Охотник на мафию. Часть 1 - Михаил Васильевич Шелест

вытереться. Футболка не лезла на мокрое тело скрутившись на спине.

- Да стой, ты, Серёжа! – плачущим голосом пытался остановить «друга» банкир.

- Да пошёл ты! – брезгливо отвернулся от него Субботин. – Как Скляра тебе на блюдечке с голубой каёмочкой и с десятью миллионами кредитных денег, так нормально... Спасибо, Серёжа, а...

Он не закончил.

- Да, тьфу на тебя.

- Ну, прости! Прости! Бес попутал! Серёжа!

Соловьёв, серьёзно, едва не плакал. Полковник, не смотря на псих Субботина, видел ситуацию, как бы со стороны.

- Отдай за сто, - сказал он неожиданно.

Соловьёв выпучил глаза и стоял несколько долгих секунд, делая попытки, но не умея вздохнуть. Субботин зло смотрел ему прямо в глаза и банкир чувствовал, как тонет в них. И глаза почему-то у бандита были синие-синие. Полковник ничего не придумал лучшего, как стукнуть «друга» по спине ладонью. Воздух с сипением вошёл в лёгкие и банкир закашлялся. Присев на скамейку, Соловьёв посидел некоторое время, тяжело дыша, потом прохрипел:

- Это ведь нулевой процент...

- Не нулевой, а минусовой. Снова меня надурить хочешь? Ладно, не ссы. Давай под два процента в месяц в банк и один лично тебе?

Соловьёв сглотнул.

- А сколько надо?

- А сколько дашь?

- На три месяца? – переспросил банкир.

У Соловьёва вдруг промелькнуло в глазах понимание.

- Ты в ГКО что-ли хочешь поиграть? Зря. Они подсдулись в июне-июле.

- В этом и в следующем месяце будут покупаться по сто четыре, в октябре девяносто в декабре снова сто четыре.

- Если купить в сентябре, можно навариться вдвое, - прикинул банкир. – А ты точно знаешь котировки?

Сергей скривился.

- Сорока из «Онэксима» принесла.

- «Онэксим» банк? Это серьёзно. Они главные игроки. Потанин рулит. Но... Не ссыкотно? Ты же никогда не был игроком. Тебя даже в бильярд по сотенной не заставишь играть, а тут вдруг: «Сколько дашь?». Они по миллиону ты знаешь? Облигации.

- Это, Виталя, номинал, а продаются они в полцены. Ты опять меня...

- Да, нет, - скривился Соловьёв. - Просто вылетело из головы. Ну да, номинал у них сегодня у нас шестьдесят. Цэбэ же сам не торгует. На аукцион выставляет и нас заставляет покупать. Мы уже с наценкой мал-мала.

- О! Мне без наценки, по дружбе, да?

- Ну ты совсем, Абдула! Задушить меня хочешь? Меня же уволят.

- Ты же знаешь закон, Витя: обосрался, так стой. Сам налип. И прощать я тебя не собираюсь. Это я тебе по дружбе процентную ставку назначил. Или ты наши проценты не знаешь? А у тебя уже троекратная ставка. Или ещё на чём-то хочешь меня нагреть? Нет? А если подумать?

Соловьёв тяжело вздохнул.

- Знаю я, Серёжа, про ваши ставки. А ГКО у нас по сорок пять идут. Мы продаём по цене центробанка. Нам только четыре десятых процента идёт.

- Ну вот видишь, какой ты молодец, когда тебя прихватить за... недоразумение твоё.

- Чёй-то вдруг «недоразумение»? – обиделся банкир.

* * *

Порешали, что Сергей возьмёт плюс-минус пятьдесят миллионов на три месяца, но не сейчас, а в сентябре. Почему плюс-минус? Так не понятно же, по какой цене будут продаваться облигации. Под внятную цену пятидесяти облигаций и возьмёт кредит. Лишние кредитные деньги, не обеспеченные смысловой нагрузкой, как известно, ведут к финансовым потерям.

Глава 10

- Я не пойму тебя, Серёжа. Ты, что, веришь в его бред про ясновидение будущего? То, что он написал, не выходит за рамки анализа. Твой, как его? Абдула? Или гонит, или казачок засланный. И не факт, что засланный нашими кураторами, которым мы «икру-крабы» возим.

- Думаете, кто-то третий пытается вклиниться в нашу схему?

- Да, легко! Там их, - губернатор показал пальцем вверх, - много, кто пока на вторых ролях. Да и мы, если откровенно, Серёжа, не знаем первых. Может быть вторые, это и есть первые? Я, лично, могу только догадываться откуда, или, вернее, куда уходят рычаги власти.

- Я даже думать об этом не хочу. Голова кружиться начинает, как представишь этот «Эверест».

- И не думай, Серёжа. У нас с тобой четко обозначенные задачи: Не дать другим раздерибанить государственное имущество. Особенно всяким там агентам иностранных разведок: Милошевичам и Фоксам. И мы, если откровенно, пока хреново с этим справляемся. Всё по низам отрабатываем.

- Но там-то тоже надо, Владимир Иванович. Братва совсем распоясалась.

- Сейчас УБОП закрутит гайки. Мы говорили с их начальником недавно. Они, хоть и замыкаются на свой Хабаровский главк, но оперативно подчиняются нашему краевому УВД. Хотя, прямо сказать, разговор был тяжёлый. Мент упрямый, как чёрт. Всё ему мерещатся мои связи с криминалом. А что мне делать было, если в «Востоке», когда я пришёл туда работать, было девяносто процентов бывших «сидельцев»? И между прочим, неплохие работяги оказались. Только терпеть не могли, когда я, поначалу, называл их мужиками.

Губернатор усмехнулся.

- Пришлось на собраниях обращаться: «народ». От слова «товарищи» они тоже морщились. Зато, какой порядок был!

Губернатор с сожалением вздохнул.

- А сам с бывшим секретарём Первомайского райкома дела крутит, а он, тот ещё прохвост.

- Владимир Иванович, а то, что Абдула про Гвинейскую золотодобычу знает...

Губернатор хмыкнул.

- Вот это меня и приводит к мысли, что он кем-то, - он снова ткнул пальцем в небо, - направляем. Ты же сам знаешь, какая там была золотодобыча. Сделали фирму. Продали оборудование и механизмы. И... Как бы мы по-другому легализовали золото, нажитое непосильным трудом? А так, под прикрытием вывоза оборудования, вывезли запасы. Ну, ты сам знаешь. Участвовал. Наш Пейлат попытался то оборудование реально заставить работать, но... Ты же помнишь, какие там условия: малярия, грязь, мухи, пчёлы. Да ну его нахрен, такое золото.

Мне мои люди и здесь пригодятся. Мы уже взяли два участка по Бикину. Тут самый сенокос начинается. Нечего нам в Африке делать. А кто-то хочет нас с тобой, Серёжа, отвлечь от наших территорий какой-то сраной Африкой. Там французы с англичанами. Ну их, Серёжа! Пусть с ними государство рубится.

- А я думаю, что это наш «Скорцени» тут проявился?

- Да. Ковыряется потихоньку.

- И, что делать будем с нашим Абдулой?

- Ну... Он не наш, а твой. Ты его брал под определённую работу. Он с ней справлялся, вроде как, неплохо. Как сейчас будет? Зачем он себя проявил