Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 2

Ознакомительный фрагмент

— Не исключено.

— И все же я поеду. Надоело вариться в собственном соку. А что предлагал Юрьев в обмен на твою помощь?

— У них применяется двойной стандарт к подобного рода делам. Сначала он предложил доступ к Знаниям Бездн, потом намекнул, что в результате отказа может пострадать моя семья.

— И ты?..

— Отказался, естественно.

— Я бы ему голову отвернул! - проворчал Василий. - За один только намек на угрозу. А что такое Знания Бездн? О таких я нигде ничего не читал.

Матвей долго молчал, следя за чайками у скал.

— Это информация о Безусловно Первом…

— Об Аморфе, что ли?

— Аморфы были первыми разумными существами в нашей реальности. В Знаниях Бездн говорится о Предтече всех разумных во Вселенной, о Безусловно Первом.

— Тогда мы говорим о Боге…

— Не совсем.

— Не буду спорить, тебе видней. И что дают эти Знания?

— Эти Знания практически делают человека всемогущим.

Василий скептически хмыкнул.

— Что ж сам Юрьев ими не воспользуется?

— Знаниями Бездн может владеть только просветленный, завершивший Путь. Будда, например. Иисус Христос. Юрьев, как и все Девять Неизвестных, не способен изменить себя даже с помощью «техники внутренней улыбки», доступ к Знаниям для него закрыт. Но он может знать путь к ним.

— Я так понимаю, что тебе они не нужны?

— Я еще иду. Habes - habeberis, как говорил древний философ.

— Вася! - раздался голос Кристины. - Иди сюда, посмотри, что мы нашли.

— Поговорим еще о Знаниях Бездн? - Василий встал.

— Если будет настроение. - Матвей закрыл глаза, расслабленно двинул рукой. - Иди поищи вместе с ними жемчужину размером с кулак.

Рассмеявшись, Василий нырнул с борта в воду и поплыл вокруг островка на голос Кристины. Но на эту тему они потом так и не поговорили. На следующий день Василий покинул Петербург, держа курс на Москву. Пересек он ее не останавливаясь: сердце гнало в Рязань…

Машина проехала Коломну, потом Луховицы, а Василий все прибавлял и прибавлял скорость, пока на въезде в Рыбное его не остановил инспектор ГАИ. Пришлось вылезать, объясняться.

Инспектор, молодой, но какой-то угасший, с усталым взглядом человека, прожившего долгую нелегкую жизнь, молча принял документы, также молча показал на домик блок-поста: мол, заходи.

— Погоди, командир, - миролюбиво произнес Василий. - Ну, признаю, нарушил, был не прав, превысил, но ведь можно договориться. Сколько я должен?

Инспектор продолжал на ходу неторопливо изучать техпаспорт и права, и Василий вынужден был тащиться следом, заметив между прочим, что напарник гаишника только что пропустил кортеж автомобилей во главе с «мерседесом», мчавшимся с той же скоростью.

— Командир, да постой ты, я заплачу, сколько скажешь. Причина у меня уважительная - к невесте еду, вот и спешу.

Инспектор зашел в здание поста, без слов сел за стол и принялся писать справку об изъятии водительских прав.

— Черт бы тебя побрал, лейтенант! - взорвался Василий, выхватывая у инспектора ручку. - «Мерседесы» с крутыми ребятами пропускаете, а мою «вольвуху» с двумя дверцами решили задержать для статистики?

Лейтенант достал другую ручку, смерил Василия меланхолическим взглядом, сказал скрипучим голосом:

— Будешь год ходить за своим удостоверением, это я тебе гарантирую.

— Да что вам дался год моего хождения за документами! В Москве один грозился, теперь ты. - Василий вздохнул, неуловимым движением выхватил у гаишника документы, бросил ему на стол сто тысяч и пошел к выходу. На пороге обернулся:

— Не ошибись в следующий раз, болезный. Я себе другое удостоверение достану, если потребуется, а вот ты свои погоны вряд ли.

— Я сейчас позвоню в центральную… - несколько попритих лейтенант.

— Не надо. - Василий вернулся и показал свое старое удостоверение офицера Федеральной службы безопасности. - Я тебе, дураку, не хотел усложнять жизнь, предлагая калым, а теперь ты не только забудешь, кто я и на какой машине проехал, но и честного заработка лишишься. Уразумел?

— Я это.., не думал.., ага… - забормотал инспектор, вскакивая и вытягиваясь. На щеках его проступили лихорадочные пятна. - Так точно!

— Вольно! Не забудь о погонах. И вообще, квелый ты какой-то, не больной, случайно?

— Язва… - пожал узкими плечами лейтенант, теряя интерес к жизни.

