Анатолий Логинов - СССР-41 – выжить в будущем

«Натуральный военный лагерь», — пропуская вперед Родригеса, подвел итоги Константин.

Приняли их радушно. Предводитель, высокий араб с характерным шрамом на лице, поздоровался с каждым за руку и заговорил с Родригесом на русском языке почти без акцента. Выяснилось, что груз будет примерно через два часа, а пока хозяева приглашают экипаж на обед.

Ели плов — типичное угощение для этих мест, с бараниной, черносливом, жирный, горячий, приготовленный на открытом огне по всем правилам. Местные — из общего блюда, руками, как положено по обычаю, а гостям положили в тарелки и принесли вилки. Запивали чаем и морсом, похожим на легкое вино. После обильной еды гостям предложили отдохнуть от жары в оснащенной кондиционером палатке.

Поспать удалось почти два часа. Прибыли грузовики и экипаж, быстренько ополоснувшись под самодельным душем и одевшись, отправился к борту. У самолета, охраняемого двумя парами арабов с «калашами», их уже ждали. Два седельных тягача стояли у хвоста самолета, на трейлерах лежали ящики, окрашенные в родной армейский зеленый цвет. Рядом с тягачами притулился небольшой грузовичок, кузов которого был забит небольшими ящиками того же цвета.

— Песец, — выругался Микола-одессит, опуская грузовую аппарель, — И как мы это все грузить будем?

— Не волнуйтесь, вам помогут, — заверил его непонятным образом появившийся откуда, словно материализовавшийся из воздуха Родригес. И действительно — погрузка прошла быстро, подъехавшие еще на паре грузовиков арабы работали как трудоголики. Контейнера втянули в грузовой отсек с помощью лебедки, подставленных лаг и какой-то «матери», как на русском, так и по-арабски. Вместились они впритык. Тут же «горячие арабские парни», словно муравьи, потащили из маленького грузовичка небольшие ящики и под руководством (чаще всего буквальным — показывая рукой) Бронштейна, распихивали их по отсеку.

Не успели они забросать в самолет половину грузов, как к стоящему у грузовика и наблюдающему за погрузкой старшему подъехал мотоциклист и что-то сообщил. Главный поманил к себе Родригеса и крикнул какую-то фразу своим парням. Из-за нее они заметались, словно укушенные пчелами. А Родригес, переговорив со старейшиной, быстро забрался по трапу на борт и, заскочив в кабину, потребовал запускать движки.

— Где данные для штурмана? — потребовал Куделько.

— Взлетим, набирай пять тысяч и получишь по рации. Да запускай же! Мас рапидо! — от волнения кубинец перешел на родной язык.

Запуск, прогрев, быстрый подъем аппарели… Грузовики, освободенные от тяжести, быстро исчезают куда-то вдаль, за палатки. Махнув провожающим рукой, Куделько выруливает машину на взлетку и погоняв двигатели под поторапливающие возгласы Родригеса, начинает разбег. Тяжело груженный самолет разбегается, как кажется, бесконечно долго и медленно оторвавшись от земли, начинает набирать высоту. Величко, смачно выругавшись в СПУ, поясняет:

— Похоже, там какие-то уроды к нашим хозяевам пожаловали. Аж на трех бронетранспортерах.

— Понял. Не отвлекайся. — Антон слишком занят управлением, чтобы отвлекаться по сторонам.

Самолет проскакивает ущелье и, набирая высоту, занимает продиктованный по рации эшелон и развернулся на курс, ведущий на север…

Кахабер Вашакидзе, старший лейтенант ПВ СССР. Лиза Евсеева, гражданка РФ.

— Товарищ старший лейтенант!

— Что ж ты так орешь, Ломидзе? — Кахабер привычно повертел пальцев в ухе. — Оглохнешь с тобой!

— Я же с гор, товарищ старший лейтенант! — не удивившись, пояснил рядовой. — У нас все так говорят.

— Вот почему бараны тупые! — сделал закономерный вывод Каха. — От постоянного крика мозги вскипают. Ладно, что там случилось?

— Милиционеры девушек привезли. Красивые!

— Кто, милиционеры?

— Нет, товарищ старший лейтенант! Девушки! То есть одна красивая, а другая маленькая! Но тоже красивая. Будет. Когда вырастет.

— Ладно, боец, свободен! Титорчуку позвони. А лучше, Тучкова оповести.

— Есть, товарищ старший лейтенант!

Каха отправился в свою комнату. Именно в свою. Выделенную под служебный кабинет и превращающуюся в спальню путем раскатывания матраса. Такого же, как и в милиции…

У крыльца заставы стояла милицейская «эмка» с прикрученной сверху байдаркой. В собранном виде. Упрямые оказались милиционеры.

В кабинете сидели исключительно знакомые лица. Старшина Умприании и обе задержанные.

