Наш дом – СССР - Виктор Сергеевич Мишин

сейчас я попытался немного заткнуть раны оборванной занавеской.

— Мы никуда не выходили, нас всех взяли и посадили сюда. Ранили меня прямо тут, когда бросился вас защитить. О Лидии Николаевне расскажешь, как есть. Эти уроды тебя спрашивали о чем-либо?

— Они не спрашивали, просто сказали, что ты взял у них что-то и теперь они возьмут нас.

— Об этом ни слова, поняла? Будут допрашивать, кто мы и откуда, историю помнишь. Надеюсь, дочку не станут спрашивать.

— Опасно все это, Сань. Дознаются.

— Ничего не поделаешь, ждем ментов, а там как получится. Ален, ты просто молчи, хорошо, что бы тебя ни спрашивали, просто молчи и все, даже имя не называй. Мама скажет тебе, когда можно говорить, поняла?

— Конечно, папочка, мне так страшно было, я чуть не описалась.

— Я сама чуть не сделала то же самое. — Катю трясло, аж зубы стучали, да и у меня отходняк пошел.

Отключившись в очередной раз, очнулся уже на койке в больнице. Сколько времени прошло, кто вызвал милицию и как меня везли сюда, ничего не знаю. Кто-то хлопотал рядом, осторожно трогая меня.

— Живой? — услышал я голос женщины.

— Вроде как, а где я? — прохрипел я, не узнавая собственного голоса.

— В первой городской больнице. Вы поступили вчера с огнестрельным ранением плеча. Сделана операция, вам повезло, кроме сквозной дырки, не задето ничего важного, только большая потеря крови. Но в кровати пробудете долго.

— Что ж поделаешь… — тихо проговорил я и закрыл глаза.

Плохо все вышло, ужасно плохо. Я, осознав себя в новом для нас времени, радовался как ребенок, но влез в дерьмо практически на полном ходу. Подвел семью, погубил добрую старую женщину… Как же мне стыдно-то! Ну на кой черт я полез за этим баблом, а? Это все пережитки прошлого-будущего, знаешь, где взять — бери. Слишком самонадеянно я поступил, недооценил противника, и вот результат. Если бы сразу уехали куда-нибудь, был бы шанс затеряться, но оставшись на месте, я навлек беду на близких людей. Понимаю, что деньги нужны были для внедрения в общество, просто это была единственная возможность влиться в жизнь семидесятых, не попав под власть государства. Ведь правда, если мы сразу пошли бы в милицию, то самое лучшее, что с нами бы случилось, это помещение всей семьей в психушку. Надо ли мне это? Бр-р-р. Только подумаю о том, как нас с женой укладывают на каталки, а дочь отправляют в детдом, аж мороз по коже. Стоп, хватит, нечего копаться в мозгах, что сделано, то сделано, значит, так и должно быть. Жаль Лидию Николаевну, это мой грех теперь, буду искупать по мере сил.

Через день перевязок и уколов ко мне заявился милиционер. Хмурого вида старший лейтенант, усталый, с большими глазами навыкате, поздоровался и, усевшись на стул, начал свою работу. Я уже немного очухался и говорил вполне нормально.

— Рассказывайте, как все произошло.

Я подробно излагаю заготовленную пьесу, внимательно отслеживая реакцию служивого. Тот постоянно мнется, сидит криво, такое впечатление, что он не спал неделю. Дохожу до момента драки, как милиционер останавливает меня.

— То есть драку начали вы?

Чего? Он что, бандитов выгораживать пытается?

— Если на вас направлено оружие, а ваша семья в заложниках, то, оказывая сопротивление, вы тем самым начинаете драку? Вам не кажется, что это называется по-другому? Желание выжить и стремление защитить семью.

— Это суд будет устанавливать. Я констатирую факты. Вы первым бросились на погибших и нанесли им увечья, несовместимые с жизнью. Чем вы их так?

— Если вы так ставите разговор, я не буду ничего говорить, — набычился я, — выставляя бандитов жертвами простого человека, вы переворачиваете все с ног на голову.

— Ты мне еще дерзить будешь, — усмехается мент, а по глазам вижу, что сильно злится.

— Вы это дерзостью зовете? Вы меня провоцируете, почему я должен это сносить?

— Чем вы били погибших?

— Руками.

— Не врите, Александр Сергеевич, удары такой силы без посторонних предметов невозможны.

— Один я знаю, на что способен, так же, как и вы сами. Ведь только вы сами знаете свои силы, больше никто их знать не может.

— Вы проходили спецподготовку? — И настороженно смотрит на меня.

— Может, и так, в чем вопрос? Я уже все сказал вам, я — оборонялся и защищал свою семью. Пришлось бы вновь через это пройти, поступил бы так же, только в этот раз попытался бы избежать ранения.

— Да вы душегуб, Александр! — картинно удивляется мент.

— Ничуть, я простой дворник, может, чуть-чуть слесарь.

— Показания с вашей супруги я снял, а также показания свидетелей. Я обязан предупредить вас о заключении вас в следственный изолятор до окончания расследования и суда. Вам вменяется превышение необходимой обороны и умышленное убийство. Завтра вы будете доставлены по месту заключения.

Приплыл! Радовало в этой ситуации одно, о бойне за Волгой не было задано ни одного вопроса. Значит, пока они не рассматривали мою кандидатуру в качестве стрелка. Наверное, сказалось и ранение, я ведь и правда был очень ослаблен. Мы представили дело так, что нападение произошло в доме Лидии Николаевны, там бандиты дождались меня с работы, что в общем так и было, а затем нас увезли куда-то, куда, мы не знаем. Прокатит или нет, будем посмотреть. Превышение ладно, а вот умышленное они мне не пришьют. Где свидетели того, что я добивал поверженных врагов? Характер травм? Смешно, не доказать, только дело осложняется тем, что они и не станут доказывать. Шеи у бандитов свернуты, как они получили такие травмы, ментам наплевать. Если всерьез намерены меня посадить, посадят в любом случае.

Вечером медсестра передала мне конверт с письмом от Кати. В нем она рассказала, как и что с ними происходило без меня. Рассказала о том, что оказались вынуждены съехать из дома, приходил сын Лидии Николаевны, ругался и практически выгнал их с Аленкой из дома, а чуть позже еще и выписал. Саму хозяйку похоронили, Катя отдала двести рублей этому сынку, на похороны, взял без слова. Живут мои родные девчонки теперь на съемной квартире, их больше не трогают, Катя работает, в магазине все нормально, Ирина Сергеевна даже помогает немного. Еще бы, налет на нас мы представили как несостоявшееся ограбление магазина. Во как!

Катя сообщила ментам, что от меня требовали доступ в магазин, так как я имел в него свободный вход. Я отказал, и тогда бандиты взяли мою семью в заложники. Я на допросе повторил то же самое, лишь добавил, что бандиты хотели изнасиловать и убить мою семью,