребенок, выпустив из рук сантиметр, схватил мою руку и прижал к губам…

Господи…

На выходе я обнаружил Вали — сколько он тут торчал — неизвестно. Сказал ему, что завтра надо будет сюда заехать, по дороге во дворец и забрать фрак. Вали ответил всегдашним «Как прикажете, Искандер-эфенди», это у него любимая фраза. Но на Востоке не стоит этим обольщаться, на Востоке показная вежливость и радушие — как кинжал, прячущийся в широких рукавах халата…

Интересно, он что— то слышал — или нет?

Тот короткий отрезок времени, пока «Руссо-Балт» неспешно пробирался узкими, обсаженными деревьями улочками Зеленой зоны, я использовал для того, чтобы обдумать все, что я видел и слышал за то время, пока я находился в Персии.

Выходило невесело…

Местная власть не только не пользовалась поддержкой значительной части населения — но и находилась с ней в состоянии войны. Сам монарх — лично его ни разу не видел — является типичным диктатором, а его режим несет все черты держащейся на штыках тирании. Население, или по меньшей мере его часть, запугана и лишена элементарных свобод, от рождения присущих каждому человеку. Из страны невозможно выехать, действуют визы на выезд, в России их никогда не было. Невозможно сменить подданство, потому что за это тебя убьют. В стране явно неспокойно — иначе бы лавочники не использовали стальные ставни и стальные двери с засовом. И этот режим является вассальным, по отношению к России, то есть априори дружественным.

Наверное, кто-нибудь сейчас радостно завопит — ну вот! А в Российской империи, тюрьме народов разве не то же самое?!

Успокойтесь. Не то же самое.

В Российской Империи принят и действует Свод Законов Российской Империи, и ему подчиняются все, включая самого Государя. Каждый подданный от рождения наделяется рядом неотъемлемых прав и свобод, которые закреплены в нескольких манифестах. И то, что в Северной Америке, например этими правами гражданин наделяется в соответствии с Конституцией, а в Российской Империи подданный одаряется этими правами от лица Государя Императора (взамен он должен вести добропорядочную жизнь и действовать к пользе Государства Российского — так записано в одном из манифестов) — сути не меняет. Права эти не декларативные, они есть на самом деле в обеих этих странах.