Александр Конторович - Смертник в серой шинели. Тетралогия

А вот и их хозяин, точнее – хозяева.

Разбойники.

Едут шагом, настороже, хотя и не особенно – приелась им эта погоня. Выпусти они собаку вперёд – куда как быстрее пошло бы дело. Но стремно, можно и её потерять – я ведь тоже не с дуба рухнул, кое-чего могу…

А вот и собак, будь он неладен!

Рыжеватый вертлявый пес бежит на поводке у угрюмого мужика. Нос к земле – по моему следу идет. Я специально так ехал – около берега. Если пес верхним чутьем что-то учует, всегда можно подумать, что это он мой старый след и захватил. Пес, ясное дело, так не подумает, ему-то все понятно, но его хозяин – может.

Ага, и вторая собака у них есть. Ковыляет на трех ногах – достало её моё бревнышко, не зря старался!

Но проследовали они все мимо – не учуяли меня собачьи носы. Правда, я и клинок в землю перед собою воткнул – а вдруг? Может, он и такими свойствами обладает? Запах отводит или глаза…

Не знаю, так или нет, но нас не заметили.

Ладно… лежим дальше. Сейчас они по руслу пойдут…

А и много их!

С полсотни, а то и больше.

Когда след нырнет в воду, они разделятся. Разделив собак, пойдут верхом, над водой, по обоим берегам.

Вперед пойдут, я ведь всё время туда еду, стало быть, цель какая-то есть…

А назад? Пошлют ли разбойники кого-нибудь назад?

Искать след моего выхода на берег?

Вообще, сомнительно. Они же и так все время рядом с ручьем ехали, собаки бы меня на другом берегу учуяли.

Или нет?

Кто их ведает, чего они там учуять должны…

Да и следы могли зевнуть… уже сами разбойники.

Отправят кого-нибудь, это точно. Вот только насколько далеко они их отправят?

Ждём…

Вот не знаю, мне как поступить следует?

Радоваться собственной прозорливости или рвать на… (словом, внизу)… волосы, ругая себя: мол, накаркал?

Приперлись сюда разбойнички!

Аж вдвоем!

Один прямо по руслу шлепает верхом, а ещё один поверху едет – слышно, как они перекликаются.

Совсем страх потеряли…

А с другой стороны – чего бояться-то? Ни один разбойник от моих рук пока не пострадал – только собаки.

И вдвоем они – тоже понятно, отчего. По одной-то стороне они сами ехали и меня не зевнули бы, направься я назад. А другой берег проверить надо, там никто из них не проезжал.

Ладно… собаки у них с собою нет, не слышно лая.

Сжимаю в руке оружие. Пусть едет… Мимо едет. Не собирается же он слишком далеко шлепать по воде? И на островок, надеюсь, тоже не заглянет…

Но правильно говорят: человек предполагает, а вот Бог – он, того, располагает…

Не проехал разбойник мимо, полез-таки из воды на остров.

Так прямо верхом и полез.

И поперся, лопух эдакий, прямо к выворотню.

А там – мой конь.

Не ржет, так это мало чего меняет – заметит его мой преследователь. А заметив – крикнет. И рванет в обратную сторону второй, тот, что поверху едет. И весь мой хитрый план – псу под хвост!

Одно спасает – не видит он меня, я на другой стороне островка. Был я там, сейчас крадусь (насколько нога позволяет), заходя к преследователю со спины.

Вот и она – спина та самая. И хозяин её, с коня слезающий. Густые над выворотнем ветки – не проехать туда верхом. Я, когда коня заводил, так рукою их в сторону отводил, чтобы не мешались. Кое-какие из них даже и треснули.

И вот эти-то веточки сейчас и рассматривает разбойник.

Глазастый, стало быть…

На свою голову!

Был бы ты, парень, менее любопытным – прожил бы дольше…

В последний момент он, надо полагать, что-то услышал. Или почуял. Но не поверил или усомнился, хотя меч все же вытащил.

И успел им закрыться, увидев высверк вражеского клинка.

Только помогло это ему мало…

Интересно, а ведь кровь тоже клинок не пачкает – словно исчезает куда-то.

А на седле у него – арбалет!

Обычный, армейский – и вовсе хорошо, знаю я его. Стрелять приходилось не раз.

Вот только заряжать его… с одной-то здоровой ногой… та ещё песня.

Но – зарядил. И болт на место вложил.

Вот теперь можно и второго окликнуть, благо что имя его я уже знаю (а нечего в лесу так орать!).

Ничего не заподозривший напарник убитого отозвался, разницы в голосе особой не учуяв – шумит здесь ручей, и не очень-то хорошо слыхать, кто там с воды зовет.

