Отто фон Штиглиц (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– А в Марселе французы есть вообще, или одни русские? – вспомнил про мучавший его вопрос Иван Яковлевич.

– Как не быть, но и наших хватает. Ладно, полковник, эх, не было у нас таких боевых офицеров. Мы бы немчуре показали. А, да ты сам немец. Бывай. Да, в порт-то не суйтесь. Немцы точно в полицию пожаловались. И ещё, вот, что, вы прямо к отправлению поезда при… Нет. Мы заедем за вами и отвезём за пару минут, чтобы перед отправлением на вокзале очутиться. Мало-ли, тут полиция сурьёзная. Повяжут. Хулюганами обзовут, задержат на пару месяцев, штраф опять же. А так по-быстрому проскочили на перрон окольными путями и в вагон сразу. Знаю я пути эти, чтобы на вокзал не заходить. Значится так. Ровно в пять вечера будьте готовы, а до этого из гостиницы не нагой. Яволь?

Вокзал сен Шарль в Марселе

Глава 12

Событие тридцать второе

Отец:

– В твоём возрасте Наполеон был первым в классе!

Сын:

– А в твоём, папа, он уже был императором.

Давно, в восьмом или девятом классе средней школы, Иван Яковлевич Брехт написал сочинение по литературе, которое зачитала в классе учительница. Тогда проходили «Войну и Мир» графа Толстого. Кстати, тот, кто составляет программу по литературе для школьников, должен быть повешен на Красной площади. Это самый главный враг нашего государства. Изучать «Войну и Мир» в детском возрасте не глупость, а преступление. Это отбивает почти навсегда у людей охоту читать Толстого. Ещё хуже с Достоевским. Сложнейший писатель и школьники, которые пишут сочинение на тему «Тварь ли я дрожащая». И что делать? Это ведь великие произведения? Лишить их народ? Нет. Это изучением в школе чиновники лишают народ этих писателей. Понять им не дано, что кроме отторжения четырёхтомник Толстого у ребёнка не вызовет ничего. И человек запомнит на всю жизнь, что Толстой это длинно и нудно и заставляли из-под палки штудировать. Будут читать по диагонали, выбирать сцены войны, ну и так далее. А что делать? Не знал Иван Яковлевич, хоть и работал в школе учителем, ответ. Изучать в институте? Просто оставить Толстого в покое? Найти другие произведения. Да его же «Севастопольские рассказы». Уроки литературы должны быть не каторгой. Нужно сделать их интересными. Нужны другие интересные книги.

Так при чём тут Толстой? А вот! Есть в конце «Войны и Мира» вывод графа о том, что роль личности Наполеона переоценена. Что если шестьсот с лишним тысяч человек пришли за ним уничтожать Московию, то эти люди хотели её уничтожить. Эти люди хотели и пришли, а ещё сотня миллионов людей тоже хотела, но не пришла, далеко, своих дел полно, боязно, холодно, семью нужно кормить. Вся многомиллионная Европа хотела уничтожить Россию. Потому так легко Наполеон и набрал огромную армию. Даже португальцы, испанцы, сардинского королевства подданные, собрались и пошли уничтожать Московию. Из далёкого далека.

Преувеличена роль личности в Истории. Сочинение было написано о том, что роль личности похожа на ветер. Есть ветер, то есть личность, значит, можно устроить бурю. Но если нет предпосылок, если нет стремления всего народа, то этот ветер подымит бурю только в стакане воды.

Много лет прошло. И вот у Брехта появилась возможность проверить правильность рассуждений Толстого о роли личности в Истории и, естественно правильность своего сочинения, зачитанного учительницей в классе под неодобрительный ропот одноклассников, посреди чтения звонок на перемену прозвенел, а учительница сказала, что звонок для учительницы и ещё на пару минут задержала, зачитывая сочинения Брехта.

