Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

неприметных местах прячусь покуда. Благо довольно их вокруг Рязани.

– Ладно, – призадумался воевода, – кузню мы тебе справим, дайте срок. Ты мне лучше вот что скажи. Озеро твое аккурат меж Рязанью и Коломной стоит… Вроде бы.

– То не мое озеро, боярин, – заявил вдруг Васька, внезапно став серьезным и обводя окрестности взглядом. – Я здесь такой же гость, как и ты. Просто – гость частый. Черное озеро само решает, кого пускать, а кого нет.

– Ты про татар под Коломной слыхал что? – не стал вдаваться в подробности Коловрат, которого уже захватили новые идеи. – Али про наших? Перед осадой Рязани князь отправил сюда малолетнего племянника своего Романа Ингваревича с наказом тайным и большой дружиной Коломну держать. Только за то время, что мы в Рязани сидели, не было ни одной весточки. И помощь не пришла. Отец его – Ингварь – предателем оказался. Подозреваю я, что яблоко от яблони недалеко падает.

– Ушел твой Роман Ингваревич из Коломны, – огорошил воеводу бывший атаман. – Вернее сбежал. А куда – не ведаю. Сказывают, что седмицу назад гонец к нему был тайный, с запада. Опосля битва кровавая случилась меж своими, войско в Коломне взбунтовалось. Половина полегла в той битве. Роман Ингваревич бежал и увел с собой оставшихся. Но сотня ратников, верных князю Юрию, еще несколько дней в Коломне сидела, запершись. Да потом пришли татары большим числом и сожгли ее.

– Сожгли, значит, Коломну? – наклонился вперед воевода, тяжело вздохнув. – Откуда знаешь?

– Слухом земля полнится, – хитро прищурился бывший атаман.

– Не слыхал ли в последние дни про Батыя-душегуба еще чего?

– Говорят, что несколько дней назад, спалив Рязань, двинулся дальше на север, – произнес Васька Волк как ни в чем не бывало. – В эти места идет, сказывают. Белгород, Ижеславль, Пронск давно сгорели. Рязань пала. Коломна тоже. По всему – теперь дело за Переяславлем и Зарайском.

– А что Муром? – вскинулся Коловрат.

– Свободен покуда, – пожал плечами бывший атаман, – не знаю отчего, но татары его стороной обходят. Как и Городец. Видать, им другое надобно.

– Это хорошо, – кивнул воевода, и, усомнившись, опять вопросил: – Откуда знаешь?

– От людей, Евпатий Львович, – усмехнулся кузнец, – добрых людей на свете тьма.

– Ну да, – кивнул воевода с пониманием. – Откуда же еще.

Коловрат подцепил пальцем из деревянной плошки кусок мяса и отправил его в рот. Прожевал в задумчивости: мясо оказалось еще теплым, словно только что из костра. Едва Коловрат узнал новости про Коломну, как ему тут же захотелось вернуться назад, предпринять что-нибудь против татарского войска.

– А знак-то какой людям твоим показать? – вспомнил вдруг воевода о том, что должен был явить посланец атамана предводителю тайно собранного войска. – Чтобы они признали во мне своего хозяина.

Васька оттянул рубаху с шеи и вытащил из-под нее какой-то медальон, висевший на тонкой бечевке. Протянул Коловрату.

– Держи, воевода. Покажешь это Митяю, который промеж них сейчас верховодит. С той минуты рабом твоим станет. Али как сам решишь.

Коловрат принял бечевку с медальоном из рук атамана и только тут разглядел, что этот была лишь половинка серебряной монеты, криво разрубленная топором и пробитая в центре. Воевода озадаченно повертел ее в руках.

– Митяй тебе другую половину монеты покажет, – пояснил Васька, – так и признаете друг друга.

– Идет, – кивнул воевода, – а отыскать их как?

– От Городца пройдешь еще верст десять вдоль Оки в сторону речки Мокши, там мыс острый будет с камнем диковинным на конце, а от него еще пяток верст поперек реки в самые болота. Там и найдешь.

– А ежели промахнусь?

– Ты, боярин, главное мыс отыщи. Как только в болота вступишь, они тебя вскорости сами встретят. Митяй свое дело знает.

– И что за камень там диковинный стоит?

– Прямой, узкий и высокий, косая сажень почти. Серый. Похож издали на дерево. Но обточен так сильно, что гладким кажется. В него аж смотреться можно. Наверху изваяние головы зверя невиданного с прозрачной чашей в когтях. И в чаше этой, сказывали, иногда огонь горит.

– Колонна, что ли? – удивился воевода и, добавил поразмыслив: – Маяк?

– Мудреные ты слова говоришь, боярин, – ответил кузнец, – я таких и не знаю. Камень диковинный и все тут.

– Ну, камень так камень, – выдохнул воевода, сделав вид, что поверил.

Хотя что-то подсказывало Коловрату, что бывший атаман видал и колонны, и маяки. Только не здесь. Но не спешил Васька рассказывать о своей прошлой жизни, хотя и знакомы они были давно. Откуда в рязанской глухомани могла взяться отполированная колонна, да еще исполнявшая роль маяка, воеводе пока было не ясно.

«Видать, кто-то мудрый ее там поставил, – решил Коловрат, надевая бечевку с монетой на шею, где уже тесно было от ценных вещиц. – Но кто и зачем? Надо будет князя порасспросить, вдруг знает».

– Я в Муром собираюсь, как только князь наш оклемается, – объявил воевода. – Может, по дороге и войско собранное навещу. Али позже. Как выйдет. Сейчас время темное. Сам-то где обретаться дальше будешь?

– В этих местах покудова, седмицу-другую. Людишек полезных поищу. Надо же тебе корабли по весне достроить. Хоть и непросто это будет, но я слово свое держу. А потом, может, и под Городец наведаюсь.

– Короче, встретимся там, если что, – объявил воевода, – али в Муроме меня ищи, коли татары его не пожгут. Сюда я больше не ходок.

– Ой, не зарекайся, боярин, – странно усмехнулся бывший атаман, – то озеро решает. Думаешь, это я тебя сюда позвал?

От этих слов холодок пробежал по спине Коловрата, но ничего уточнять воевода не стал. Он узнал все, что было нужно, и больше его здесь ничего не держало. Можно возвращаться в лагерь у Рязани и думать, как быть дальше.

«Хотя, – признался Евпатий самому себе, вспомнив про перстень таинственного мертвеца, – кое-что еще остается недосказанным».

Повинуясь внезапному порыву, Коловрат сдернул с шеи бечевку с перстнем и протянул бывшему атаману.

– Вот еще что. Глянь-ка. Давно хотел спросить тебя – незнакома ли тебе эта вещица?

Казавшийся до сей поры каким-то отстраненным Васька Волк вдруг ожил при виде перстня. Он перестал ворошить угли костра, отбросил палку и взял его