Джим Батчер - Холодные дни

Ознакомительный фрагмент

Я нахмурился:

– Да ну? С Летней Леди ведь все получилось!

Боб устало вздохнул:

– Да, но лишь потому, что ты оказался в нужном месте для того, чтобы сделать это.

– То есть?

– Мэб и Титания создали его специально для убийства бессмертных, сделав местом, где равновесию сил дóлжно изменяться. Им необходимо было завести такую площадку для важнейших схваток – по другому эту проблему не решить. Иначе – бессмысленная трата времени и пушечного мяса.

Я видел, как создавалась часть этого места – причем не как-нибудь, а своим Взглядом – и это зрелище неизгладимо запечатлелось в моей памяти, словно выжженное клеймо на живой плоти. Я видел, как приливной волной излилась пульсирующая энергия двух Королев Феерии, мощь которой не поддавалась описанию. И конечно я сам, в некотором смысле, был в этом месте, когда убил Ллойда Слейта и занял его место в качестве подручного киллера Мэб.

Воспоминание.

Древний каменный Стол в пятнах крови. Вращающиеся над моей головой звезды – от непрерывного движения и яркости которых голова идет кругом. Клубящийся холодный туман, подбирающийся к краям Стола, липнущий к моей голой коже – и Мэб, сидящая на мне верхом; ее обнаженная краса лишает меня дыхания, выгребая остатки мыслей через мои жадно распахнутые глаза. Сила волнами перекатывает через меня, вливаясь в тело – из крови в завитых желобках на Столе, от жадного желания Мэб.

Меня передернуло, и я прогнал воспоминание прочь. Руки крепче стиснули руль.

– Значит, я не могу убить ее, – сказал я тихо.

– Нет, – сказал Боб.

Я хмуро смотрел на дорогу.

– Какой смысл приказывать мне сделать то, что, как она знает сама, сделать невозможно? – размышлял я вслух. – Ты уверен, Боб? Никакого способа – без каменного Стола?

– Не вполне, – сказал Боб; его взгляд метался по салону машины. – И в большей части Небывальщины – тоже нет.

– Эй, – сказал я. – А чего глазки бегают?

– Какие глазки бегают? – спросил Боб.

– Когда ты сказал «не вполне», у тебя глазки забегали.

– Э-э… Ничего не забегали.

– Боб.

Череп вздохнул:

– Я что, обязан все тебе рассказывать?

– Дружбан, – сказал я. – С каких пор между нами такие непонятки?

– С тех самых, как ты стал работать на нее, – ответил Боб и каким-то чудом умудрился вздрогнуть.

Я наклонил голову, изо всех сил напрягая мозги.

– Погоди-ка. Это имеет какое-то отношение к вашей с Мэб вражде?

– Это не вражда, – возразил Боб. – Вражда – когда сражаются обе стороны. А здесь я просто ору и улепетываю, пока она не порвала меня на куски.

Я покачал головой:

– О, Боб! Я знаю: когда ты захочешь, то можешь быть таким мерзавцем, который выведет из себя кого угодно – но что ты натворил, чтобы Мэб так обозлилась на тебя?

– Дело не в том, что «натворил», – едва слышно произнес Боб. – Дело в том, что я знаю.

Я приподнял бровь: не шуточное, должно быть, дело, если череп дрожит от страха.

– И что же конкретно ты знаешь?

Огоньки в глазницах сузились до размера крошечных точек, а голос упал до едва различимого шепота:

– Я знаю, как убить бессмертного.

– Вроде Мэйв? – спросил я.

– Мэйв. Мэб. Мать Зиму. Любого из них.

О срань небесная.

Это была та информация, за которую убьют не задумываясь.

Если череп знал, как отнять бес – от бессмертного, он мог быть источником опасности для могущественнейших существ во всей Вселенной. Черт, да ему повезло, что боги и демоны и прочие сверхъестественные силы не рванули всей толпой на сафари, поохотиться на Боба. Но этот же самый факт означал и то, что миссия моя не была невыполнимой.

– Хотелось бы, чтобы ты поделился со мной, – сказал я.

– Ни за что, – ответил Боб. – Ни за что! Я кое-как существую лишь потому, что держал рот на замке. Начни я трепать языком, Мэб и прочие бессмертные, окопавшиеся на этой дурацкой планете, растолкут мой череп в пудру, высушат на солнышке и по ветру развеют.

Огоньки в его глазницах метнулись в сторону заднего сидения.

– К тому же здесь слишком много ушей.

– Тук, – сказал я, – убери-ка народ из машины. Тут приватный разговор. И проследи, чтобы никто не подлетел подслушать.

– Ну-у… – жалобно протянул Тук с заднего сидения. – Даже мне нельзя?

– Ты единственный, на кого я могу положиться, чтобы удержать этих бандитов на расстоянии, генерал-майор. Никто не должен подслушать. Задача ясна?

