С.М.У.Т.А. - Алексей Птица

после с мертвяками якшаться? А? – Аким окрысился, зло поблёскивая глазами. - Я бы с тобою и срать рядом не сел, не то што спать. Но вижу, что живой ты. Иди к Анисиму, он тебе всё скажет, а то бы я тебя быстро и одним ударом! – и Аким показал на лежащий с ним рядом здоровенный тесак.

- Хорошо, - кивнул Вадим и отправился искать отца Анисима. На тесак он не обратил внимания. Хотел бы, прибил, но не сложилось.

Анисима он нашёл довольно быстро и предстал перед его очами.

Тот внимательно посмотрел на Вадима, хмыкнул и сказал.

- Ступай пока к Серафиму, отдай ему всё, что собрал для чернил. Митрич мёд уже отдал ему. Пока пусть у него всё лежит, завтра за вишнёвым клеем пойдём в деревню. Готов? – И Анисим прищурил левый глаз.

Вадим дёрнул плечом.

- Оружие дадите, тогда готов буду.

- Ну-ну, ты сам у нас, как молоток, бац, и всё, черепушка на куски. Ладно, иди, некогда мне с тобой тут лясы точить.

Вадим пожал плечами и направился к Серафиму.

- Я принёс чернильные орешки и отец Анисим сказал, что Митрич мёду передал, - с порога заявил Вадим.

Серафим хотел было вспылить, но, взглянув на Вадима, почему-то осёкся.

- Вон ступка стоит, возьми её, выйди во двор, выпотроши все орешки в неё и измельчи, порошок я сам просею и мёду добавлю. Осталось только вишнёвого клея найти. Вы завтра идёте в деревню?

- Не знаю, а вы разве не идёте?

В глазах Серафима сначала мелькнула ярость, потом страх, и сразу же после этого какая-то запредельная обречённость.

- Нет, я не могу.

- Хорошо. Как позовут, так и пойду. Вернусь, дадите мне написать на пергаменте, я вроде научился.

Серафим только кивнул и отвернулся от Вадима, дав понять, что он не держит его и говорить с ним больше не собирается. Вадим пожал плечами и вышел. На овсяной кисель с выпечкой он заработал, а на всё остальное ему было наплевать. И он отправился к Елизару.

Кузнец не работал, а задумчиво смотрел на саблю, что держал сейчас в руках.

- Ааа! Пришёл, убивец мертвяков.

Вадим сморщил нос от такого грубого намёка, но промолчал.

- А ты не морщись, ты скольких убил мертвяков?

- Пока двоих.

- Угу, я так и думал. А живых убивал?

- Нет.

- Угу, и это тоже мне понятно. В общем, ты мертвяков не боишься, а живых опасаешься?

- Я не убивал и не хотел бы этого делать. А мертвяки и так уже мёртвые, я их просто упокаиваю. Мне противно это делать, но по-другому я не умею.

- Интересно ты мыслишь. А я вот уже стольких убил, что и не запомнил всех. А вот с мертвяками ещё не сталкивался, но теперь придётся. Надо в деревню идти, а у нас ни одного воина, одни монахи да послушники. Ты вон умеешь стрелять, да только у меня есть всего одна пищаль и то, разбитая. Я ложе ей новое сделал, но кремнёвый замок через раз работает. Сломан был, я отремонтировал, но всё равно плохо. Пищаль да ручница - вот и всё из огнестрела.

- Таким огнестрелом мертвяков не убить, нужно холодное оружие, - решил пояснить Вадим.

- Какое, какое?

- Ну, огнестрельное и неогнестрельное, то есть холодное. Ну, там сабли, пики, ээээ, бердыши, - пояснил свою мысль Вадим.

- Ммм, вот оно как у иноземцев зовётся. Да, сабля есть и не одна, а сулица твоя ещё не скоро будет готова. Я древко ошкурю да на просушку положу. А вот за бердыш спасибо. Правильно ты мне сказал. Есть у меня где-то от него лезвие, а нет, так перекую и древко подберу. Не до жиру, быть бы живу. Тебе бы ещё одно дать, но боюсь, что ты его не удержишь и удар не сможешь нанести.

Вадим посмотрел на себя и согласился с кузнецом. Он никогда не был толстым или упитанным. Вечно худой, вечно остроносый, с тонкими руками и ногами, он и здесь не стал толще, скорее, наоборот. Конечно, лишения и голод никого не красят и жирок не дают, но хотелось бы и окрепнуть. Ничего, лиха беда начало, наест ещё мышцы и злость придёт. Она у него есть, но нужно направить в нужное русло. Инфантилизм - такая штука, она либо сразу убивает, либо сразу исчезает, другого не дано.

- Ладно, надо подумать. Завтра не пойдём, пойдём через день, подготовиться надо. Ты получишь сулицу, насажу я наконечник на старое древко, оно короче, но лучше так, чем никак. Дубинку ты свою бросил зря, но найдём тебе другую. Шестопёр лучше или клевец, да и кистень подойдёт, но им пользоваться надо уметь.

- Кистень? Это гирька на цепи и короткой ручке? – вспомнил вдруг картинку из книги Вадим.

- Да, а что?

- А мне подойдёт, да тренироваться нужно, только цепь подлиннее нужна, чтобы можно было на расстоянии ударить.

- Не обещаю длинную, но чуть длиннее, чем обычно, сделаю. Накину ещё пару-тройку колец, самое то будет. Вот с тобой и решили. Сулица и кистень, с остальными сложнее будет, но не впервой, придумаем что-нибудь. Приходи завтра: и поможешь, и опробуешь оружие.

Вадим кивнул и вышел из кузни. Время близилось к вечеру. Он с удивлением поймал себя на мысли, что всё больше понимал речь местных аборигенов, она словно фильтровалась в его мозгу, трансформируясь в привычные слова и понятия, а вот обратные процессы проходили пока достаточно сложно.

Он время от времени оговаривался, вставляя в беседу неизвестные местным слова и обороты речи. Но это скоро пройдёт, наверное…

В трапезной его перехватил отец Анисим.

- Пойдём, отрок, к настоятелю. Митрич нам рассказал многое, но ты сам убил мертвяка, расскажешь лично. Надобно нам многое знать.

Вадим по своему обыкновению хотел пожать худыми плечами, но внезапно передумал.

- А может, сначала повечеряем?

- А ты разве голоден?

- Да, мы так бежали с Митричем, что я сразу похудел.

Отец Анисим невольно улыбнулся.

- И Митрич тоже бежал и худел?

- Да, он быстрее меня бежал!

Анисим весело хмыкнул себе в бороду и, поправив скуфью, потянул Вадима за собой. Вадик спорить не стал и последовал за ним. Что там они хотели услышать особого, он даже не задумывался. Ну, хотели и хотели. Вскоре они пришли в библиотечную келью.