Прорыв выживших - Алексей Михайлович Махров

Командир, подъем. Есть работа, — тихо сказал я, касаясь плеча Валуева.

Его глаза открылись мгновенно, в них не было и тени сна — лишь деловая готовность. Он сел, костяшками мощных кулаков протер глаза.

— Что стряслось?

— Сейчас лейтенант расскажет…

Я влез на лавку за стол, достал из–за голенища сапога ложку, придвинул котелок и принялся с аппетитом уплетать с остывшую кашу. Ну и что, что вторая порция, не выбрасывать же?

Ерке, присев рядом на заскрипевшую табуретку и бросив на меня осуждающий взгляд (как будто этот котелок я у голодного ребенка отнял!), негромко сказал:

— Для всех нас есть задание, товарищи!

К столу придвинулись Валуев и Алькорта, только Хуршед остался сидеть на своем «боевом посту» у двери, навострив уши.

Коротко и четко лейтенант изложил суть дела.

— Ваша команда переходит под мое оперативное командование. Полковник Глейман поставил перед нами задачу: Обнаружить склад боеприпасов, предположительно находящийся в старых соляных выработках у разъезда сорок семь. Он прикрыт зенитками, пехотой. Наша задача — разведка. Без контакта. Оценить, зарисовать, доложить.

— Без контакта — это скучно, — хрипло усмехнулся Валуев, натягивая сапоги. — Подойти, посмотреть и уйти? Это не наш метод.

— Наш метод — выполнять приказ! — сухо парировал Ерке. — Есть идеи?

— Снова натянем вражеские «шкурки». Под видом заблудившихся солдат обшарим окрестности. Неплохо было бы устроить поблизости «лёжку», чтобы хотя бы в течение одних суток внимательно изучить объект. Но, вообще, обычно на разработку таких сложных целей уходит не менее трех дней, — задумчиво сказал Валуев и Алькорта согласно кивнул, машинально, почти не глядя, собирая детальки карбюратора в единое целое, словно играя в трехмерный паззл.

Я почувствовал, как в голове щелкает знакомый тумблер — сознание инженера, привыкшее искать нестандартные решения, начало работать.

— А почему под видом заблудившихся? — произнес я чуть громче, чем обычно. Все взгляды устремились на меня. — У нас же есть полный комплект формы и удостоверений двадцать пятой моторизованной дивизии. Вдобавок к ним я, при сортировке документов в разведотделе, видел бланки накладных и путевых листов с уже проставленными печатями и штампами. Заполним бумаги и изобразим тыловую команду, приехавшую на склад за пополнением боезапаса.

Ерке замер, его глаза загорелись азартом.

— Продолжай, Игорь.

— Мы сможем не просто посмотреть на объект издалека. Мы заедем прямо на его территорию. Абсолютно легально проедем через ворота. «Зарисуем» всё, что нужно: количество часовых и охраны в целом, расположение КПП, огневых точек охраны, зенитного прикрытия. Если прикинемся растяпами и затянем время погрузки, то поймем, что и как отгружают другим, и куда они после едут.

— У нас «Ситроен» с грузоподъемностью три четверти тонны! — перебил Алькорта. — Для «пополнения запасов» маловато будет. Заподозрят…

— Среди вчерашних трофеев есть «Опель–Блитц», — оживился Ерке. — С опознавательными знаками двадцать пятой дивизии. Бортовой номер я проверял лично. И документы в полном порядке — есть зольдбухи водителя и экспедитора. Они тоже на склад ехали, только продовольственный.

— Отличная идея, пионер! — пророкотал Валуев. — Снова станешь лейтенантом Дитрихом Шульцем. Покойный и не догадывался, что у него такая богатая загробная жизнь будет!

— Я готов, — кивнул я, чувствуя на затылке холодок.

— Нужен будет еще один человек, говорящий на немецком, — продолжил Ерке. — Я понимаю почти любого собеседника, и могу поддержать разговор, но не слишком сложный и недолго.

— А ты не хочешь Артамонова взять? — предложил я. — Парень прекрасно знает язык, к тому же спортсмен, обузой не будет.

— Он эпилептик! — огорошил Вадим. — Выяснилось, когда он пришел в военкомат добровольцем и его послали медкомиссию проходить. В армию взяли на нестроевую должность только после того, как он три письма Калинину написал!

— Ну, что же делать… — я развел руками. — Вместо горничной придется пользовать конюха…

— Что⁉ — одновременно спросили охреневшие друзья.

— Я говорю: всё равно его надо брать! Лучшего варианта нет. Пригляжу за ним. Если он при разговоре с немцами вдруг начнет в припадке биться — я его отмажу, скажу, что он «условно годный». У немцев целые роты состоят из больных — отдельно язвенники, отдельно с грыжами. Наверняка есть и рота эпилептиков.

Ерке посмотрел на меня с большим сомнением, но через минуту кивнул.

— Возьмем еще двух моих бойцов — сержанта Сухова и ефрейтора Верещагина, — сказал Вадим. — Оба немного понимают немецкий, но говорить на нем не могут. Зато отлично освоили трофейный «МГ–34».

План рождался на глазах, обрастая плотью и деталями. Мы рисовали схемы на пыльном полу, обсуждали легенду, распределяли роли. Валуев, изучив карту, медленно произнес, чеканя каждый слог:

— До склада восемьдесят километр? И ехать придется в полной темноте по незнакомым дорогам? — Он внезапно рассмеялся. — Ерунда! Я проведу. Для меня ночь — как для вас день. Врачи говорят, что это такая особенность зрения. И отличное «пространственное мышление», как сказал осматривающий меня доктор медицинских наук, — легко ориентируюсь на местности, едва взглянув на карту.

Сборы не заняли много времени. Мы вышли к машинам около девяти часов вечера, солнце уже полностью скрылось за горизонтом, и по степи разлилась темнота. На востоке появилась первая, яркая вечерняя звезда.

Я облачился в ставшую привычной форму лейтенанта Вермахта, тщательно проверив все детали обмундирования. У «Опель–Блитц» поймал за рукав Виктора Артамонова, и тихо сказал ему на ухо:

— Мы с тобой, Витя, основные контактёры с врагом, мы «лицо» отряда. Главное — не суетись и больше помалкивай. Говоришь, только если спросят напрямую. Всё остальное — на мне.

— Постараюсь не подвести, товарищ… о, простите… херр офицер, — с легкой улыбкой ответил Артамонов. Он, на удивление, был спокоен и собран.

Вадим в мундире ефрейтора сел за руль «Опеля», Виктор, изображающий экспедитора в звании унтера — рядом в кабину. Сухов и Верещагин, молодые парни, похожие друг на друга, словно близнецы, забрались в кузов, прикрыв куском брезента ручной пулемет «МГ–34».

Диверсанты заняли обычные места в «Ситроене» — Валуев за рулём, я на подхвате, Альбиков и Алькорта сзади под тентом. Заурчали моторы, и мы тронулись в путь, оставляя позади бурлящую, несмотря на ночное время, Вороновку — на поле, где сели истребители, красноармейцы под руководством Кудрявцева готовились к приёмке бомбардировщиков «ТБ–3».

Глава 5

11 сентября 1941 года

День второй, ночь

Валуев на «Ситроене» шел