Стивен Кинг - 11/22/63

– Распишись.

Я взял ручку, из тех, что раздавали на презентациях. По корпусу шла надпись «ДОВЕРЬТЕ ВАШ АВТОМОБИЛЬ ЧЕЛОВЕКУ СО ЗВЕЗДОЙ “ТЕКСАКО”». Чувствуя себя Даниэлем Уэбстером[38], заключающим договор с дьяволом, я расписался на карточке. Когда попытался вернуть ее Элу, тот покачал головой.

За карточкой социального страхования последовало водительское удостоверение, выданное Джорджу Т. Амберсону в штате Мэн, в котором указывалось, что ростом я шесть футов и пять дюймов, глаза синие, волосы каштановые, вес сто девяносто фунтов. Родился двадцать второго апреля тысяча девятьсот двадцать третьего года и проживал в доме девятнадцать по аллее Синей птицы в Сабаттусе. По этому же адресу я жил и в две тысячи одиннадцатом году.

– Шесть футов пять дюймов, так? – спросил Эл. Пришлось прикинуть.

– Достаточно близко. – И я расписался на водительском удостоверении, картонном прямоугольнике канцелярского бежевого цвета. – Без фотографии?

– Штату Мэн до этого еще жить и жить, дружище. Остальным сорока восьми тоже.

– Сорока восьми ?

– Гавайи станут штатом только в следующем году.

– Ох. – У меня перехватило дыхание, словно кто-то врезал мне в солнечное сплетение. – И что... если тебя остановят за превышение скорости коп предполагает, что ты именно тот, чье имя указано на удостоверении?

– Почему нет? Если в пятьдесят восьмом году ты обмолвишься об атаке террористов, люди подумают, что речь о подростках, гоняющихся за коровами. Подпиши это.

Он протянул мне клиентские карточки компании «Хертц» и газовой компании «Ситис сервис», кредитные карты «Дайнерс клаб» и «Американ экспресс». «Амэкс» выпускал, карточки из целлулоида, «Дайнерс клаб» – из картона. Владельцем значился Джордж Т. Амберсон. Имя и фамилия были впечатаны на пишущей машинке.

– На следующий год сможешь получить настоящую пластиковую карточку «Амэкс», если захочешь.

Я улыбнулся:

– А чековая книжка?

– Я мог бы тебе ее сделать, но смысл? Вся документация с упоминанием Джорджа Амберсона будет потеряна при следующем сбросе на ноль. Вместе с деньгами, которые я положил бы на счет.

– Ох. – Я определенно тупил. – Точно.

– Не вини себя, тебе это еще в диковинку. Ты сможешь положить деньги на счет. Но не советую класть больше тысячи. Лучше держать деньги наличными, там, где в любой момент можешь их взять.

– На случай если придется быстро возвращаться?

– Верно. И кредитные карточки нужны только для подтверждения личности. Счета, которые я открыл, чтобы получить их, стерлись, когда ты прошел через «кроличью нору». Но они могут оказаться полезными... Как знать?

– Джордж получает почту на аллею Синей птицы, дом девятнадцать?

– В пятьдесят восьмом аллея Синей птицы присутствовала только на плане развития Сабаттуса, дружище. Микрорайон, где ты теперь живешь, еще не построили. Если тебя кто-нибудь спросит, отвечай, что этого требует бизнес. Они это проглотят. В пятьдесят восьмом бизнес – идол, которому все поклоняются, хотя никто не понимает, что это такое. Держи.

Он бросил мне роскошный мужской бумажник. Я вытаращился на него.

– Из страусиной кожи?

– Я хотел, чтобы ты выглядел процветающим. Найди какие-нибудь фотографии и положи в бумажник вместе с документами. Я приготовил тебе и другие мелочи. Несколько шариковых ручек, вот эта удобная вещичка, одновременно и нож для вскрытия писем, и линейка. Механический карандаш «Скрипто», защита для нагрудного кармана – в пятьдесят восьмом они считались необходимостью, а не причудой. Часы «Булова» на хромированном эластичном браслете «Шпайдел». У всех крутых такие, сынок. С остальным разберешься сам. – Эл надолго закашлялся, скрючился от боли. Когда приступ закончился, на его лице выступили крупные капли пота.

– Эл, когда ты все это собрал?