— Гамарджоба, товарищ старшина, — по-грузински сказал Вашакидзе, — не боишься в одиночку шпионок возить?

— Гагимарджос, товарищ старший лейтенант, — ответил сван и махнул рукой, — какие из девочек шпионки? Дурак твой сержант!

— Он не мой дурак, он — капитана Тучкова дурак! — и перейдя на русский, обратился к задержанным. — Присаживайтесь, Елизавета Андреевна. И ты, Даш, садись, — и снова повернулся к старшине. — Байдарку, гляжу, с божьей помощью собрали.

— Не с Божьей, а с моей, — рассмеялась девушка. — Сами бы до Нового года корячились.

Кахабер взглянул на нее внимательнее. Мда… Вчера Евсеева показалась красивой. Сегодня, успев привести себя в порядок, девушка была ослепительна. Так, что хотелось встать на колени, прокашляться, и завести речь. Или… «Так, Каха! Держи-ка, гормоны в узде! Русские говорят: «Хороша Маша, да не наша». К Лизам это тоже относится…»

— Товарищ старший лейтенант, — отвлек его старшина, — Вы бы мне сопроводиловку подписали, да ребят прикомандировали, вещички выгрузить. И поеду я.

— Из дежурки Ломидзе возьми. Скажешь, я просил, — ответил Вашакидзе, подписывая бумагу.

Сильна, однако, задержанная! Часа три прошло, как проснулась, а старшина милиции, причем, огромных размеров сван, уже за ней вещи носит! Интересно, а Титорчука за сколько укротит? На себя Каха даже не рассчитывал. Нет, закон не нарушит, конечно. Но насчет переноски вещей… Считай, уже согласен!

Перевел взгляд на ребенка. А младшая Евсеева похлеще мамы будет. Взгляд, что твой локатор. Обшаривает кабинет, словно в поисках точки приложения слабых детских силенок. В смысле, что хозяину на голову свалить. Или показалось? Мистика какая-то…

Помяни черта! Запыхавшийся Титорчук влетел в комнату, чуть не сбив стул с ребенком.

— Звиняйте, товаришу старший лейтенант!

— Проходите, товарищ сержант. Раз все в сборе, давайте знакомиться. Старший лейтенант пограничных войск СССР Кахабер Вашакидзе. Это сержант госбезопасности СССР Петро Титорук. Ваше имя и фамилия?

— Но Вы же знаете? — удивленно вскинула глаза девушка. «Ресницы… Не о том ты думаешь, старлей!»

— Порядок есть порядок. Представьтесь, пожалуйста.

— Лиза, — ответила задержанная, потупив глазки.

— А полностью?

Опять выстрел глазами. Какой выстрел! Артиллерийский залп! Не сидел бы на стуле — с ног бы сбила!

— Евсеева Елизавета Андреевна.

— Год и место рождения?

— Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый. Ярославль.

— Девочку как зовут, и кем Вам является?

— Моя дочь, Евсеева Дарья Егоровна, две тысячи третьего года рождения. Родилась в Москве. Мы там с мужем учились. Товарищ Кахабер, мне надо мужа найти!

— Подождите, Елизавета Андреевна! — не выдержал такого наступления пограничник.

— Можно Лиза! — якобы стыдливо потупилась девушка.

— Хорошо, Елизавета Андреевна. Подождите с мужем. Сначала расскажите, как Вы попали на территорию Советского Союза?

— На байдарке приплыла.

Титорчук заскрипел зубами. Словно почувствовав исходящую от сержанта опасность, девушка перевела взгляд на него. Обалдеть, подействовало! Титорчук так и застыл с дурацким лицом.

— Откуда приплыли?

— Из Трабзона.

Лиза сделала паузу и вдруг затараторила:

— Ой, вы знаете, это так интересно, мы плыли, плыли, а там такие волны, а берег весь в скалах, а потом пещера, а там так темно, мы устали, и руки стерли, а…

— Стоп! — заорал Титорчук, получил новую порцию снарядов и немного сбавил тон. — Отвечайте на вопросы. Вы легально пересекли границу СССР?

— Не знаю.

— Как это не знаете? — опешил Титорчук. — Пограничный контроль проходили?

— Нет.

— Гражданство СССР у Вас есть?

— Нет… пока.

— У Вас найдены денежные средства в валюте иностранных государств. Откуда они?

— С карточки сняла.

— Где?

— В Трабзоне, в офисе банка. Там чек есть, я их названия не выговариваю.

— Что Вы собирались делать с валютой?

— Поменять на деньги, имеющие хождение в месте моего пребывания, — ответила Лиза, и, глядя в лицо сержанту, с обворожительной улыбкой добавила, — в соответствии с законами той страны, в которой нахожусь.

«А ведь она не такая простушка, как пыталась казаться вначале, — подумал Каха, — защищается, и толково. Пересечение границы отрицать глупо. А с валютой выкрутилась».