Лилит - Никки Мармери

хижины, рассыпанные вдоль берега сверкающего ручья, напоминали грибы. Но так далеко мы не собирались: наш путь лежал вниз, в сырые пещеры в глубине горы.

Возле высочайшей вершины тропа проходила через раскачивающийся веревочный мост над глубокой пропастью. Переломанные доски моста висели над острыми каменными глыбами, напоминавшими копья. В бездне клубился непроглядный туман; он кипел в темноте, издавая ни с чем не сравнимый запах серы.

Самаэль осторожно ступил на мост. Тот бешено раскачивался, но держался. Набравшись смелости, Самаэль ускорил шаг, перескакивая через две или три дощечки за раз и легко преодолевая просветы. Эхо доносило до меня его радостные возгласы. Плечи его нетерпеливо подергивались, но пользоваться крыльями не было нужды.

Ему оставалось всего несколько шагов, когда появились они. Ангелы с гневными лицами налетели сверху, громко хлопая крыльями, словно троица разозленных голубей.

Самаэль обернулся и заметил их.

– Быстрее! – закричал он мне. – Мост выдержит!

Я бросила взгляд на зверские лица приспешников Яхве и повела Адама на мост.

– Нужно было сразу догадаться, – усмехнулся Сеной, зависнув рядом со мной. – Пара поганых изгоев в нечестивом союзе!

– Ничтожества! – фыркнул Сансеной. – Грязные демоны беззакония, безбожные злодеи!

– Как же глубоко ты пала! – взвизгнул Самангелоф. – Первая женщина, девственная невеста – а теперь ты прелюбодействуешь с дьяволом в ненасытной похоти, целуешь его в зад, пока он лижет твои сосцы!

Целую его… куда?! Они спятили. Тысячелетний караул возле дерева не пошел на пользу мозгам.

– Бесплодная Лилит! Чахлая Лилит! Мастерица обмана! – бранился Сеной.

Доски скрипели и стонали, веревки неистово раскачивались. Адам еле плелся по мосту вслед за мной, поэтому каждый шаг давался с огромным трудом.

– И чего вы надеетесь добиться? – продолжал Самангелоф. – Вы не освободите Ее! Она закована в несокрушимые цепи и сидит в огненной яме. Думаете, сможете справиться с владычицей тьмы Эрешкигаль?

Впереди Самаэль уже добрался до безопасного места и теперь переминался с ноги на ногу, полный гнева.

– Ты отвернулась от рая и его вечной роскоши. Ты променяла священный свет на тьму. Теперь ты погибнешь в мире мертвых, в пламени, как и заслуживаешь!

Позади меня хрустнула доска. Адам споткнулся и испуганно заревел. Сеной и Сансеной опустились по обе стороны моста и начали его раскачивать. Я уцепилась за веревочный поручень.

– И где же теперь твои крылья, обманщица Лилит? – съязвил Самангелоф.

Самаэль разбежался и взмыл в небо. Он спикировал на Сеноя, и тот кубарем полетел в бездну. Потом мой защитник взмыл в небо и ударил Сансеноя, который полетел вверх, размахивая руками и ногами. Адам уселся на доски, прочно застряв посреди моста. Я бросила повод и побежала к твердой земле.

Сцепившись в воздушной схватке, Сансеной и Самаэль вместе исчезли в бездне. Сеноя не было видно. Адам, не обращая внимания на творящееся вокруг, по-прежнему неподвижно сидел на мосту.

– Иди сюда! – позвала я, но животное не шевельнулось.

Самангелоф заметил, что я хочу подозвать мула, и понял, зачем мне это надо. Он поднялся выше и спикировал на мост, будто сокол на добычу. С громким треском проломились доски, веревки лопнули, и концы разорванного моста повисли по оба края бездны.

Адам полетел вниз. Бедняга смирился с происходящим, как и со всеми другими превратностями жизни, и рухнул в пропасть, издав лишь тонкое удивленное ржание. Вместе с ним пропали и все дары, которые мы везли: корона из чистого золота, расшитые жемчугом одеяния, коралловые браслеты, сердоликовое ожерелье, кинжал с инкрустированной лазуритом рукояткой, заколки и броши и даже лепешки с шафраном – все, что могло обеспечить проход в подземный мир и польстить его владычице.

Из серного тумана, окровавленный и избитый, показался Сеной. Затем из темноты вылетел Сансеной в изодранных одеждах. Я ждала и всматривалась, но Самаэль не появился.

Ангелы выстроились в ряд, сложив руки на груди, задрав головы и демонстрируя свое превосходство надо мной.

– Уходи, глупая Лилит, – прошипел безвольный Сеной. – Ступай в Шеол. Посмотрим, как тебя теперь встретят в царстве мертвых без всех этих гадких подношений.

– Там, в бездонных глубинах, ты встретишь свою шлюху-мать и слизняка-любовничка, – насмехался безжалостный Сансеной.

– Оставайся навеки в этом пустынном мире в стыде и бесчестье! – ревел Самангелоф.

Потом они дружно взмыли в небо, с удовлетворением хлопнули друг друга по ладоням и полетели на запад.

Я опустилась на колени и заплакала по Самаэлю. Моя любовь, моя жизнь, мое дыхание – он исчез во мгновение ока вместе с надеждами на спасение Ашеры.

Смиренная

Я пошла дальше, потому что обратной дороги не было: мост рухнул, и единственный проход через горы оказался закрыт. Да мне и незачем и не к кому было возвращаться. Я решила отправиться на восток и спуститься в плодородную долину, которую видела с высоты.

Дальше тропа была вымощена грубым булыжником. По мере спуска воздух становился теплее, а снежный покров – тоньше, пока не исчез совсем. Снова появилась растительность: кустистый журавлиный горох и усыпанный желтыми зонтичными соцветиями фенхель. Сквозь каменистую землю пробивались серебристые колоски асфоделя. Из долины донесся лай собаки и ответный крик пастуха – там шла обычная жизнь.

Я шла, не обращая внимания на окружающий мир, шаг за шагом переставляя ноги по стертым старым булыжникам.

Чудо, что я вообще заметила пастушью хижину, стоявшую в десяти шагах от тропы. Одинокое приземистое строение больше походило на груду камней, но этот неожиданный знак человеческого жилья привлек меня, и я, нагнувшись, переступила порог и оказалась в сырой каморке без окон. На застеленном соломой полу стоял неровный стол с трехногим табуретом. В деревянной тарелке на столе лежали сыр и сушеный инжир, и я с жадностью набросилась на еду. Вода в глиняном кувшине застоялась, поэтому я вышла на улицу, чтобы поискать горный родник, из которого ее набрали.

Источник оказался за хижиной – всего лишь тонкая струйка, текущая с отвесного утеса. Я напилась сладковатой прохладной воды.

Только после этого я села и поняла, что не одна. На расстоянии броска камня, не сводя с меня глаз, пила воду поджарая самка леопарда. Ухо у нее было разорвано точно так же, как и у той, что я видела у костра на болотах. Леопардица выпрямилась, слизнула капли с губ и бесшумно двинулась прочь вдоль ручья. Я последовала за ней.

Полого поднимающийся склон зарос клочковатой травой. Леопардица дождалась, пока я ее нагоню, потом развернулась и прыгнула прямо в зияющую пасть пещеры над склоном.

Значит, вот о чем говорила жрица: пещера, отмеченная пастушьей хижиной, врата обители Эрешкигаль. Я уже оставила всякие намерения