Василий несколько секунд рассматривал лицо инспектора, анемичное и бледное, подошел ближе, бросил на стол еще четыре бумажки по пятьдесят тысяч и вышел.

Вскоре он был под Рязанью, продолжая гнать машину не ниже ста сорока в час. Вспомнились кое-какие данные по Рязанской области: площадь - около сорока тысяч квадратных километров, то есть больше таких европейских стран, как Албания и Бельгия, численность населения - миллион четыреста тысяч, пять высших учебных заведений, главная промышленная отрасль - нефтепереработка. Самой Рязани исполнилось более девятисот лет, а знаменитому Успенскому собору, который называют Рязанским кремлем, построенному в конце семнадцатого века крепостным зодчим Яковом Бухвостовым, - более трехсот. Василий вспомнил эти цифры, заметив справа от шоссе грандиозные колокольни собора с мощным пятиглавым куполом. Еще через несколько минут он проехал самое старое здание города - Михаиле-Архангельский храм, возведенный еще при последнем рязанском князе Иване, в начале шестнадцатого века, повернул к Дворянскому собранию. О том, что Рязань раньше называлась Переяславлем-Рязанским, Василий вспомнил, проезжая мимо соборной колокольни со старинным гербом, изображавшим Олега Рязанского. Герб этот не менялся три века подряд и принадлежал настоящей старой Рязани, ровеснице Киева, располагавшейся в пятидесяти километрах от Переяславля и считавшейся столицей княжества до двадцать первого декабря тысяча двести тридцать седьмого года. В тот год орды Батыя захватили Рязань, один из крупнейших на то время городов Европы - гораздо больше Рима и Лондона, - уничтожили защитников и не оставили от города камня на камне. А Переяславль стал называться Рязанью с тысяча семьсот семьдесят восьмого года…

Машина свернула на улицу Каляева, миновала здание Рязанской таможни, и через несколько минут Василий остановился во дворе, возле трех металлических гаражей-ракушек. В одном из домов жила тетка Ульяны Митиной Анна Павловна, у которой на время учебы остановилась девушка.

Ровно в шесть часов вечера Василий позвонил в обитую черным дерматином дверь на пятом этаже, волнуясь, как мальчишка, и вдруг понял, что Ульяны дома нет. Откуда пришла эта уверенность, он не знал, но сердце сразу успокоилось, кровь вернулась к щекам, а вздох облегчения был почти искренним. Дверь открыла сухонькая старушка с морщинистым, но добрым лицом с живыми проницательными глазами. Чем-то тетка Ульяны была похожа на бабушку Кристины Сумароковой Басю Яновну.

— А Ули еще нету, мил человек, - сказала она, признавая приятеля Ульяны: Василий уже был у них в гостях. - Сказала, что будет поздно, часов в десять.

— Где ее можно найти, Анна Павловна? - заметно приуныл Василий. - В институте?

— Так ведь друг к ней приехал, с ним и ушла. Он довольно часто приезжает из Москвы, почитай, раз в месяц.

Василий молча стал спускаться по лестнице вниз, но пересилил себя и оглянулся.

— Извините, Анна Павловна, до свидания.

— Да ты не горюй так, мил человек, - озорно заулыбалась хозяйка. - Не любит она его, хотя он видный из себя, красивый, интересный. Ищи их в ресторане «Салтыков-Щедрин», Улин любимый.

— Спасибо! - Василий не выдержал и улыбнулся в ответ. - Не любит, говорите? - Прыгая через целые пролеты, он спустился во двор, завел машину и лишь потом понял, что не догадался узнать у старушки адрес ресторана. Однако искать его пришлось недолго, ресторан «Салтыков-Щедрин» располагался на улице Радищева, почти напротив здания Медкомбанка. Теряясь в догадках, что за «интересный друг» появился у Ульяны и откуда он взялся, Василий поставил «вольво» в ряду других крутых машин и поднялся по ступенькам к парадному входу в ресторан. Одет он был в таскер, дорожный костюм из ткани, выглядевшей так, будто она полиняла после стирки, - последний писк моды, но надеялся, что в это заведение его в таком прикиде пропустят.

Однако, пройдя вертящуюся дверь, Василий вдруг почувствовал, как на затылке встопорщились волосы и по левой ладони побежали мурашки. В принципе ничего необычного в этом не было, просто «эфирная» энергетическая оболочка Котова реагировала на любые формы внешних воздействий, в том числе и на ментальное, мысленное. В данном случае кто-то коснулся психофизического поля Василия своим полем, как бы лоцируя его, ощупывая сознание, и было это ощущение странным и неприятным.

Покрывшись потом, Василий заставил себя собраться, вспомнил советы Матвея и внутренним усилием закрыл сферу сознания. «Луч локатора», ощупывающий мозг под черепом, постепенно погас.