– Так точно! – пропищал он дрожащим от переполнявшей его гордости голосом. – Будет исполнено, милорд!

Он опустил боковое стекло и вылетел наружу. Я вновь поднял стекло и осмотрелся в катафалке, пустив в ход как природные, так и сверхъестественные чувства, дабы удостовериться, что мы остались одни. Потом снова повернулся к черепу.

– Боб, теперь здесь только ты и я. Подумай вот о чем: Мэб отправляет меня убить Мэйв – задача, с которой самому мне ни за что не справиться. И ведь она знала, что ты знаешь, как это сделать. Знала, что первым делом я приду сюда, что это будет моим первым шагом в порученной миссии. Думаю, она рассчитывала на то, что я приду к тебе. Думаю, она сделала ставку на то, что ты мне расскажешь.

Череп какое-то мгновение обмозговал услышанное:

– Это косвенно, манипулирующе – да, пожалуй, ты близок к истине. Дай мне минутку подумать.

Минута тянулась подобно вечности. И Боб очень тихо заговорил:

– Если я расскажу тебе, ты должен будешь кое-что сделать для меня.

– Типа?

– Новый сосуд, – сказал он. – Ты должен сделать для меня новое жилище. Там, где я смогу до него добраться. Чтобы, когда они явятся за этим, у меня было, куда укрыться.

– Для меня это будет непросто, – поразмыслив, ответил я. – У тебя же собственные карманные измерения, а я никогда раньше не создавал ничего настолько сложного. Даже Маленький Чикаго попроще.

– Обещай мне, – сказал Боб. – Поклянись своими силами.

Клятва своими силами – так чародеи заключают устные договоры. Если нарушишь данное слово, твои магические способности начинают изнашиваться, а если продолжаешь это делать, рано или поздно они увядают и отмирают. Нарушенное обещание, скрепленное клятвой собственными силами, отбросило бы меня на многие годы назад в плане магических способностей. Я поднял ладонь, принося присягу:

– Клянусь собственной силой, что выстрою для тебя новое хранилище, если ты, Боб, расскажешь мне, ну и, конечно, если я переживу следующие несколько дней. Только… не рассчитывай на роскошное жилище, типа того, в каком обитаешь сейчас.

Мерцающие огоньки в глазницах снова разгорелись до их обычного размера.

– Не беспокойся, босс, – проникновенно произнес Боб. – Не стану.

– Умник хренов.

– Ладно, вперед! – сказал Боб. – Убить бессмертного можно только в определенных, специальных местах.

– Ты знаешь хоть одно из них? Где?

– Ха, ты мыслишь по-человечески. Есть больше, чем три измерения, Гарри. Не все места находятся в пространстве. Некоторые из них – места во времени. Они называются конъюнкциями.

– Мне известно, что такое конъюнкции, Боб, – сказал я не без раздражения. – Это когда звезды и планеты выстраиваются в линию. Иногда такое их положение можно использовать для поддержки сверхмощной магии.

– Это лишь одно из определений конъюнкции, – сказал Череп. – Но звезды и планеты в конечном итоге всего-навсего измерительные вешки для описания положения во времени. Это один из способов использования конъюнкции, но они способны на многое.

Я задумчиво покивал.

– И есть такая конъюнкция, когда бессмертные уязвимы?

– Словил идею, возьми с полки пирожок. Каждый год.

– И когда же?

– В ночь Хэллоуина, разумеется.

Я ударил по тормозам и прижал машину к обочине.

– Повтори?

– Хэллоуин, – повторил Боб менторским тоном. – Время, когда мир мертвых оказывается ближе всего к миру смертных. Все и вся, пребывающие в этом мире, становятся смертными в Хэллоуин.

Я протяжно присвистнул.

– Сомневаюсь, что среди ныне живущих есть больше, чем пара человек, знающих об этом, Гарри, – сказал Боб. – И бессмертные уж позаботятся, чтобы такое положение сохранялось и впредь.

– А с чего они так обеспокоены? – спросил я. – В смысле, почему бы им просто не светиться в ночь на Хэллоуин?

– Потому что именно тогда они… – Он устало вздохнул. – Это трудно объяснить, потому что у тебя напрочь отсутствуют адекватные концептуальные модели. Ты с трудом досчитаешь до четырех измерений.

– Математику проходят в средней школе. Оставь насмешки и попытайся объяснить.

– В Хэллоуин они питаются, – сказал Боб. – Или… заправляются. Или просто крутятся вхолостую. Это вообще-то одно и то же, и я объясняю тебе лишь малую толику системы. В ночь Хэллоуина неподвижная и застоявшаяся часть их бессмертия становится пластичной. Они вбирают энергию – и тогда способны добавить новые силы к тем, которыми уже располагают. В основном они крадут энергию у других бессмертных.