Михаил Королюк - Инфильтрация

Зато брейнсерфинг работает, и это главное. Правда, как-то непонятно. То сложный запрос обрабатывается достаточно быстро, за пару часов, то на простой уходят сутки. Похоже, ширина канала плавает, иногда уходя в ноль.

Умения вылущиваются из доноров очень долго, а потом все равно приходится нарабатывать моторные навыки. Да, знаю, как надо двигаться, да, закрепление идет быстро, но без тренировок ничего не получается. Не удастся взять с полки знание карате и накинуть на себя. Увы мне, увы…

Щеки залило краской: вспомнил, как выглядела сегодня в зеркале попытка исполнить самбу. Жалкое зрелище.

За спиной раздалось девичье похихикивание. Я обернулся и с недоумением посмотрел на державшихся за руки подружек.

«Мы так не договаривались, откуда здесь Ясмина?!» — с укоризной взглянул на Тому.

— Извини, — сказала она, нимало не смутившись, — задержались немного. Пошли?

Нет, я лично против Яси ничего не имел. Пусть ее в классе считали серой мышкой, но я-то знал, что это не так. Где-то в начале девяностых жизнь свела наши семьи, и мы несколько лет довольно плотно общались, а ее смешливые мальчишки-близнецы Егорка и Глеб пару раз даже ночевали у меня дома. Я знал, что за неброской внешностью скрывается мощный интеллект — кандидатами в мастера спорта по шахматам просто так не становятся; а молчалива она отнюдь не из-за стеснительности — просто ей интереснее наблюдать, чем участвовать. А еще у нее тонкий и спокойный, почти английский юмор. Но божечки мой, сегодня эта Томина наперсница явно лишняя!

— Пошли, — проворчал я недовольно. — И пошли проворно — до сеанса минут тридцать осталось.

— Куда и на что идем? — уточнила Яся.

— В «Космонавт», на «Три дня Кондора». Остросюжетный штатовский фильм, Сидни Поллак режиссер. Это который снял «Загнанных лошадей пристреливают».

— А, сильный фильм, но жутковатый. — Тома слегка помрачнела. — Я его прошлым летом в деревне смотрела, черно-белый. Джейн Фонда там понравилась. А этот такой же по настроению будет?

— Говорят, что другой. Крепкий боевик. — Я старательно избегал слова «триллер» — не помню, используется оно сейчас или нет.

— А сколько идет? — интересуется Яся. — Мне надо к пяти в дом «Знания»[7] успеть.

— Два часа, — припомнил я расписание сеансов. — К четырем закончится. А что ты там забыла?

— Котов будет лекцию читать: разбор двух первых партий четвертьфинала Спасский — Горт.

— Успеешь, — уважительно кивнул я. — Красивое, кстати, здание — выделяется даже на Литейном. И внутри шикарно. Один из бывших особняков князей Юсуповых.

— Юсуповы? — Тома сдвинула брови, что-то припоминая. — Кажется, слышала эту фамилию… А, точно, Пушкин с каким-то Юсуповым был хорошо знаком. Стихотворение «К вельможе» ему написано. А чем-нибудь еще эта фамилия была известна?

Я диковато покосился на нее, опешив. Да уж, историческую память перепахали и переборонили на совесть…

— Да как тебе сказать, — задумчиво потер подбородок. — Шесть веков истории у князей Юсуповых за плечами. Начиная с Ивана Третьего — одна из опор престола. Не единственная и не самая главная, но важная. А начало род берет от Едигея, эмира Золотой Орды и родственника Тамерлана…

К моему удивлению, помнил я довольно много, так что баек про де-факто майорат, жемчужную эполету от Николая Первого и убийство Распутина хватило до самых касс. В фойе мы протиснулись минут за десять до начала кино-журнала. Кое-где в людской толчее мелькали знакомые лица. Стайка девчонок из седьмых классов, бойко поблескивая глазками, оживленно защебетала, узрев меня с Томой, и чуть взгрустнула из-за краха смелых гипотез, когда к нам присоединилась Яся. Многозначительно окинув нас взглядом, павой проплыла под ручку с каким-то чернявым студентом отнюдь не первого курса Кузя. Расстроенно отошел от игрового автомата «Снайпер» Сашка Лейтман и тут же, наклонив голову, начал размашисто вытряхивать перхоть из засаленных волос. Народ шарахнулся в стороны. Ничего, Сашок, скоро твои мучения закончатся — через пять лет после школы будешь щеголять шикарной плешью.

Лейтман задумчиво повел головой и встрепенулся, увидев нас. Грусть ушла из его чуть выкаченных миндалевидных глаз, сменившись неподдельной радостью встречи. С неприятным дребезжанием пришло понимание, что он неровно дышит к Томе. Быстро окинул взглядом проталкивающуюся к нам фигуру и расслабился — не соперник.

