Гагарин - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

расслабился настолько, что казалось: сели не на Землю, а на Нептун или Уран. Жить не хотелось.

Издалека донеслось ворчание командира.

— Лейтенант, ты — псих. Ну какого чёрта опять взял её с собой?

Из внешнего набедренного кармана скафандра, где полагается быть медицинскому комплексу контроля за самочувствием, выглядывала коричневая мордочка. Судя по её выражению, Жулька тоже чувствовала себя отвратительно.

— Не отдам. И точка. Прости, с этой минуты полёт закончен. Ты — мой коллега и старший по званию, но не начальник. Поэтому приказ вернуть собаку в контейнер не исполню.

— Иди в жопу со своим собаколюбием. И сам расхлёбывайся.

Тем временем вертолёт пошёл на посадку максимально близко, поднятый лопастями ветер перемешался с аборигенным казахским и достиг приземлившихся. К степным запахам добавился керосиновый выхлоп турбовинтовых движков. Лишь один Ми-8, давно прошли времена, когда по случаю прибытия космонавтов поднимали полудюжину самолётов и вертолётов.

— Пошли, что ли? — Павел и правда больше не командовал, а только предложил. Он схватился за стенку спускаемого аппарата и тяжело, словно подстреленный, заставил себя выпрямиться. Это напоминало чудо из чудес, некоторые всего после месяца в невесомости вообще не в силах встать в первые сутки и отливают в утку. А тут после трёх! Гигант.

Из севшего Ми-8 выпрыгнул Береговой, за ним… у Андрея подпрыгнуло сердце… мама! Он тоже попытался стать на ноги.

Павел тем временем, стараясь меньше вихляться от слабости, шагнул к начальнику ЦПК и поднял правую руку к шлему, весившую добрый пуд.

— Товарищ генерал-лейтенант авиации! Экипаж корабля «Сапсан-14» поставленные задачи выполнил и благополучно вернулся на Землю. Самочувствие нормальное, техника отработала штатно. Готовы к выполнению новых задач Родины. Командир экипажа майор Харитонов.

Язык у «готового» заплетался.

— Вольно, майор… — начал было Береговой, но тут влезла мама Андрея, поломав все каноны воинской вежливости. Она была одета в гражданский брючный костюм и вела себя как цивильная, а не полковник медслужбы.

— Харитонов! Гагарин! Какого чёрта покинули корабль? Обязаны ждать внутри до разрешения врача!

— Экипаж имеет право покинуть корабль, если на то имеется уважительная причина, — одёрнул суровую даму генерал. — А у парней она точно была: хотели показать, что у них всё в порядке. Молодцы! Аварийную станцию спасли, проявили смекалку и находчивость. Джанибеков нарадоваться не может. Только на ручке холодильника почему-то остались следы обезьяньих зубов.

— Виноват, товарищ генерал-лейтенант авиации…

Харитонова подхватил спасатель, спустившийся из вертолёта, иначе бы повалился.

Береговой не стал выслушивать оправдания майора, отечески похлопал по плечу и двинул к Андрею, нависнув над ним.

— Это она в твоём кармане? Из-за которой твой отец поднял на уши едва ли не все ВВС и Академию наук? Да не волнуйся, никто её усыплять не собирается. Я сам удивлялся: какой мудак написал задание космонавту играться с собакой в космосе, сдружиться с ней, понимаешь, а потом отдать, чтоб с неё шкуру содрали? А мы не проконтролировали. Да я бы с таким космонавтом не то что в полёт — в один сортир с ним не пошёл!

— И какой именно мудак? — спросила Гагарина.

— Да один шибко умный, как раз из вашего института. Ему уже указано готовиться на пенсию.

— Кажется, я догадалась, кто именно. Спасибо, Георгий Тимофеевич!

Поскольку на уставные отношения, похоже, забили уже все, Андрей вытащил Жульку из кармана. Алла взяла её на руки. Собачка безвольно развалилась в её ладонях.

— Обессилела. Лучше бы ты её оставил в контейнере.

Словно поняв сказанное, Жулька встрепенулась, повернула мордочку к Андрею и жалобно пискнула.

— Нет. Ко мне просится.

— Ладно, герой-собачник. Тебя отнесут в вертолёт, разденешься. Наверно, мокрый внутри.

— Не без того.

Зацепив тросом кабину «сапсана», Ми-8 взял курс на Байконур. По пути, пока с космонавтов стягивали скафандры, чтоб остались в нательных комбинезонах и тапках, Алла Маратовна просветила их о дальнейших планах.

— Два дня на медобследования, немного придёте в себя. Если сможете держаться на ногах, поедем на космодром.

Тон был официальный, а пальцы ласково гладили руку сына.

— Как? Опять в космос? — притворно ужаснулся Харитонов. — Может, дадите хотя бы недельку отпуска?

— Как хочешь, Паша. Но мы все там будем — смотреть пробный пуск марсианской ракеты «Аэлита МОК-1». Той, что вернёт людей на орбиту к возвращаемой ступени.

— Марсианской, но в земном тяготении? — не поверил майор.

— Ну что ты женщину мучаешь техническими вопросами! — прогудел Береговой, перекрывая лопотанье винта. — Без полезной нагрузки и с уменьшенным объёмом топлива, к тому же на орбиту она всё равно не выйдет. А вот следующий старт такой же будет с Луны. Наоборот — с увеличенным грузом, имитируя запуск с Марса. Собачку спасали, понимаешь, а чуть самое интересное не пропустили.

— Никто бы не дал их обеих усыпить, — добавила Алла Маратовна. — Сейчас вся программа медико-биологических экспериментов увязывается с американцами, а у тех строжайший запрет на умерщвление собак и обезьян в научных целях. Никого крупнее мышей, да и с мышами… Они совсем пределов не знают. В общем, формально Жулька поступает в распоряжение нашего института.

— Где работает вивисектор, собравшийся её разобрать на органы?

— Успокойся, сын. Получишь псюшку на содержание с обязательством представлять на отбор крови и прочие обследования. Кстати, хорошенькая. Особенно пятнышко между носом и глазками.

Собачка приподняла голову, догадавшись, что речь идёт о ней. За последние месяцы она пережила несколько тяжких стрессов с отловом на улице, содержанием в клетке, странными приключениями там, где нет тяжести, потом вдруг её что-то начало давить и плющить. Но сейчас чувствовала, что находится среди заботящихся о ней людей, и спокойно задремала, наслаждаясь вкусом печёночного пюре, скормленного хозяином на сон грядущий.

Глава 8

8.

Интеллигентный мужчина типичной еврейской наружности с ранними залысинами над высоким лбом сидел на скамейке Приморского бульвара, закинув ногу за ногу. Гагарин слушал его, сдвинув вперёд широкополую соломенную шляпу, в ней и в тёмных очках был не столь узнаваем.

Решение примчаться в Одессу возникло после прочтения короткой записки с соображениями по программе «Русь». Рядовой программист местного и не слишком известного НИИ «Пищепромавтоматика» всего на трёх страничках машинописного текста разложил проблемы проекта по полочкам, доказав безнадёжность изначального замысла. В сталинские времена его бы уже винтили орлята из НКВД, посмевшего усомниться в решаемости задач, поставленных съездом КПСС и совместным решением ЦК и Совета министров СССР.