Телохранитель Генсека. Том 4 - Петр Алмазный

— Да стойте вы! — заорал я, вывернувшись из не слишком умелых захватов. — Дайте показать документы!

Милиционеры пыхтели, но сдаваться не собирались. А выход из туалета перегораживала массивная фигура швейцара Костика. Надо сказать, он довольно улыбался, наблюдая как меня «вяжут». Неужели и правда гордился, что помог изловить опасного преступника, убийцу?

Я уж решил было поддаться и дать надеть на себя наручники, когда в ситуацию вмешался еще один человек. Умело оттеснив Костика, он вошел в помещение.

— Отпустите его! — приказал, ткнув под нос милиционерам удостоверение.

— Товарищ майор, поймали с поличным на месте преступления… — начал сержант патрульной службы.

— Ну во-первых, вы никого не поймали, он не убегал. Во-вторых, я вижу только человека возле трупа, но это еще не говорит о том, что преступник именно он. Сейчас же, немедленно, отпустите нашего сотрудника и обеспечьте доставку свидетелей в отделение.

Костик сразу побледнел, глаза забегали. Обратив внимание на эту нервозность, я заглянул в его мысли:

«Вот же вляпался. Он же обещал, что я награду получу за содействие, а это что такое творится сейчас? Откуда этот майор взялся? А где тот молодой, который все время здесь дежурил?» — думал швейцар не то растерянно, не то возмущенно.

— Позовите администратора, — продолжал распоряжаться майор, когда мы все вышли из туалета в комнату с баром.

Подбежал прилизанный человек лет сорока пяти, которого я уже встречал внизу в главном зале.

— Такое ЧП, такое ЧП! — испуганно повторял он. — Второе за день! Сначала сообщили, что товароведа арестовали, теперь это вот. Что ж нам теперь, закрываться?

— Это вам в тресте столовых и ресторанов скажут, — ответил майор. — У нас другие задачи.

— А мы только на хозрасчет перешли… Что теперь делать-то? — продолжал ныть администратор.

— Это все сейчас не важно, — перебил его майор. — Вы пока обеспечьте, чтобы из кафе даже муха не вылетела.

— Кому нужно, те уже давно покинули заведение, — заметил я. — Преступник растворился сразу же, как я вошел в туалет.

— А вот это вряд ли. Недооцениваете вы оперативную службу, — майор хитро улыбнулся. — Владимир Тимофеевич, вы сейчас дадите объяснения, как вошли и что дальше случилось, а потом можете идти по своим делам. А мы тут дальше сами.

Костика и бармена увели на разговор. Скоро подъехали медики и эксперты. Я написал краткую объяснительную, потом прошел к бару, за стойкой которого переминался бледный администратор. Заметив там поднос с аппетитными профитролями, я почувствовал дикий голод, но одернул себя: только что зарезали человека, а я буду наворачивать пирожное?

Внизу из главного зала слышался гомон голосов, музыка стихла.

— Как вы могли проглядеть это? — услышал я знакомый голос.

Какие люди — Вадим Николаевич собственной персоной тут как тут! А ведь даже сильно не удивляюсь — не зря он рекомендовал мне не опаздывать на встречу в кафе «Лира».

— Так была установка не спускать глаз с Медведева. Про адвоката Окуня такой установки не было, — оправдывался кто-то. — Тем более, Окунь часто тут бывал.

Я спустился на первый этаж, поздоровался с Удиловым, распекавшим опера.

— Вадим Николаевич, так понимаю, я снова оказался не в то время и не в том месте?

Удилов перестал отчитывать сотрудников и отвлекся на меня.

— Поговорим позже, в Конторе.

Оценив мой неприглядный, заляпанный с ног до головы кровью, внешний вид вид, распорядился:

— Привезите Владимиру Тимофеевичу чистую одежду. Не стоит пугать людей таким видом.

— Мне пока хотя бы умыться… А в туалете работают криминалисты, — пожаловался я.

— Пойдемте, я вас отведу, — предложил гардеробщик. — Здесь на первом этаже еще один есть. Там поприличнее, и мыло тоже есть, и переодеться будет удобно.

Удалось немного привести себя в порядок. Минут через десять привезли одежду — брюки и рубашка прямо из магазина, с этикетками. Я переложил удостоверение, ключи и прочую мелочь в карман брюк. Переоделся. Окровавленную одежду отдал экспертам.

Опера опрашивали свидетелей. Проверяли документы у посетителей. Я глянул на «золотую молодежь», еще недавно пытавшуюся выглядеть такой важной и крутой. Сейчас они совсем сникли, лихорадочно роясь в своих «ксивниках» в поисках паспортов. Не завидую тем из них, у кого не окажется с собой документов.

Вышел на улицу. Возле кафе стояло три автозака. Вокруг уже собирались любопытные — все-таки место известное, центр Москвы. Оперативно выставленное милицейское оцепление мягко, но настойчиво, оттесняло любопытствующих:

— Проходите, товарищи, не задерживайтесь…

На крыльцо вслед за мной вышел Вадим Николаевич.

— Сейчас поедете со мной. Я распоряжусь, чтобы вашу машину отогнали отсюда к дому. В Комитет едете со мной, оттуда вызовем служебную. И постарайтесь впредь пореже ездить без водителя.

Уже в машине, когда отъехали от кафе, я сказал:

— Все понимаю, Вадим Николаевич, но очень не люблю, когда меня используют втемную.

— Времени не было на разговоры. Вы уж простите, что не сообщил детали операции. И вы правы — пришлось использовать вместо живца. Потому что вам я доверяю, а у нас завелся крот. Вернее, он завелся уже давно, но сейчас активизировался. Да и вообще последний год активность наших противников усилилась, сами видите. Кстати, я не успел вас поблагодарить.

— За что?

— Вы правильно сделали, что не стали докладывать в Комитет, а сразу после Джуны поехали к Бронштейну. Если бы доложили, вряд ли бы мы хоть что-то нашли у Бронштейна. Скорее всего и его след бы простыл, и бриллиантов бы уже не было.

— Понятно… А что по поводу адвоката?

— Да, с адвокатом, конечно, мы сели в лужу. Тот, кто работает против нас, действует очень безжалостно, играет людьми, как пешками. Я давно распорядился с Буряцы глаз не спускать, отслеживать все его более или менее важные контакты. Так вышли на Окуня. Когда он начал собирать справки о травмах, снял и заверил у нотариуса копию с медицинской карты и потом с этими бумагами перехватил вас у конторы, мне доложили тут же. Я подозревал, что с вами попытаются заключить мутную сделку, но не думал, что пойдут на такое…

— Я тоже ожидал, что будет обычная встреча и попытка шантажа. Причем понятного и примитивного. В духе, выпустите цыгана — снимаем все претензии на счет рукоприкладства.

— Швейцар вызвал милицию сразу же, как вы вошли в кафе. Окунь зашел в туалет максимум