Дмитрий Светлов - Право на власть

– Вставай, Шушун, ты заслужил намного больше этой серьги.

Норманн говорил совершенно искренне, именно сотник корабельщиков помог сделать первые шаги в этом непонятном мире. Невозможно переоценить его советы и наставления в Любеке, рассудительные действия в Дании, удачный набег на Ригу. Если положить руку на сердце, то все достижения сегодняшнего дня стали возможными благодаря начальным шагам под крылышком старшины корабельщиков. Расцеловав растроганного Шушуна, Норманн запрыгнул в сани и взял в руки гармонь. Разбрызгивая талый весенний снег, лошади затрусили к озеру, а над строящимся городом разнеслась песня: «Раскинулось море широко…» – это Норманн взялся за проверку первых опытных образцов.

Сани легко скользили по покрытому лужами льду, вскоре выехали на трассу Кола – Новгород. Заночевали на Рыбреке, где познакомился с мурманами. Молодежь, одна молодежь не старше двадцати, в глазах робость и восхищение. Они именно таким ожидали увидеть своего предводителя – рослый, широкоплечий, мощную мускулатуру не могла скрыть даже шуба. Настоящий герой, способный в одиночку взять крепость с полутысячным гарнизоном. Флейен и Бригген выпорхнули из саней и чуть ли не силой потащили своих сородичей к Норманну. Началось представление «лидеру нации». Валькирии называли имя, затем следовало длинное перечисление имен отцов – дедов – прадедов и былых заслуг предков. Все это завершалось крепким рукопожатием и взаимными объятиями. Норвежцы от волнения краснели и косились на парадный меч, который Норманн обильно украсил китайским стеклом, искусственным жемчугом и «золотой» бижутерией. В завершение юноши и девушки, а воительниц оказалось чуть ли не половина, пропели клятву верности, выслушали пожелания светлого будущего и гурьбой бросились в дом. Всем не терпелось услышать рассказы Флейен и Бригген, которые уже на бегу начали хвастаться своими мечами.

Старосте Рыбреки Сытько не терпелось похвастаться зимней добычей. Первым делом он повел Норманна к складам. М-да! Меха, меха и меха! Горы пушнины! В основном песец, норка, соболь, куница и белка. Столь огромное количество поражало воображение. На этом фоне Килиманджаро лисьих, волчьих и медвежьих шкур как-то не впечатляло. Сарай с кабаньими и лосиными шкурами да короба соли были показаны ради отчета. Хоть и немалые деньги, но слишком блекленько на фоне пушного изобилия.

– Откуда столько мехов? – после окончания осмотра поинтересовался Норманн.

– Вятские, чьи же еще. Только они норовят беспошлинно проскочить в Новгород.

– А волок на Свири? Мимо никак не пройти, что зимой, что летом.

– Договорные земли начинаются от Вознесенского монастыря. Разбойникам только Онегу проскочить, а дальше их никто не тронет.

Норманн невольно усмехнулся – тут большой вопрос, кто занимается разбоем. По большому счету вятские торговцы в своем праве обойти стороной Вянгинскую пристань. Там собирают дань и гарантируют безопасное плавание вдоль южного берега озера, где стоят два сторожевых погоста – Мегорский и Оштинский. Вознесенский монастырь служит маяком, вернее, его колокольня указывает вход в Свирь. Воинов там практически нет. И погосты не смогут ни защитить, ни напасть. Флота нет, на всех три ладьи и пяток ушкуев.

– Что по этому поводу говорят новгородские купцы? – Норманн кивнул в сторону пришедших на ночлег караванов.

– Хвалят, за бесермян и вотяков никто не заступится.

– Кстати, когда это ты успел организовать здесь постоялый двор?

– Само собой получилось, от твоего дома как раз дневной переход. А от меня до Ивинского еще день. Удобно купцам.

– Что-то я не припомню постоялого двора у Медвежьего замка.

– Кто ж у княжьего терема постоялый двор поставит! Он в устье Закаменки, три километра на север.

Ай да вепсы, ай да молодцы! Как они ловко развернулись! Норманн даже не подозревал, что заложил замок на оживленном торговом тракте.

– Неужели вятичи так серьезно достают купцов на Итиле?

– Не, бесермяне не обижают наших купцов.

– Опасаются отпора корабельных дружин?

– Да нет! Считай, каждый год вместе в Варяжское море ходим. Опознают в ком разбойника, пощады не будет.

– Так почему вятичей не любят?

– Говорю тебе, за разбой!

– Я не понимаю, где они нападают?

– Как где? Ты вычегодские земли знаешь? Ну, где княжит Юрий Борисович Сысольский.

– Без понятия, никогда о нем не слышал и не представляю, где это находится.

