Староград - Артем Рудик

И Рония, к сожалению, вряд ли была стоящей добычей, с которой конунг хотела бы возится и бороться, а потому рассчитывать хотя бы на продолжение агонии и без того слабого государства было нельзя. Салем, жизнь которого зависит теперь от его нахождения у власти, это понимал. Я же, в свою очередь, как министр иностранных дел протектората, понимал, что без Салема все его сторонники долго не проживут.

А потому мы вдвоём, словно последние войны своей страны, стояли сегодня насмерть в дипломатической битве с заведомо непобедимым соперником, пришедшим лишь объявить наше поражение. И вот госпожа Снёрдхейм уже застыла прямо перед нами в окружении суровых «Воинов Нифльхейма», конугской гвардии федерации, представлявших собой неприступную стену из мышц и современнейшего снаряжения, которые, однако, явно сторонились своей предводительницы, вокруг которой чувствовалась странная аура из холода и ужаса.

Кая оценивающе окинула взглядом людей вокруг, остановив его лишь на спутнице коменданта, докторе Глиммер, насколько мне известно, занимавшуюся здесь какими-то военными разработками. Конунг быстрым шагом направилась к ней. Та же ответила лишь косым взглядом, по которому трудно было угадать, какую эмоцию она испытывает на самом деле. Однако они явно узнали друг друга.

— Доктор Глиммер, — абсолютно холодно начала Снёрдхейм.

— Кая! Я хотела было написать о своём внезапном отъезде, но тут, пока я пересекала полмира от Грипканта до Старограда, столько всего уже успело произойти, что я так и не смогла поймать момент, чтобы наконец объясниться...

— Ты ценный ресурс, но не настолько, чтобы меня интересовало твоё местоположение, — не дрогнув ни одной лицевой мышцей, произнесла конунг.

Элл, кажется, покраснела, словно слова Снёрдхейм были комплиментом, и, улыбнувшись, произнесла:

— Я крайне рада, что ты не против! Конечно, это временная мера, призванная дать мне глоток свежего воздуха и простор для реализации амбиций...

— Мне неинтересны пояснения, — перебила Кая, ничуть не повышая голоса. — Единственное, что важно, готова ли ты продолжать исполнять мои приказы, как только мне потребуется?

— Абсолютно.

— Тогда лично тебе пока ещё не о чем беспокоиться и незачем оправдываться, а двери моего двора остаются для тебя открытыми. Возвратишься, когда сочтёшь нужным. Хотя не могу не заметить, что своим поведением ты всё сильнее напоминаешь мне Воттин.

— Мне крайне льстит твоё сравнение с кошкой.

— Она не просто кошка. Это единственное живое существо на всей этой планете, что может заставить меня улыбнуться и которое я действительно люблю. Разумеется, что такое сравнение — это высший комплимент, который только может получить от меня человек.

— Что же, после всего, что было, я действительно думаю, что быть домашним животным не такой уж плохой вариант.

— А я иногда, и правда, думаю, что позволяю тебе слишком много. Например, забывать о правилах приличия. Но стоит быть немного снисходительной к людям. Говорят, это молодит.

— Тебе-то и грезить о молодости! — несколько язвительно произнесла Элл.

Дерзость, о которой даже и помыслить не мог бы любой здравомыслящий человек, знавший хмурый и суровый нрав Снёрдхейм, Глиммер произносила легко и с искренней улыбкой, словно дружески подшучивала.

— Забавно, я действительно почти улыбнулась, — все мышцы лица конунга всё так же покоились на своих местах, — но хватит дружеских любезностей, мы ещё успеем вдоволь поговорить. Кто правит этими развалинами?

Доктор указала в сторону Салема и Снёрдхейм, медленно приблизилась к нам, оценивающе рассматривая коменданта. Тот было начал говорить:

— Госпожа, я так рад тому, что вы приехали, меня зовут...

— Мне плевать! — прервала его Кая. — Ты похож на вещь, от которой ещё может быть польза. Этого достаточно. Мне ни к чему тебя запоминать. Перейдём сразу к делу: организуй мне отдельную комнату для беседы с глазу на глаз и поудобнее, налей выпить лучшего алкоголя, что сможешь найти, принеси съедобных закусок, а затем притащи в ту залу себя и своё самое доверенное лицо в политических вопросах. И самое главное, избавься от лишних попыток меня задобрить, я не хочу попусту тратить на них своё бесценное время. У тебя ровно пять минут!

Наконец зал ожил, все вокруг закопошились, словно жуки в гнилом древе, и уже через три минуты я, Салем и Снёрдхейм сидели в лучшей комнате особняка — кабинете старого графа. Конунг задумчиво разглядывала содержимое своей стеклянной чаши, то и дело слегка наклоняя её в разные стороны. Наконец понюхав янтарный напиток, девушка сделала лёгкий, едва заметный глоток и тут же откинула чашу в сторону, словно то была отрава.

— Так себе. Это вы называете вашим лучшим вином? Двести лет, которые оно томилось в чьем-то подвале, прошли зря. Хотя, быть может, потому, что вы не добавляете пряности? В любом случае, оно абсолютно неудобоваримо, как и закуски, к слову. Вегетарианский салат — это не еда. На обед, похоже, придётся лететь в Винленд, а потому давайте не затягивать этот разговор. Моё терпение не бесконечно.

— Я могу... — начал было снова комендант.

— Можешь помолчать и наконец меня послушать. Тем более сегодня счастливый день для тебя и всей Ронии, или как там она сейчас называется? В любом случае, я щедро дарую этой стране свою протекцию и освобождение от ксенофобов в смешных костюмах, что предполагает собой установление марионеточного государства со всеми вытекающими, вроде вступления в мой альянс, экономической помощи и, что важно лично для тебя, наместничество от моего имени для того, кто будет достаточно верен.

— Это даже слишком щедро с вашей стороны, госпожа, но что взамен? Шахты?

— Да. Эта страна тоже получит свою долю от добычи. Однако клятва верности мне означает, что ваше имущество становится моим имуществом, а мои мысли становятся вашими, поскольку без меня вы никто. Но чтобы транслировать мои мысли, вы должны хотя бы минимально соответствовать любому другому моему вассалу. Для этого вы должны навести в своей стране порядок — никаких повстанцев, никаких развалин, никакого голода. Всё должно быть идеально, как минимум на вид, а что там по сути, меня не слишком интересует.

— А что с Орденом? Фактически, я всё ещё под юрисдикцией карнимцев, и они меня так просто не отпустят, по крайней мере, без боя. Это было бы самоубийством идти на них войной.

— Рония сейчас — разрозненный военный лагерь, где осело огромное количество вооружённых мужчин, в основном коллаборационисты и ошмётки армии ордена, теперь подчиняющиеся напрямую тебе. Сможешь совладать с этой махиной и развернуть