Затрещали ветки, и стал спускаться сверху всадник. Любопытно ему – чего там такого интересного напарник отыскал?

Чего, чего… могилу он тут обнаружил.

Двухместную.

Как раз для таких вот лопухов…

А вот сейчас, дорогие вы мои преследователи, кое-что поменялось – и существенно!

У меня теперь есть три лошади, и уходить от погони стало значительно легче. Есть небольшие запасы продовольствия (что в переметных сумках нашлось). Этого хватит, чтобы не рыскать более по лесу в поисках пропитания. Есть арбалет и полтора десятка болтов – тот еще подарочек для особо ретивых догоняльщиков. Этим я и воспользуюсь, когда время придет.

А сейчас, утопив в ручье обоих покойников, быстро формирую свой караван. Мой коняшка отдохнул, на нём и поеду. Остальных поведу за собою налегке.

В путь!

– И где второй? – главарь разбойников, не слезая с лошади, осмотрелся вокруг. – Этого нашли, а вот Глан куда пропал?

– Да кто ж его знает… лежит где-нибудь в кустах.

– И фиг с ним! У него был с собою арбалет – вот что меня интересует!

– Надо думать, у этого арбалета сейчас появился новый хозяин…

– Угу… мало нам было бревен, теперь ещё и болта из леса поминутно ожидать?!

– Ну… – почесал в затылке его помощник. – Может быть…

– Понятно! – сплюнул на землю главарь. – Всем быть наготове!

Два дня спустя.

Всадник в темном плаще осторожно спустился по крутому склону и подъехал к лагерю. Здесь, составив в пирамиду копья и положив на бревна арбалеты, расположились на отдых его товарищи – человек сорок. Натянутые палатки указывали на то, что стоянка организована всерьёз и основательно.

Спешившись, всадник подошел к одной из палаток и постучал рукояткой кинжала о шест, поддерживающий её.

– Брат Моне?

– Входи…

Внутри палатки царил полумрак, но это не помешало входящему безошибочно отыскать её обитателя – тот сидел у небольшого походного столика.

– С чем ты прибыл, брат мой?

Вошедший вежливо поклонился.

– Дозорные заметили небольшой отряд – человек пятьдесят. Он продвигается в нашем направлении.

– Солдаты?

– Скорее наоборот. Одежда и вооружение самые разнообразные, на солдат или дружинников барона они совершенно не похожи. Идут осторожно, похоже, что кого-то ищут.

– Почему они так подумали?

– Они идут по следу – впереди отряда бежит собака, похоже, что она и ведет всех остальных.

– И кого же они преследуют?

– Неизвестно, брат Моне.

Хозяин палатки призадумался.

– А могло ли так быть, что наши дозоры кого-то пропустили?

– Если только тот проехал в темноте… Но это опасно, тут уже начинаются холмы! В темноте можно и ноги переломать – и не только коню.

– Можно, – кивнул сидящий у стола. – Если тот, кто правит конем, видит так же, как и лошадь. А вот если он видит лучше, то сможет и её направить должным образом.

– Вы думаете…

– Да. Пригласи сюда брата Гая…

Вошедший в палатку человек был очень стар. Трясущиеся руки указывали на то, что это ещё и не совсем здоровый. Он грузно опустился на предложенный стул и откинул капюшон.

Седые волосы, морщинистое лицо – на вид ему было лет шестьдесят, глубокий старик.

– Ты звал меня, брат Моне?

– Да. Похоже, что здесь, наконец, появился тот, кого мы ждём.

– И ты хочешь…

На свет явилась чаша из темной меди. Хозяин палатки налил в неё молока и осторожно извлек из своего походного сундучка небольшой кожаный мешочек. Гай нервно облизнул губы.

Из развязанного мешочка появился комок темного вещества, от которого хозяин палатки отрезал небольшой кусочек. Тщательно его измельчил и кивнул гонцу.

Тот, прихватив чашу, шагнул к костру и опустил её около огня. Дождался, когда молоко начало закипать и, обернув посудинуполою плаща, поднял её с земли. Войдя в палатку, поставил её на столик.

– Можешь идти…

Размешав в бурлящем молоке измельченное вещество, Моне протянул чашу своему гостю.

Тот принял её дрожащими руками и поднес ко рту. Но по мере того, как он глотал напиток, дрожь в его руках постепенно прекращалась. И на стол её поставила уже твердая рука уверенного в себе человека. Откинувшись назад, Гай посидел некоторое время.

– Спрашивай! – голос говорящего был сух и деловит.

– Ты его видишь?