– Вотяки нас туда не пускают, приходится в обход идти по реке Печоре.

– Ничего себе! – не удержался от восклицания Норманн. – Это Крайний Север!

– То-то и оно! И князь Михаил на пермских землях что ни год отбивается то от вотяков, то от зырян. Бывает, бесермяне с черемисами набегут.

– Пермские земли? Ты не путаешь? Там много железа и каменного угля.

– Про железо и уголь ничего не знаю, а пушнина и соль ворованные.

– Откуда такая уверенность?

– На вятских землях соболь и песец отродясь не бегали, зато выдры много. А соль в короба ссыпают только в сольвычегодских солеварнях.

Интересные новости! Новгородские купцы полным ходом осваивают Европейский Север. Надо будет снова заглянуть в компьютер Максима. Каменный уголь даст высокую температуру, что намного облегчит выплавку стали. К тому же Пермский край богат рудой, можно уболтать кого-либо там обосноваться, железо нынче ох как в цене.

Утро встретило снегом с дождем и неприятным порывистым ветром. Норманн сразу забрался в спальный мешок и до вечера не высовывал носа. Судя по окликам ездовых, сани часто обгоняли попутчиков, налегке лошади резво бегут. Было немного грустно, он вчера простился с валькириями. Флейен и Бригген вместе с сородичами отправлялись на Ладогу, решив уйти на трофейных драккарах и карфи. В конце концов, это их право – встретились и разошлись, никто никому не давал никаких обещаний. Норманн даже не поинтересовался, как они собираются выбраться в море. Ладога и Онега вскрываются ото льда намного раньше Невы, а Финский залив до середины апреля полон ледяных полей. Мысли текли ленивым ручейком. Новгородцы на Крайнем Севере скупают пушнину и вывозят соль. Зверя бьют до середины зимы, в конце февраля начинается линька, сейчас самая пора вывозить готовую продукцию.

Скучно. У Норманна нет интересов в меховом бизнесе, всего лишь случайная добыча, пусть и очень большая. В Персии пушнина ценится высоко, даже не на вес золота, намного выше. Там мехами украшают парадные одежды, как в России золотым шитьем. Здесь нет золота, там нет соболей.

– Княже! – Нил осторожно приоткрыл клапан спального мешка. – Тебя князь Устюжский к себе в кибитку приглашает!

Только сейчас Норманн обратил внимание, что сани стоят, а его воины с кем-то оживленно разговаривают. Вылезать из теплого гнездышка совсем не хотелось, с неба по-прежнему сыпался мерзкий снегодождь, а злые порывы ветра выплескивали на обочину лужицы талого снега. Неохота, но надо, не сидеть же всю жизнь бирюком в своей берлоге. Не лишнее дело познакомиться с дальним соседом, да еще земляком, если брать истинное место рождения Руслана Артуровича Нормашова. Князь Устюжский, интересно, он никогда не слышал о существовании этого княжества!

Норманн выбрался из спального мешка, Нил заботливо набросил ему на плечи шубу из белого песца. «И когда они успели сшить шубу?» – отстраненно подумал Норманн, направляясь к кибитке, рядом с которой стоял высокий широкоплечий мужчина.

– Рад тебя встретить, князь Андрей! Меня зовут Федор, правлю на Устюжских землях.

– А по батюшке как? Ты старше меня, как-то неловко называть только по имени.

– Брось! Я чту воинскую отвагу да умение, родовитостью кичатся те, кто за печкой сидит.

– Кони у тебя хороши!

Норманн повернулся к попарно запряженной четверке, чтобы скрыть свою досаду. Говоря о старшинстве, он подразумевал возраст, а в ответ получил оплеуху с прямым указанием на безродность.

– Люди твоих рысаков хвалят, что привез из Любека, а ты едешь в простых санях.

– Породистого скакуна легко загубить по весенней погоде.

Новый упрек разозлил Норманна.

– Я еду вече послушать.

– Разве Устюг под Новгородом?

– Ты совсем не знаешь Русь? Я сам по себе, но решение «золотых поясов» может и по мне больно ударить.

– Это вряд ли, серебро и соль всегда под большим спросом. Дураки на вече не сидят.

– Э, друг, да ты, я смотрю, совсем ничего не знаешь! Сам-то куда путь держишь?

– Дела в Новгород позвали, – уклончиво ответил Норманн.

– Кстати твои дела, очень кстати. Решения на вече и тебя коснутся.

– Меня? А я здесь с какого бока?

– Надеешься на большую печать Ганзы? Для Михаила Андреевича это выход, а для меня полвыхода. Соль некому продать.

– Давай по порядку, кто такой Михаил Андреевич?