— Привет, какая встреча! У вас какие места? — протараторил он, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство. Его взгляд хаотичными скачками обшаривал наши лица, пухлые губы растянулись в широкой улыбке.

— Здравствуй, — холодным хором откликнулись девушки.

— Здоров, — сказал я.

Тома, помешкав, сделала пол приставных шажка ко мне и взяла за локоть, пристроившись чуть за плечом. «Сашка, золотой ты мой, я тебя уже люблю!» — Я с приязнью посмотрел на мнущуюся перед нами широкотазую фигуру.

— А я с гантелями начал заниматься, — похвастался он, косясь на Тому. — Во, пощупай, — подсунул мне согнутую в локте руку.

— Молодец, — легко похвалил я. — Решил поработать над собственной сексуальной привлекательностью? Правильное решение — тебе надо.

Каким-то образом почувствовал легкую улыбку Томы за плечом, со стороны греющих уши семиклассниц полетело тихое злорадное хихиканье. Коротко скользнул по этим гадким утятам взглядом — дети детьми, но почти все уже пытаются строить глазки. Нет, девочки, такого счастья мне не надо. Мне бы с Зорькой разобраться без членовредительства…

Тревожный холодок предчувствия пробрался за шиворот, заставив поежиться. Я, конечно, скоро буду весь из себя гигант мысли и двигатель мирового прогресса, но вот как решить маленькую тактическую задачу под названием «Зорька», не представляю.

Радовало только одно — мы уже двигались в зал. Сашка с Ясей шли впереди, прокладывая дорогу, а Тома так и не выпустила мой локоть. Жизнь, похоже, налаживается…

Пятница 25 марта 1977 года, 10:10

Ленинград, Измайловский проспект

Робкие попытки весны просочиться в город, предпринимавшиеся всю последнюю неделю, были этой ночью парированы прорвавшимся с северо-востока циклоном. К утру серьезно подморозило, и газоны во дворе, начавшие было раскисать из-за талой воды, покрылись броней из ледяной корки. Аккуратно встаю на пятачок земли — держит. Слегка перенес тяжесть на одну ногу, и твердь под ней сначала спружинила, а потом нехотя поддалась. В образовавшиеся трещины густой черной пастой полезла почва.

Прямоугольник двора над головой, как крышкой, накрыт быстро летящим низким небом. Даже здесь, в окружении высоких домов и деревьев, ощутимо дует. В струях воздуха носятся редкие жесткие снежинки и больно бьют по ресницам. Натягиваю вязаные рукавицы, поддергиваю повыше шарф и решительно двигаюсь к полутемной подворотне.

«Между прочим, только что ты сделал первый шаг, который должен изменить этот мир. Один шаг для тебя и огромный шаг для человечества», — чертиком выскочила ехидная мысль. От неожиданности приостановился, огляделся. Отмерил взглядом на память тот самый шаг, с газона на выщербленный асфальт, и упругой походкой направился к цели.

Сегодня я делаю первый ход в своей игре. Легонько толкну устоявшийся мир, но и этого должно хватить, чтобы под колесами истории начали стелиться чуть иные рельсы. Мир станет немного лучше. И этот первый ход инвариантен. Что бы я ни решил делать дальше, дебют в любом случае следует разыгрывать именно так. Грязь надо вычистить.

«Запулю камень в пруд. Точнее, три камешка. А где-то через неделю меня начнут искать очень-очень серьезные дяди из комитета для длинных вдумчивых бесед. Дяди с весьма серьезными ресурсами. Ну что ж, побегаем, да», — мечтательно улыбнулся я подкопченным фасадам Измайловского проспекта. Настроение зашкаливает за отметку «отлично», я больше не беспомощен перед ликом Истории.

Искать меня будут профи. Землю рыть. Надо все сделать крайне аккуратно и обязательно проложить много ложных тропок для следопытов. Когда они сосчитают камешки, проанализируют полученную информацию и проверят ее на правдивость, то будут готовы к самым фантастическим гипотезам. Надо помочь полету их мысли.

Кошусь на почту через дорогу. Соблазнительно. Заскочить, купить и оказаться через пять минут дома, в тепле. И за работу. Но нельзя. Слегка вздохнув, шагаю мимо, сворачиваю на Первую Красноармейскую и ускоряюсь. Совмещу приятное с полезным, разомнусь.

Взгляд привычно коллекционирует отличия. Много мужчин с папиросами и мало — с сигаретами. На улицах не бывает курящих женщин. Никто не пьет спиртное на ходу. Совсем нет женщин за рулем легковушек. Почти нет людей с озабоченными лицами. У многих после сорока во рту не хватает зубов. Асфальт все же хуже. Взрослые не боятся делать замечания незнакомым подросткам. Много, просто очень много людей в форме. Нет решеток на окнах и кодовых на парадных. Милиционеры ходят без оружия. На улицах гораздо чаще встречаются куда-то несущиеся веселые детские компании.