Вармастер. Боярская стража. Книга II - Сергей Извольский

грудью. Постепенно ускоряясь и расширяя амплитуду движений, она демонстрировала такую пластику, какую не каждая победительница конкурса танца живота может продемонстрировать.

Вскоре в такт с каждым движением Марго начала негромко постанывать. Как-то этот сон все больше походил на реальность. Может мне снится, что будто бы я не сплю и мне кажется, что я вижу сон? Было у меня такое несколько раз, после сложно было разобраться что именно я видел.

Марго уже постанывала все громче, сейчас вдруг замерев с негромким криком; глаза зажмурены, голова откинута назад, так что густые распущенные локоны по спине рассыпались.

Или мне показалось, или камень амулета начал гореть чуть-чуть ярче?

Некоторое время Марго провела в неподвижности, после возобновила прерванный было танец — вновь с мягких и осторожных движений, словно начиная второй раунд. Когда с ее губ вновь сорвался крик — уже громкий и неконтролируемый, она крупно задрожала и теряя контроль широко распахнула глаза.

Наши взгляды встретились, и я увидел обрамляющие радужку ее глаз тонкие оранжевые ободки пламенеющего магического сияния.

Глава 7

Проснулся самостоятельно. За окном тьма непроглядная, но по внутреннему ощущению время около пяти утра. Маргарет спала рядом, откинув одеяло и широко раскинув руки, огненно-рыжие волосы разметались по подушке. Амулет на груди, пульсирует живым пламенем в такт ударов сердца. Не так ярко конечно, как я запомнил его по первому дню в этом мире — перед смертью его королевского высочества, но и не так тускло, как перед началом ночного «сновидения».

Да, оказывается это был не сон. Впрочем, я умный, еще ночью об этом догадался.

Осторожно, чтобы не разбудить Марго, поднялся, посмотрел время — без пяти пять, оделся и отправился на пробежку. В дверях встретился с идущим меня будить дежурным, показал ему приложенным к губам пальцем соблюдать тишину, аккуратно закрыл за собой.

Покинув территорию факультета, накрутил пять широких кругов у подножия двух холмов, на которых располагался новый форт. Все понравилось — виды, перепады высот, рассветное солнышко, осветившее скальную гряду в форме бронтозавтра. Голова чистая, так что получилось хорошо подумать и обдумать все вчера случившееся — в основном, конечно, думал о Маргарет. Добилась-таки своего, делает первые шаги в освоении силы.

Параллельно общий посыл речи обдумал, если вдруг придется все же на семинаре выступать. У меня, как у гостя из XXI века, есть что сказать, просто покопаться надо в глубинах памяти. В мое время прозвучало бы обыденностью, но здесь возможно прямо инновационно будет.

Бегал больше часа, а когда вернулся в комнате меня ожидала целая делегация. Проснувшаяся одетая Маргарет — лишь легкий румянец показывал, что ей ночью тоже самые разные сны снились, а также Мария вместе с боярином Федором и бароном Аминовым. Не давая даже слова сказать, Мария преградила мне дорогу.

— Владимир, господин Бирюков действительно отменил ваше выступление как заявленного лектора. Но исходя из ваших слов и некоторых признаков я полагаю, что речь от вас может потребоваться, — зачастила девушка. — Чтобы не стало сюрпризом, вчера я занялась вопросом и немного поработала над этим. Ознакомьтесь, надеюсь это вам поможет, — великая княжна уже протягивала мне тонкую папку.

Внутри семь… нет, восемь листов, заполненных убористым каллиграфическим почерком, перемежаемые схемами со стрелочками. Да уж, это какая-то девушка бульдозер; она как тот самый ребенок, в котором не двести, а полкило взрывчатки — энергии в ней столько, что увидев цель будет переть вперед не замечая препятствий. Мне бы столько энтузиазма, горы бы свернул.

— Мария, я вас безмерно благодарю. Давайте позавтракаем, в процессе ознакомлюсь.

На завтраке действительно полистал, почитал. Подошла Мария к вопросу основательно, похоже всю ночь сидела. Мне, правда, не нужно — зря только не спала, я совсем о другом собрался говорить.

— Мария. Вы все прекрасно сделали, но давайте я не буду красть ваши мысли и труд. Как вармастер и куратор обещаю, что вы сами выступите перед курсантами, озвучивая свои наработки, проведем отдельный семинар на потоке. Сам я, пока бегал, подумал немного над содержанием речи и сейчас извините, мне нужно над ней поработать.

Оставив спутников, я закрылся в комнате и действительно тезисно набросал примерный план речи, если все же придется ее произносить. На семинар отправился в приподнятом настроении, причем намеренно шел четко ко времени. Прибыл за полминуты до официального начала — зал уже был полон; собралось около трех сотен курсантов. Сотня Первой ступени нашей Академии, а также зеленый сектор ведьминского факультета. Вот там вообще ни единого мужчины, сплошь девушки — как вейлы, так и представители человеческой расы.

Первые ряды зала были заняты преподавателями двух Академий, высокими армейскими чинами и городскими чиновниками, мундиры перемежались гражданскими костюмами. Среди прочих на втором ряду я заметил профессора Селиверстову — восстановившаяся, выглядит как будто и не было вчера ничего.

Но больше первых рядов привлекал внимание, конечно же, расположившийся в специальной ложе президиум. Академия Орска, как центр Южного пояса обороны, была намного больше чем Академия Скобелева, и от нее в президиуме собралось немало самых разных приглашенных высоких чинов, как армейских, так и боярских. Там, среди серебра и золота эполет, я заметил и великого князя Андрея Александровича.

Глядя на меня, он едва заметно кивнул — приветствуя с некоторым неодобрением. Вообще, если быть честным, на меня с некоторым неодобрением сейчас смотрели практически все в зале, даже стоящий за высокой трибуной его превосходительство генерал-аншеф Иван Лукич Остерман. Вот так, провожаемый многочисленным неодобрительными взглядами, я занял предназначенное мне место рядом с Маргарет. Посмотрел на часы — секундная стрелка как раз добежала до конца пятьдесят девятой минуты часа.

— Точность — вежливость королей, — негромко произнес я, повернувшись к сидящей рядом Маргарет и постучав по циферблату часов.

Судя по ожегшим меня нескольким взглядам, выходка моя соседям не понравилась. Ну так и должно было быть, все по плану. Остерман между тем начал стандартную приветственную речь, которую я слушал вполуха. Знакомые слова и обороты — в другом мире и при совершенно другом политическом строе я все это уже неоднократно слышал.

Пока с высокой трибуны говорились важные вещи и награждали особо отличившихся при обороне Скобелева, я рисовал, корректируя на листе бумаги план речи — если вдруг действительно придется произносить. Именно рисовал — фигурки, стрелочки, сокращения. Всегда так делаю — если не пять листов текста, то мне проще по картинкам двигаться, чем с бумаги читать.

— … за проявленные мужество и героизм, созданным индивидуальным