Противостояние - Игорь Валериев

их описанием по методу бертильонажа, дактилоскопической картой, фотографией в анфас и профиль по возможности и описанием особых примет. Есть в картотеке три преступника, которые как особую примету имеют родимое пятно на правой руке. Это Леонид Петров, он же Петрик, известный вор-домушник. Матвей Родионов, он же в криминальном мире Родион, – отчаянный конокрад. Его три раза почти до смерти забивали, когда ловили при попытке увести лошадей. И последний – Савва Самохин по кличке Сова. Этот сукин сын подозревается в трех убийствах, но доказательств для суда нет. К моему глубокому сожалению. – Кошко замолчал.

– Аркадий Францевич, вы что, все карточки на преступников с их описанием помните? – удивленно спросил я.

– Есть у меня такая привычка – перечитывать картотеку, обращая внимание на особые приметы. Знаете, очень помогает в работе. Вот и в этот раз, получив доклад от полицейского надзирателя по извозчику, сразу вспомнил об этой троице и приказал, несмотря на позднее время суток, доставить свидетеля в сыскную часть для допроса.

У меня перед глазами встали кадры из фильма «Место встречи изменить нельзя», где Жеглов наизусть рассказывает Шарапову основные данные по преступникам и их приметы из своей личной картотеки. И вот Кошко в очередной раз подтвердил для меня, что профессионализм, удача и успех в деле – основываются, как правило, на кропотливой и нудной ежедневной работе.

– Вы думаете, что в похищении Нины Викторовны могут быть задействованы уголовники? – задал я вопрос главному столичному сыщику.

– А почему бы и нет, Тимофей Васильевич? Это для революционеров вы известная личность, особенно после мора членов центрального комитета социал-демократов, когда вы выполнили свое обещание, что уничтожите всех, кто тронет вашу семью. Уголовники могут об этом и не знать, а может быть, понадеялись на свою фартовость. Или им слишком много пообещали в виде награды, что они решили рискнуть. Во всяком случае, это одна из версий. Представлю свидетелю фото всех троих, они у меня есть, как и фото их родимых пятен, и все станет ясным с этим вариантом расследования. Не подтвердится, будем работать дальше. – Кошко развел руками. – Иногда приходится отработать десяток и более версий. Тем более что еще не все надзиратели вернулись с опроса свидетелей. Может, еще что-нибудь всплывет. Я еще и филеров отправил к извозчикам – потолкаться среди них. Свидетель неплохо описал и сам экипаж, и лошадь. Есть большая вероятность, что это обычный извозчик, которого Анна Николаевна наняла для того, чтобы доставить Нину Викторовну к нужному ей месту. А может, они сменили этого извозчика по дороге, пересев уже в экипаж, принадлежащий преступникам. Я вам сейчас могу вариантов двадцать развития событий навскидку накидать, Тимофей Васильевич. И все их будем отрабатывать. Жалко только, времени, я думаю, нам похитители не дадут.

– Вернее всего, так и случится, Аркадий Францевич. Думаю, что похитители оставили наблюдателей за квартирой Беневских и уже в курсе, что тесть не выполнил их требований и связался с полицией. Будем ждать тогда их следующего хода.

Через некоторое время Никитин и Куликов принесли свои художества. И если молодая женщина на рисунке Никитина мне была абсолютно незнакома, то портрет в исполнении Ивана Семеновича мне кого-то смутно напоминал, но кого – я не мог вспомнить, хоть убейте.

Перестав мучить свою память – само вплывет, если что, – попросил Куликова набросать еще несколько возможных изображений подозреваемой в различных вариантах: анфас, в профиль и в других ракурсах для удобства опознания. Ну, в этом отношении Куликова можно было не учить. За четыре года работы в Аналитическом центре он заматерел, с Большой золотой медалью за дипломную работу закончил академию и стал настоящим профессиональным художником-криминалистом, который в свободное от работы время пишет картины-портреты. Причем очень хорошие картины, на мой вкус.

Я ему портрет Маши с Васильком заказывал, заплатив, между прочим, за эту работу четыреста рублей. Это мне, как начальнику, с большой скидкой, как я потом узнал, он портрет жены с ребенком написал. Сначала вообще брать денег не хотел, но я настоял. А потом выяснилось, что за портреты маслом он берет от тысячи до двух тысяч рублей. Вот такой у меня в центре художник-криминалист – коллежский секретарь, потомственный дворянин, кавалер ордена Святого Владимира 4-й степени, хозяин небольшого, но доходного имения рядом с Гатчиной. Но главное – необыкновенный талант именно как художник-криминалист.

Только наши художники ушли, как в кабинет вошел полицейский надзиратель 1-го разряда, а за ним робко просочился невзрачный мужичок в армяке, рваных штанах, теплых онучах и лаптях, который судорожно мял в руках изъеденный молью треух.

– Ваше превосходительство, разрешите обратиться к его высокоблагородию. – Бравый надзиратель с роскошными усами, как у Семена Михайловича Буденного из того моего мира, застыл во фрунт, преданно поедая меня глазами.

– Обращайтесь, – усмехнувшись про себя, произнес я.

– Ваше высокоблагородие, свидетель по извозчику доставлен. Сидор Артемьевич Прошин, из крестьян Петербургской губернии, в городе на промыслах. Занимался извозом, пока у него лошадь не увели. Сейчас зарабатывает колкой дров и другой наемной работой. Похищенную и барышню практически не рассмотрел, а вот извозчика и лошадь с экипажем может описать подробно, – быстро и толково доложил надзиратель.

– Спасибо, Федоров. Выйди пока в коридор, подожди там.

Дождавшись, когда надзиратель выйдет, Кошко внимательно осмотрел свидетеля, после чего проникновенным тоном произнес:

– Как же ты, братец, лошади с экипажем лишился?

– Дык, ваше высокородие, опоили меня в кабаке. Чарку всего и выпил, а потом как в омут провалился. Очнулся – ни денег, ни верхней одежды нет. Вот в рванине теперь приходится ходить, спасибо добрым людям, что этим поделились. – Прошин надел на кулак страшного вида треух, а потом показал дырки в армяке. – На улицу вышел, а моего Рыжего с санями нет. С тех пор чем могу, тем и перебиваюсь. В основном дрова колю, кому понадобится.

– А что домой не вернулся?

– Дык лишний рот. Пока на нового коня и пролетку не заработаю, домой можно не возвращаться. Не выживем мы тогда. Только где же такие деньжищи теперь заработаешь?! – Мужик как-то тоскливо, со всхлипом, вздохнул и мрачно уставился в пол.

Понятно, подумал я про себя. Очередной извозчик эконом-класса – «Ванька». Много таких приезжает в столицу на своих лошадях с пролеткой или санями, надеясь заработать. Кому-то удается, кто-то в долги влезает, а кто-то, как этот бедолага, лошади с экипажем лишается. И дальше такому хоть в петлю лезь. Без лошади в деревне ему и его семье теперь не выжить, а в городе без профессии он много не заработает, если только какой-нибудь