Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Герр лейтенант? — вряд ли Вилли будет впрягаться за меня, но, а вдруг?

— Я предупредил гауптмана, что вы здесь прежде всего пациентка, но он прав. Все мы делаем одно дело и должны приложить все силы для победы.

— Конечно, — под этим насмешливо-наглым взглядом я не могла ответить ничего другого.

Что дело намного серьёзнее, чем сказал Винтер, я поняла, когда мы подошли к палате этого раненого. У дверей стояли караульные, да и в палате был только один пациент. Я морально приготовилась к тому, что предстоит долгий допрос, но пленный был в отключке. Йен поправил иглу капельницы, пощупал его лоб и взглянул на Ягера:

— Морфий всё ещё действует.

Только сейчас я заметила, что нога парня от бедра до колена была умотана в белоснежные бинты.

— Я хочу допросить его сейчас.

Мне стало не по себе, когда я перехватила его взгляд, обращенный на пленного. Ну чисто волчара, готовый вцепиться в сочного барашка.

— Вколите ему что-нибудь стимулирующее.

— Он недавно перенёс операцию, реакция организма может быть непредсказуемой. Вплоть до летального исхода, — бесстрастно ответил Йен.

Пару минут Ягер что-то обдумывал, затем обернулся ко мне:

— Тогда так. Вы побудете здесь, пока он не очнётся. Если он будет что-то говорить в бреду, переведете и запишите слово в слово.

Я отошла, чтобы подвинуть стул ближе, но успела расслышать негромкое:

— Нет, так просто ты от меня не ускользнёшь.

Что там за боец такой, что этот немец вцепился в него мёртвой хваткой?

— Как только он придёт в себя, пошлёте за мной, — я вздохнула с облегчением, увидев, что он наконец-то потопал на выход.

Ты смотри раскомандовался. Больше всего бесило, что меня опять нагнули, особо не спрашивая. Я не раз ругала за такое Вилли, а сейчас сама оказалась в положении «Приказ есть приказ». Красноармеец, лежащий сейчас овощем, выглядел совсем мальчишкой. Худой, вон косточки все пересчитать можно, губы в спёкшейся корке крови, взъерошенные русые волосы. Если бы я могла ему помочь… Но организовать побег из охраняемой палаты нереально, это с Пашей мне тогда повезло. Какие ещё могут быть варианты? Ну разве что не говорить этому Ягеру ничего из того, что я возможно сейчас услышу. Ещё можно попробовать как-то смухлевать на допросе, главное действовать осторожно.

* * *

Чёрт, Ягер решил, что я здесь как привязанная всю ночь сидеть буду? Время тянулось до отвращения медленно. Пару раз раненый начинал что-то тихо бормотать, просил пить. Я заметила на тумбочке графин с водой, значит поить его можно. Неудобно правда, ведь он так и не пришёл в себя.

— Мамочка, ты главное меня жди… вот разгромим фрицев поганых, освободим наши города… и я вернусь… я ещё живой… жди меня…

Я осторожно погладила его по щеке и почувствовала, как его горячие пальцы стиснули ладонь. Мне хотелось верить, что он увидит мать, но реальность увы не в его пользу. Сейчас, пока он нужен для допроса, его вон даже в палату комфортную положили, а что потом? Расстреляют или отправят в лагерь. Я подошла к окну. Уже давно стемнело. Глядя на мрачные тени деревьев, я поёжилась. Если бы я с самого начала играла по правилам, я бы тоже рано или поздно оказалась вот так заперта, а дальше — допросы со всей прилагающейся расчленёнкой и виселица, либо расстрел. Я думаю, если бы этот мальчишка был в сознании, он бы тоже боялся. Жить все хотят, но у наших солдат ненависть к врагам перевешивала страх. Всё просто. Либо сражаться за победу, рискуя жизнью, либо рано или поздно умереть от голода и рабской работы в концлагере.

— Больше взрывчатки кладите под опоры…

Я бесшумно приблизилась к кровати. Парень так и не пришёл в себя, лишь полуразборчиво бормотал:

— Они не должны перейти через мост…

А он действительно не так прост. По этим обрывочным фразам я поняла, что партизаны заминировали какой-то мост. Естественно эта инфа пройдёт мимо герра Ягера.

— Он так и не пришёл в себя?

Вспомни чёрта, он и появится. Бодрый, словно и не было этого утреннего недомогания, не то что я.

— Как видите нет.

— Что-нибудь говорил? — цепко взглянул на меня Ягер.

— Звал мать, просил воды. Вот и всё, — я отвечала односложно, всем видом показывая, что пора бы уже и честь знать. — Я могу идти?

— Пока нет, — Ягер приоткрыл дверь и что-то негромко сказал солдату.

— Вы наверное забыли, что я не одна из ваших солдат? Я здесь прежде всего пациентка и нуждаюсь в отдыхе. Или будете морить меня голодом заодно с этим пленным?

— Успокойтесь, фройляйн, сейчас решим ваши проблемы, — он снова отошёл к двери, я рванула следом. — Принесите сюда ужин и побольше кофе.

— И позовите лейтенанта Винтера, — рявкнула я, содрогнувшись от свалившейся перспективы сидеть здесь всю ночь.

Ягер согласно кивнул солдату. Затем с усмешкой повернулся ко мне.

— Решили нажаловаться своему командиру? Это бесполезно. Уверен, он поймёт необходимость вашего присутствия здесь.

— А оно действительно так необходимо? Я видела здесь как минимум одну русскую санитарку.

— Я им не доверяю, — нехотя ответил он. — Они же на одной стороне. Думаете, она признается в том, что услышала? Информация слишком важная, чтобы оставлять что-то на волю случая.

Вроде как смягчившись, я улыбнулась. Знал бы этот продуманный тип, что своими руками привёл ту, что как раз-таки наверняка скроет всё, что случайно услышала.

Караульный привёл судя по виду очередного пленного. Вот только зачем? Мужчина едва держался на ногах, волосы на виске слиплись от крови.

— Подойди ближе, — медленно сказал Ягер, однако не попросив меня переводить. — Что скажешь? — он кивнул на раненого.

— Мне обещать лекарства, у меня вон бок гниёт, — он порылся в кармане, достав смятый грязный листок. — Я же сдаться как тут написано.

— Сначала ты скажешь, кто он такой, — холодно улыбнулся гауптман. — Если я буду доволен ответом, тебе оставят жизнь и даже возможно примут на службу.

Мужик судорожно сглотнул, тут к гадалке не ходи ясно, что раненого он узнал.

—