Вий - Василий Анатольевич Криптонов

встают на лыжи. Так в чём же, справшивается, Дубовицкого упрекать? Он с этими тварями даже бороться не может, чисто технически — бог Силой не одарил. И нафига ему тут сидеть? Из одного лишь подросткового желания с презрением посмотреть в глаза смерти? Так он не подросток вроде…

— Я слыхал, что собирается экспедиция в Антарктиду… — задумчиво пробормотал Дубовицкий.

— Там пингвины, — предупредил я. — Ещё неизвестно, что хуже.

Дубовицкий содрогнулся.

— Н-да, действительно… Итак, вий? Хорошо, я найду информацию — всё, что могу. Хотя и предупреждаю сразу: даже по сравнению со всем, что я находил для вас ранее, здесь будет очень мало. Буквально крупицы.

— И тому буду рад. Если эти крупицы не полностью продублируют те крупицы, коими обладаю я. Спасибо, господин Дубовицкий. Загляну завтра?

— Приходите, конечно. Сделаю всё, что в моих силах.

Попрощавшись с Дубовицким, я ещё раз окинул взглядом его приобретение (твою мать…) и вышел. Теперь времени прошло достаточно. На кладбище либо всё утихло, либо явились местные охотники и… И, опять же, всё утихло.

Использовав троекуровский амулет, я мгновенно перенёсся из центра Поречья в Питер. Встал рядом с коляской Варвары Михайловны.

— Господи! — завопил возничий, увидев меня. — Да вот же он! Вот! Ирод окаянный!

Я и глазом моргнуть не успел, как меня схватили за руки. Не кто-нибудь, а братья-охотники. Одного я даже признал — из тех, что подходили ко мне в ту ночь, когда я грохнул кикимору Ползунова.

— А что тут, собственно, происходит? — полюбопытствовал я.

Глава 9

Чего тут только не происходило. Вурдалаки разбрелись по кладбищу, полезли к монахам. К счастью, монастырь был очень хорошо укреплён на подобный случай. Монахи забаррикадировались и устроили такой колокольный перезвон, что люди начали обращать внимание. Вскоре вызвали охотников.

Опять же, к счастью — не в обычаях вурдалаков было покидать кладбище. Они так там и слонялись, в пределах ограды. Прибывшие охотники оперативно почистили кладбище. Обнаружили вскрытый склеп, обнаружили возничего, который стенал о пропаже ценной барышни и рассказывал о странном попутчике. И вот, наконец, появился я.

— Охотник-колдун, — сказал, глядя на меня с презрением, как я понял, глава одного из местных орденов.

Мы сидели в питерском городском Оплоте. Солидный каменный дом, с претензией. Не то, что у нас, в Поречье, эх… Да даже и Смоленск не сравнится, чего там.

— С чего бы это я — колдун? — озадачился я.

— А кто вурдалаков поднял? А⁈ — перегнувшись через стол, рявкнул на меня глава.

Я поморщился. Техника ведения допросов поставлена откровенно так себе. Какой смысл орать на охотника? Особенно если тот колдун. Напугать, что ли, решил? Пф-ф-ф! Даже смеяться смешно, посему не буду смеяться.

— Какое-то отсроченное заклинание, — пожал я плечами. — Не знаю. В сортах говна, признаться, не разбираюсь от слова совсем. Твари лезут — я убиваю. Всё просто.

— Ты их поднял и ушёл!

— Я не ушёл. Я перегруппировывался.

— А где барышня⁈

— Там, где я её оставил, неподалёку был кабак. Подозреваю, в оном и пребывает — по крайней мере, очень стремилась. Могу показать.

— Барышня — в кабак стремилась? — Подозрительность во взгляде главы усилилась.

— А что ты на меня так смотришь? Ваша барышня, местная. Результат демократического столичного воспитания.

— Отведи-ка меня в этот кабак.

— Да не вопрос. Угощаешь?

Судя по ответному яростному взгляду, вряд ли. Нервные они тут все какие-то… Ну и ладно, не больно хотелось. Меня дома тётка Наталья кормит получше, чем в любом кабаке.

Глава поднялся.

— Ну?

— Что — «ну»?

— Черти Знак, я по нему перемещусь.

— Не оставлял я там Знак, на кой он мне сдался. Пешком прогуляемся.

Я покривил душой. Переместиться к тому месту, где оставил барышню, мог бы — заюзав троекуровский амулет. Как, собственно, и поступил в прошлый раз. И питерского главу с собой захватить тоже мог. Но светить амулет и его волшебные свойства мне не хотелось. Если бы даже я оставил в этом месте Знак, питерскому главе фиг бы сказал.

Вот не лежала у меня душа ни к нему, ни к тем питерским охотникам, с которыми доводилось встречаться, и всё тут! Формально мы, конечно, одно дело делаем. Фактически — есть нюансы. И прежде, чем я досконально с этими нюансами разберусь, доверять типа коллегам не собираюсь.

— Где хоть это? — буркнул глава.

Я подошёл к карте города, висящей на стене. Да-да, у них тут и карты висели, и какие-то схемы, и портрет государыни в золотой раме. Да и в целом, обстановка — не хуже, чем в приёмной у Обломова.

Я припомнил наш Оплот. Покосился на толстую книгу в кожаном переплёте, лежащую на отдельной подставке — аналог самодельной тетради, куда в нашем ордене записывали имена новых охотников. И хмыкнул.

Книга покрылась толстым слоем пыли. Это в Питере-то, где население численностью кроет наше пореченское, как бык овцу! Тут, небось, в день рождается столько народу, сколько у меня в Давыдово живёт. Да они чуть не каждую неделю должны новых охотников разыскивать и в орден приводить. А сами, если верить первому впечатлению, только пыль в глаза пускать горазды… Ладно. На текущий момент — не моё это дело.

Я нашёл на карте нужную точку.

— Вот.

— В карете поедем, — оценив расстояние, буркнул глава.

Я кивнул. После такой обстановки в Оплоте и личному самолёту не удивился бы. Или катеру — воды у них тут дофига, конечно. Если прошёл сто метров и не перешёл ни один мост, значит, идёшь вдоль набережной.

Или едешь в карете — как мы с главой.

— Здесь, — сказал я.

Возница остановился возле примеченного