Ермак. Война - Игорь Валериев

который современная граница разделила пополам? – не выдержав, задал вопрос Курбад-хан.

– Уважаемый Курбад-хан, я не готов ответить на ваш вопрос, потому что не знаю ответа. Если Рушан и Шугнан восстановить в прежних границах и вернуть их Афганистану, то обидится бухарский эмир. Если же они перейдут под протекторат Российской империи, то недовольным будет афганский эмир и Лойя-джирга. Но если они останутся под пятой англичан, то недовольны будут все, кроме британцев. Для начала надо решить вопрос с англичанами. Из-за них граница прошла через Пяндж, разделив твоё племя и племена других князей. Белый царь этого не хотел… – Я сделал небольшую паузу и продолжил: – Но ты сам видел, насколько лучше стали жить люди в том же Хороге или Мургабе!

– Хорога больше нет, генерал. Англичане его уничтожили. Слишком большие потери они понесли на перевале Шит-Рака от воинов Хорогского отряда. Хорошо, что хоть большинство жителей ушло с русскими войсками в Туркестан, а остальные спрятались в горах, – мрачно произнёс князь.

– Курбад-хан, генерал прав, говоря о том, что сначала надо разобраться с англичанами, а потом будем думать о целостности Рушана и Шугнана, – степенно произнёс Ахмад-хан, всем своим видом показывая, кто тут старший.

Старейшины пуштунских племен поддержали его согласным гулом. Зато некоторые князья недовольно поморщились.

– Предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы принять в подарок оружие от Белого царя? – продолжил Ахмад-хан и поднял вверх свой посох.

Было бы странно, если бы кто-то проголосовал против. Получить столько винтовок и патронов к ним на халяву. В России списанные берданки после небольшой переделки продавались как охотничьи ружья, и они шли по восемнадцать рублей, а патроны с бездымным порохом стоили по десять рублей за сто штук. Вот и посчитайте стоимость только первого подарка, где большинство винтовок было из складских запасов. Почти полтора миллиона рубликов получается, не учитывая местных цен, по которым эту сумму смело можно умножать на три, а то и на пять.

– Кто за то, чтобы разрешить войскам Белого царя войти на территорию Афганистана и помочь освободить Кабул? – задал вопрос Ахмад-хан, когда голосование по первому вопросу закончилось.

По этому вопросу единства не получилось. После некоторых уточнений по поводу состава и количества русских войск данное предложение было принято двумя третями голосов.

– Чтобы голосовать по следующему вопросу, попрошу сначала уважаемого Азизуллу-хана довести до всех информацию, которая стала известна только сегодня, догнав его в пути из Кабула, – произнёс Ахмад-хан.

После этих слов на ноги поднялся один из старейшин и произнёс:

– Насрулла-хан вчера вечером объявил себя новым эмиром Афганистана. Аманулла-хан убит его людьми. Хабибулла-хан, по заявлению нового эмира, мертв. В Кабуле английский гарнизон усилен двумя полками сипаев. Это всё.

Ох, какой гвалт тут поднялся. Я выхватывал отдельные слова, из которых становилось понятно, что многие сомневаются в правдивости этой информации, а также возмущаются, почему её не довели сразу, в начале Лойя-джирги.

Ахмед-хан поднялся с земли и, повысив голос, попросил тишины. Та энергетика, которая попёрла от этого невысокого пуштуна, сразу дала понять, почему именно он является старейшиной и вождём одного из самых крупных и сильных племен Афганистана – попальзаев, одной из основных ветвей племенного союза Дуррани.

– Уважаемые вожди и князья, если бы эта информация стала известна в начале круга, мы бы до сих пор обсуждали её и не приняли бы никакого решения из тех, что уже обсудили и решили, – почти синхронно переводил мне Корнилов речь Ахмед-хана. – Усомниться же в правдивости слов Азизуллы-хана – вождя «королевского» племени мухаммадзаи – значит нанести всему племени оскорбление, которое смывается только кровью.

После этих слов наступила гробовая тишина. Племенной союз Дуррани составлял больше одной трети всех пуштунов на территории Афганистана. Дост-Мухаммед-хан был из рода мухаммадзаев. Эту информацию до меня быстро довел Корнилов, поясняя расклад сил на совете.

– Насрулла-хан, объявив себя новым эмиром Афганистана без решения Лойя-джирги, плюнул нам в лицо. Поэтому предлагаю, – Ахмад-хан обвёл окружающих тяжёлым взглядом, – его эмиром не признавать, а объявить новым эмиром Афганистана Исмаил-хана.

Я про себя отметил, как чётко Ахмад-хан подводил мнения большого совета под необходимые ему решения. Чувствовался огромный опыт управления людьми.

В общем, окончился Лойя-джирга с принятием и отображением на бумаге следующих решений: объявлена война Великобритании, Исмаил-хан выбран новым эмиром Афганистана, афганцы принимают помощь Белого царя в виде оружия и боеприпасов, русские войска могут войти на территорию Афганистана для помощи в разгроме англичан, после чего обязаны уйти назад.

Я тоже поставил на всех экземплярах решения совета, включая и тот, что достался мне, свою печать, которую по совету Корнилова изготовили в Ташкенте и провели приказом по штабу Туркестанского военного округа. Бюрократия, однако!

Казалось бы, только сомкнул глаза и заснул, как был разбужен довольно-таки невежливым тычком в плечо.

– Вставайте, генерал. Англичане сюда идут, – услышал я голос Курбад-хана.

Глава 19. Осада

Когда слова про то, что сюда идут англичане, дошли до моего ещё не до конца проснувшегося мозга, тело начало действовать самостоятельно, по вбитым ещё в Псковской учебке рефлексам. Буквально несколько секунд – и я, уже полностью одетый, благо спали в одежде, с одним из револьверов «Галан Тё-Тё» в руке, стоял перед Курбад-ханом.

– Где англичане? – задал я вопрос, пытаясь оставаться спокойным.

– Две тропы, по которым можно подняться в кишлак, перекрыты сипаями. На каждой около двух батальонов солдат и по четыре семифунтовые горные пушки. Прорваться практически невозможно. Или с очень большими потерями. К нам идёт офицер-парламентер под белым флагом. Старейшины и князья собираются на площади, – ответил князь и вышел из небольшой комнаты, в которой мы ночевали с Корниловым, заканчивавшим одеваться.

Такое удобство, как крыша над головой, мы получили как представители Белого царя. Большинство старейшин ночевали под открытым небом.

Когда мы с Лавром подошли к месту проведения вчерашнего совета, там уже находилось большинство его представителей из тех, кто был на круге и принимал решения. Остальные быстро подходили. Лица почти у всех были невозмутимы, но движения несколько дёрганые, что выдавало волнение и напряжение.

Я подошёл к Ахмад-хану, которому что-то докладывал здоровенный, бородатый и вооруженный с ног до головы пуштун. Кроме винтовки Ли-Метфорда тот имел на поясе за кушаком два револьвера, хайберский нож в ножнах, и ручка ещё одного кинжала торчала из-за голенища сапога. На его груди перекрещивались два патронташа с патронами для винтовки и револьверов. Этакий воин-пехливан, ростом почти под два метра, что было для пуштунов редкостью.

Рядом стояли Курбад-хан и ещё несколько, как я понял, самых уважаемых старейшин, которые внимательно слушали говорившего. Увидев