Гардемарин Ее Величества. Адаптация - Валерий Пылаев

что все эти мысли в белокурую головку Елизаветы вложил никто иной, как его сиятельство князь Иван Петрович Мещерский. В каком-то смысле я был благодарен старику — за то, что оно проделал мою работу. И после всего пережитого Елизавета не сломалась, а нашла в себе силы бороться… Пусть даже сама не до конца еще понимая, за что именно. И решила не просто отделаться благодарностью, медалью или каким-нибудь обезличенным подарком, а приблизить к себе талантливого курсанта. Может, самого первого соратника, которого выбрала она лично.

И путь все это выглядело немного наивно, у меня и вы мыслях не было смеяться. В свое время потешные войска Петра Великого стали самыми настоящими гвардейскими полками — Преображенским и Семеновским. А совсем недавно — по меркам истории, конечно же — кучка сердитых и бесконечно уставших от бардака в стране генералов, полковников и капитанов Балтийского флота переписали ее на свой лад, назвав себя Советом Имперской Безопасности.

В конце концов, все великое однажды начинается с малого.

— Впрочем, сегодня не время для просьб. — Елизавета поднялась с дивана. — Я здесь лишь для того, чтобы снова принести вам благодарность за свое чудесное спасение!

— Служу отечеству! — Я тоже вскочил и вытянулся по стойке «смирно». — Для меня честь назвать себя вашим…

— Другом. Иного слова я не в силах придумать — да и не желаю. Не так давно вы получили из моих рук медаль, однако сегодня я принесла вам подарок — от себя лично. — Елизавета засунула руку в карман толстовки. — Перстень моего дяди, генерал-фельдмаршала Градова.

Их я знал отлично — в смысле, и генерала, и сам перстень, который в свое время Конфигураторы сделали для меня под заказ, засунув в увесистую «печатку» с двуглавым орлом столько полезных Конструктов, что золото буквально искрилось от заключенной в нем энергии.

За прошедшие годы она чуть успокоилась, но перстень определенно был чем-то большим, чем просто украшение.

— Прошу, примите его. — Тонкие пальчики вложили в мою ладонь холодный металл. — Если вам вдруг понадобится увидеть меня лично или получить содействие — какое угодно! — просто покажите перстень кому-нибудь из придворных. И клянусь, я сделаю все, что в моих силах.

— Благодарю, милостивая государыня. — Я поклонился и коснулся губами руки Елизаветы. — Надеюсь и впредь оставаться достойным такой чести.

Сам по себе подарок был… пожалуй, не так полезен, как мне бы хотелось. И уж точно не мог стать ключом от всех дверей в Зимнем дворце. Да и лояльность придворных, как ни крути, оставалась под вопросом: камергеры и статс-дамы, конечно же, не относились ни к спецслужбам, ни к военному ведомству, однако половина из них наверняка уже давно потихоньку бегала с докладами или к Морозову, или к Келлеру, или к тому же Мещерскому…

Но это уже неважно. Главное — сама Елизавета. Родная кровь, рядом, здесь и сейчас. Еще совсем юная, одинокая, но уже готовая встать со мной рядом. А двое, как известно — уже сила. И если добавить к этой крохотной цифре Олю и однокашников по Корпусу — то получится уже крохотная армия.

В кабинке ресторана «У Арсена» царил приятный полумрак, так вряд ли хоть кто-то из моих собеседниц смог увидеть, как по моей щеке скатилась одна-единственная слеза. Та самая скупая мужская, наполненная гордостью за племянницу. Да-да, Серый Генерал плакал.

В первый раз в своей новой жизни — и, пожалуй, в последний.

Глава 10

Следующий день принес неожиданный, но приятный сюрприз: участников сборной наградили увольнительными. И пусть у меня теперь появилась возможность покидать Корпус в любой… ладно, почти в любой момент, покинуть альма матер через проходную, ловя на себе завистливые взгляды других курсантов, было приятно.

Вот только имелся нюанс: идти мне было, в общем, и некуда. Оля, похоже, окончательно трансформировалась из просто знакомой в госпожу титулярного советника, а после вчерашнего мне и самому как-то не особенно хотелось с ней встречаться. Как и устраивать внеочередной набег на «Якорь» вместе с Поплавским. Сам он увольнительной не получил, зато всегда был на самоход за компанию. Последствия его, разумеется, ничуть не волновали.

Зато волновали меня. Но и сидеть в располаге, имея возможность легально выбраться в город, я не собирался. Медведь с остальными спортсменами еще с обеда умотал куда-то на турбазу, Камбулат двинул к родне куда-то за Тосно, так что вариантов весело провести время в компании у меня, можно сказать, и не было…

Впрочем, нет — один все-таки имелся.

Достав телефон, я открыл мессенджер, нашел контакт Полины и отстучал сообщение.

Привет, сестренка! Мне тут увольнительную дали неожиданно. Ты как насчет встретиться? Предложение еще в силе?)

Ответ пришел через пару минут.

Привет!

Да, в силе, конечно!

Только у меня работы куча, в город никак не выбраться ((((

Никаких пояснений — только анимированная утка. Мультяшная птица крылом вытирала слезы, всем своим видом демонстрируя печаль. И я уже начал было соображать, на что еще можно потратить неожиданный выходной, как телефон снова ожил.

Может, ко мне приедешь? Поболтаем, чаю попьем)

А так, пожалуй, даже лучше. Хоть погляжу, как живет сестра. Не то чтобы я сам так уж нуждался в общении с родней, но роль старшего — да и, в общем-то, единственного мужчины в роду на широте Петербурга, как ни крути, обязывала. Как минимум — поинтересоваться, как дела. А то и разобраться, что это за Борис Анатольевич и почему он обращается с Полиной так, будто она его собственность.

Давай! Кидай адрес, скоро буду!

Подумав, я отдельным сообщением отправил несколько скобочек, а потом и стикер. Ту же самую утку, только на этот раз бегущую куда-то на коротких перепончатых лапах. Отложив телефон, я последовал ее примеру: потянулся, встал с кровати и принялся переодеваться.

* * *

Полина снимала квартиру в конце Комендантского проспекта. В две тысячи пятом, это была чуть ли не самая окраина цивилизации, но за десять пропущенных мною лет город разросся, и несколько высоток, стоящих чуть ли не посреди поля, превратились в современный спальный район. Неплохое, уютное место. Тихо, спокойно, все, что нужно — в шаговой доступности, да и цены на аренду жилья… скажем так, посильные. Не центр, конечно, но и не какая-нибудь Сосновая Поляна, навеки застрявшая то ли в непростых девяностых, то ли вообще в восьмидесятых.

Выбравшись из такси, я размял затекшую шею и мысленно пообещал