Физрук-9: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

мешает прогуляться. Спутница взяла меня под руку и мы пошли вдоль улицы. Было довольно сыро. Накрапывал дождик, но Вилена захватила зонт, так что мы шли под его защитой. Алкоголь потихоньку выветривался из головы, но я решил, что не поеду домой на машине, а переночую у своих. Сеструха с брательником будут только рады.

— А ты, правда, хочешь сделать мне предложение? — спросила девушка, которую я уже считал своей невестой.

— Да, но как-нибудь не банально.

— Звучит интригующе.

— И свадьбу в ресторане мы не будем играть.

— Почему?

— По причине, названной твоей мамой. Она натащит кучу совершенно чужих, хотя и нужных людей, чтобы пыль пустить им в глаза, дескать, посмотрите, за какого завидного жениха я выдаю единственную дочь?

— Да, это свойственно маме… — вздохнула Вилена. — Ведь и круиз этот и четырехкомнатная квартира с дачкой нужны ей не для нашего с тобой удовольствия, а для того, чтобы весь город судачил об этом и ей завидовал… Хотя прокатиться по Средиземному морю я бы не отказалась…

— Не могу я покинуть город надолго, по крайней мере — в ближайшее время.

— Почему?

— Пока это тайна.

— Какой ты у меня загадочный.

— Ты даже не представляешь — насколько.

— Если тайна связана с женщиной, то до того, как мы поедем в ЗАГС, я хочу знать о ней.

— С женщиной — нет. Только с лицами мужского пола. Хотя…

— Что — хотя?

— Ты нашла документы, касающиеся восьмого «Г» класса девятнадцатой школы?

— Ты знаешь… Чертовщина какая-то… Ни одной бумажки, словно корова языком слизнула… Понимаешь, я же не делала официальных запросов, но в общем такие сведения ни для кого не секрет, но… ничего…

— Понятно. Значит, все документы изъяли.

— Как — изъяли? — всполошилась она. — Кто изъял?

— Те, кому положено…

— Да кому может понадобиться изымать документы о группе восьмиклассниц!

На это я промолчал. Незачем нагружать инструктора райкома комсомола моими, а тем более — государственными тайнами. Она и так, выйдя за меня, может хлебнуть проблем. Глупая Аглая Мефодьевна. Она думает, что если я теневой хозяин города, то ее доченька схватила удачу за хвост. Не факт, что мне вообще следует жениться. Неизвестно еще как вся эта история с экспериментальным классом закончится. И для пацанов и для меня. Будет ли мое спецудостоверение служить мне охранной грамотой при любых обстоятельствах?

— Молчишь? — спросила невеста.

— Врать не хочу.

— Догадываюсь.

— Не обижайся.

— Я не обижаюсь. С нашего первого свидания поняла — кого полюбила.

— И кого же?

— Парня, который, не задумываясь, бросится в ледяную воду, чтобы вытащить незнакомого ему пацаненка.

— Верно. И не только — пацаненка.

— Я может быть тебя за это и люблю. Никогда в жизни не встречала такого, как ты — бесстрашного и безоглядного.

— Смотри — захвалишь! Испорчусь.

— Вряд ли.

— Выйдешь за меня и тебе придется нырять в ледяную воду.

— Кажется, ты уже третий раз пытаешься меня предупредить об этом.

— Вполне возможно, — кивнул я. — И как, удачно?

— Если под удачей ты подразумеваешь, что я испугаюсь и пойду на попятную, то нет, тебе не удалось меня запугать. Если я отступлюсь от тебя, то буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Ну что. Добро пожаловать в мой мир!

Вилена рассмеялась и кинулась меня целовать. Я с удовольствием отвечал ей тем же. И все же полной радости не испытывал. Получалось, что я тяну этого невинного ребенка в темный омут моей совершенно фантастической, что греха таить, жизни. Проводив невесту до ее подъезда, я посмотрел на циферблат своей старенькой «Славы». Время было совсем не позднее, так что можно еще вломиться к Борисовым. Так и я сделал. Дверь мне открыл брательник. Обрадовался, хотя и не вполне искренне. Я не стал выяснять причину его слегка фальшивящей радости. Вошел и принялся раздеваться.

— А где Ксюха?

Володька потупился и пробурчал:

— На свидание пошла.

— Вот как? И с кем, если не секрет?

— Да с одним шофером из ихнего КБО.

— Хороший хоть парень?

— Да ничё так, не пьющий…

— Ну, по нынешним временам — это уже неплохо… Ты один?

— Нет, с Севкой.

— Ага. И я вам, конечно, мешаю!

— Да ничуточки! Проходи, я сейчас чайник поставлю.

— Поставь. Только учти, я у вас сегодня ночевать останусь. Раскладушка найдется?

— Найдется, конечно!

Пройдя в большую комнату, я уселся на диван. Осмотрелся. Да, умеет сеструха создавать уют. Мебель, сделанная руками старого мастера Алексеича, органично вписалась в двушку. Ксения добавила красивые шторы. Рядом с диваном стоял торшер. У окна, выходящего на балкон, красовался японский телевизор, подаренный мною. Брательник вынырнул из кухни, где потихонечку начал посвистывать чайник, прежде, чем шмыгнуть в свою комнатенку, включил телек. На ярком цветном экране, созданном для того, чтобы показывать боевики и эротические мелодрамы, появились серьезные дядьки в мешковатых костюмах, обсуждающие что-то общественно-политическое.

Чайник засвистел в полную силу. Из своей комнаты вылетел Володька. Метнулся на кухню. Принялся стучать чашками и блюдцами. Вслед за ним появился и Перфильев-младший. Кивнул мне и тоже ушлепал на кухню. Видать, и впрямь занимались какими-то своими суперменскими делами и тут я приперся. Само собой, мне было чертовски любопытно узнать — над чем они там мерекуют, но я уже зарекся лезть без спроса в их дела. Все равно, кроме отговорок, ничего путного не услышу. Будут готовы сказать, сами скажут. Или не скажут. В любом случае, силком из них ничего не вытянешь.

— Саша! — окликнул меня брательник. — Иди чай пить!

Я поднялся. Выключил чудо враждебной техники и пошел на кухню. Володька набуровил чай в здоровенные чашки. Выставил на стол корзинку с баранками и сахарницу с рафинадом. Севка по-купечески налил чаю в большое блюдце и смешно надувал щеки, чтобы остудить крутой кипяток. При этом блюдце он поставил на три пальца правой руки, а в левой — держал обгрызенный кусок сахара. Брательник мой хихикал, на это глядючи, а меня тихонько отпускало. Я и не подозревал, в каком напряжении все они меня держат. Поневоле вот в такие минуты, когда в этих пацанятах просыпалась их обыкновенная мальчишеская натура, мне становилось легче.

— Слушай, Володька! — сказал я. — А давай я тебе свой видик