Ехали на поезде в Париж. Все в купе не вошли, да и не могли. Купе купили двухместные, барствовали. Брехт себе в компаньоны выбрал «Весёлого Андре», нужно было пошептаться о террористическом акте, который полковник задумал. Решил он одну из одиозных личностей шлёпнуть. Шлёпнуть и посмотреть, что изменится. Он ведь точно знал, что произойдёт, если личность будет живой и здоро… Ну, насчёт здоровой – это вряд ли, но живой. И вреда СССР принесёт не мало. Да даже много.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так во Франции, любой современный человек скажет, не было врагов СССР, и их самих Гитлер поработил. Ну, историю пишут победители. На самом деле вся Франция пять лет производила одежду, обувь, оружие и боеприпасы для Германии, когда та сошлась в смертельном бою с СССР. Была куча добровольцев, целые дивизии, которые воевали на стороне Гитлера. Была ли альтернатива? Да, была. Например, Югославия, где вспыхнуло огромное партизанское движение. Где людей убивали миллионами, а они продолжали бороться за свою свободу. Была даже проститутка Болгария, которая так и не объявила войну СССР, и болгарских солдат не было на Восточном фронте.

Человечка, которого нужно завалить, чтобы посмотреть, что получится в результате, звали, а нет, человечка зовут – маршал Петен, точнее, Анри Филипп Бенони Омер Жозеф Петен. Тот ещё дедушка. В 1940 году во время войны с гитлеровской Германией его назначат премьер-министром, а после падения Франции товарищ станет диктатором, и до 1944 года будет возглавлять коллаборационистское правительство, известное как «режим Виши». После окончания Второй мировой войны будет осуждён за государственную измену и военные преступления. Первоначально маршал Петен будет приговорён к смертной казни, однако, в силу пожилого возраста приговор заменят на пожизненное заключение. Ещё семь лет проживёт и умрёт в 1951 году в возрасте девяносто пяти лет.

Брехт, то сочинение вспомнил и подумал, сейчас ещё Петен никто, ну, он, конечно, маршал Франции, но дедушка совсем, и не у дел. Где-то в армии. Но не в гарнизоне. Сидит, наверное в генштабе в Париже и рассуждает, нужно или не нужно строить линию Мажино. И нужно ли её на Бельгию распространять. Пусть типа сами в Арденнах укрепление строят. Ну, чем всё это закончится, Брехт знал. А если убить старичка и подсунуть записку, что его убили люди Канариса, за его победу над немцами в феврале 1916 года в Верденской битве? Что получится? Может ли стать хуже? Так куда хуже? А может, Франция без маршала Петена дольше будет воевать с Гитлером, и потом возникнет партизанское движение во главе с полковником Шарлем де Голлем?

Вот такой был глобальный план у товарища Брехта.

Событие тридцать третье

Я – террорист, и постоянно работаю с людьми. Вот почему «тик-так» всегда со мной!

В поезд сели без приключений. Привезли их на фиакрах, потом по путям, а не через центральный вход, прошли на перрон и перед самым отправлением заскочили в свой вагон под неодобрительное брюзжание волновавшегося видимо из-за их отсутствия проводника. Переживал усатый толстячок. Отстанут обелеченные пассажиры, кому чай с круассанами продавать? Почти как у Будённого усы, седые, пышные. Как у людей получается такие выращивать, поливают, наверное, чем-то? Брехту порванное пальто починили. Оказалось, что рукав и хлястик оторвали совсем не в драке с немецкими матросами. Не виноватые дойчи, он сам пришёл. Ну, почти так. Оторвали свои, пока его тушку сомлевшую сначала из ресторана до фиакра тащили, а потом и из экипажа в номер гостиницы. Отъел харю. Тяжёлый.

Починила жена владельца гостиница Павла Заварского мадам Элен. Она же – Елена Сергевна. Брехт после обеда решил поинтересоваться, можно ли тут нитку с иголкой найти на ресепшене, а там мадам Элен и сидела, а что, зачем лишних людей кормить. Небольшой семейный бизнес. Не очень великая гостиница, не «Хилтон», опять же, это летом есть посетители, а зимой народу нет почти. А так и жена на виду и на зарплате ресепшеонистки сэкономят.

Хозяйка отеля осмотрела принесённое пальто и повздыхала, трудно будет исправить нанесённый урон. И исправила. Почти не заметно, чуть, может, топорщится рукав, но это приедут в Париж, найдут портного и тот сделает, как надо, а не – как получится. Тем более, нужно ещё будет пальто одно шить, и пальто не простое. Шпионских всяких романов Иван Яковлевич начитался, кино про Миссию невыполнимую насмотрелся и помнил приём с двухсторонним пальто или курткой. Вывернул наизнанку, выбросил шляпу, надел фуражку, и только был денди в сером двубортном пальто и серой шляпе, а бац и уже идёт грузчик подвыпивший в коричневом пальто замызганном и в фуражке мятой.