Ревизор: возвращение в СССР #27 - Серж Винтеркей

можем же, если захотим. Наше предприятие будет на всю страну греметь! Пусть попробуют нам отказать.

Сатчан и Бортко ошарашенно переглядывались между собой.

— А что? За спрос денег не берут, — произнёс, наконец, Сатчан. — Попытка не пытка. А вдруг, еще выпишут?

— Гляжу я на вас: такие молодые, а такие наглые! — деланно строго осудил нас Бортко.

— Наглость — второе счастье, — ответил я, улыбаясь.

— Ну, хорошо, — кивнул Михаил Жанович. — Линию демонтируем… А народ-то куда? У нас же, сам говорил, только часть на новую линию уйдёт. А остальные? Уволить же их невозможно на улицу!

— Увольнять людей вообще не наш метод. Людей мы должны беречь и защищать. Поэтому перенаправим их на швейную фабрику. Там четырнадцать машинок пустуют, — вполне серьёзно ответил я. — Прямые строчки строчить ума большого не надо…

Сатчан начал тихо смеяться.

— Ты чего? — удивлённо посмотрел я на него. — Закон сохранения! Слышал о таком? Если где-то убыло, значит где-то прибыло…

— Да это понятно, — ответил он. — Мы просто не привыкли, вот так, как ты, в общем и целом на предприятия смотреть. Если перевод, то внутри одного управления или министерства…

— Нахрена нам управления с министерствами? — не понял я его. — По собственному желанию люди переведутся. Напишет им каждому пофамильно швейка приглашения и вперёд!

— Ну, если только так, — кивнул Бортко.

— Давайте ещё подумаем, — показал я на расчёты со швейки, — как нам разделить результат работы четырнадцати машинок между Мосторгом и нами? Нужна пропорция, чтобы они понимали, сколько им надо купить ткани через бухгалтерию, а сколько из кармана.

Сатчан и Бортко склонились над таблицей.

— А обязательно делить? — спросил Сатчан.

— Ну конечно! — ответил я. — Поставки должны быть регулярными и достаточно объёмными, чтобы в них незаметна была наша часть. Вы не забывайте, что реализации нашей собственной продукции через торговлю увеличивает риск провала. Хорошо бы торговать через одну-единственную точку, но большую, какой-нибудь крупный универмаг, куда Мосторг будет, наверняка, кидать хоть понемногу нашей официальной продукции.

— О, чёрт. Там же ещё надо будет, чтобы Мосторг на торговую точку эту продукцию распределил! — хлопнул себя по лбу Михаил Жанович.

— Ну, конечно! — удивлённо посмотрел я на него. Он что, только что об этом подумал? — А как она будет торговать тем, чего у неё не должно быть?

— У меня голова уже от тебя пухнет, — устало сказал он. — Мне надо всё это переварить…

— Так. Ну, что в итоге-то? — поспешил я закончить. — Значит, камволка уже обеспечила швейке небольшую партию официальной ткани. Мы нашьём из неё излишков, типа, за всё время накопилось, и будем выходить на Управление швейных изделий Мосгорисполкома с вопросом, куда их девать? И надо, чтобы там приняли решение, передать их на продажу в Мосторг.

— Интересно, как? — задумчиво посмотрел на меня Бортко. — Я с Захаровым переговорил. Что-то он вдруг начал осторожничать — не хочет идти в лоб… Я всей его ситуации не знаю, но, видимо есть какие-то основания…

— Пфф… Нормально, — удивлённо переглянулся я с Сатчаном. — А как же тогда?..

Они оба вопросительно уставились на меня — типа, я сам должен придумать. Ясно все с ними, вроде и рынком занимаются, но настоящего рынка же не видели. В том числе и как правильно манипулировать властью при помощи общественного мнения, не знают. Ладно, сделал несколько предложений:

— Во-первых, надо письма трудящихся организовать в Мосгорисполком, в газеты, ещё куда-нибудь, может, даже, и в Управление швейных изделий Мосгорисполкома, мол, постельного белья в городе днём с огнём не купишь! А тут мы через месяц-полтора: у нас есть, куда девать?

— И что? Думаешь, это сработает? — усмехнулся Бортко.

— А если с таким же письмом, или, еще лучше, с десятком писем, к ним придёт Захаров, и постучит ими по столу, мол, что вы над рабочим классом издеваетесь⁈ Замучали меня уже такими жалобами! Давайте, ищите, чтобы было в торговле! Вот люди говорят, что на такой-то фабрике излишки есть. Думаю, что вот так если к вопросу подойти, то вполне может и сработать.

— Может, и сработает, — согласно кивнул Сатчан. — Только нельзя, чтобы это всё одновременно было.

— Ну, конечно, — кивнул я. — Быстренько, прямо сегодня, первое письмо организуйте в три адреса сразу, в горком, в исполком и в наше управление швейных изделий. Оно, кстати, УСП называется. Недельки через две ещё похожее письмо, только ж там не то же самое, слово в слово, а постельное бельё среди прочего, а то подозрительно будет. Ещё через недельку третье аналогичное письмо. У нас же предприятий полно, подготовим почву… А мы на швейке, пока, машинки закупим, ткань получим и излишки шить начнём.

— Ладно, — кивнул Сатчан, записывая за мной.

— А ты, кстати, в таксопарке был? — вспомнил Бортко.

— Был, познакомился с директором и его замом. Мне сегодня уже предоставили данные, буду анализировать.

— Ну и как первое впечатление? — спросил Михаил Жанович.

— Страна непуганых идиотов, — честно ответил я. — В таксопарке можно изучать круговорот наличности в природе, не сходя с одного места. Поменять там даже ОБХСС ничего не в состоянии. Там такой маховик раскручен! Все сотрудники всех таксопарков Москвы, линейный контроль, ГАИ… И в этом водовороте такие безумные деньги крутятся! Его уже невозможно остановить. Главное, не подходить близко, а то затянет и расплющит, как каток лягушку…

— Так мы уже подошли, — с недоумением посмотрел на меня Сатчан.

— Вот, меня не спросили, связываясь с ними, так и держите, теперь, с ними ухо востро. Что такое бдительность и осторожность, они совсем не в курсе, — ответил я. — Мужики там привыкли, не скрываясь, деньги друг другу носить, на всё есть свои расценки… Объяснял-объяснял сегодня, что так нельзя работать… Уж не