– Когда понял, что до шестьдесят третьего мне не дожить. Я покинул Техас и отправился домой. Уже думал про тебя. Разведенный, без детей, умный и, что главное, молодой. Ой, совсем забыл. Это же семечко, из которого все выросло. Имя и фамилию я взял с надгробия на кладбище церкви Святого Кирилла, а потом написал письмо-заявление заведующему канцелярией штата Мэн.

Он протянул мне мое свидетельство о рождении. Я пробежался пальцами по выпуклым буквам. Чувствовалось, что бумага государственная.

Когда поднял голову, увидел, что Эл положил на стол еще один листок. С заголовком «СПОРТИВНЫЕ СОБЫТИЯ 1958—1963».

– Не теряй его. И не потому, что это твой кормилец. Просто тебе придется отвечать на множество вопросов, если этот листок попадет не в те руки. Особенно когда результаты начнут совпадать.

Я уже начал укладывать все обратно в коробку, но Эл покачал головой.

– В моем стенном шкафу для тебя припасен портфель «Лорд Бакстон», потертый по краям.

– Зачем он мне? У меня есть рюкзак. Лежит в багажнике.

Эл улыбнулся.

– Там, куда ты собрался, рюкзаки носят только бойскауты, да и то если отправляются в поход либо на слет округа или штата. Тебе придется многому научиться, дружище, но действуй осторожно, избегай ненужного риска – и ты справишься.

Я осознал, что на самом деле собираюсь отправиться туда и произойдет это немедленно, практически без подготовки. Ощутил себя человеком, который забрел в лондонские доки семнадцатого века и внезапно понял, что его сейчас шанхайнут[39].

– Но чем я занимаюсь? – чуть ли не проблеял я.

Эл вскинул брови, кустистые и теперь почти такие же седые, как и волосы.

– Ты спасаешь семью Даннингов. Разве не об этом мы говорили?

– Я о другом. Что я делаю, если люди спросят меня, как я зарабатываю на жизнь? Что мне им сказать?

– Твой богатый дядюшка умер, помнишь? Говори, что помаленьку проматываешь свалившиеся на тебя деньги, надеясь, что их хватит, пока ты пишешь книгу. Разве в каждом преподавателе английского языка и литературы не сидит несостоявшийся писатель? Или я ошибаюсь?

Если по-честному, он не ошибался.

Эл смотрел на меня, изнуренный, сильно похудевший, и в его взгляде таилось сочувствие. Возможно, даже жалость. Наконец он заговорил, очень мягко:

– Трудно даже представить себе, так?

– Да. И... Эл... Послушай... я всего лишь обычный человек.

– То же самое можно сказать об Освальде. Ничтожество, стрелявшее из укрытия. А из сочинения Гарри Даннинга следует, что его отец – всего лишь злобный пьяница с молотком.

– Теперь он не пьяница. Умер от острого желудочного отравления в Шоушенкской тюрьме. Возможно, паленый самогон. Это...

– Я знаю, что такое самогон. Видел не раз, когда служил на Филиппинах. И пил, к сожалению. Но Даннинг еще будет жив, когда ты туда попадешь. И Освальд тоже.

– Эл... Я знаю, ты болен, и знаю, что боль не отпускает тебя. Но ты можешь поехать со мной в закусочную? Я... – В первый и последний раз я воспользовался его любимым словечком: – Дружище, я не хочу делать первый шаг в одиночестве. Я боюсь.

– Не пропустил бы ни за какие коврижки. – Он сунул руку под мышку и поднялся с гримасой, вжавшей губы в десны. – Возьми портфель. Я пока оденусь.

Без четверти восемь Эл отпер дверь серебристого трейлера, дома знаменитого толстобургера. Сверкающие хромом краны над стойкой казались призрачными. Высокие табуреты перед стойкой словно шептали: Никто больше на нас не сядет. Большие старомодные сахарницы-шейкеры отвечали им: Никто больше не насыплет из нас сахар – праздник закончился.

– Дорогу «Эл-Эл Бину», – прокомментировал я.

– Совершенно верно, – кивнул Эл. – Победное шествие гребаного прогресса.

Он выдохся, жадно хватал ртом воздух, но не остановился. Обойдя стойку, повел меня к двери кладовки. Я следовал за ним, перекидывая портфель с атрибутами моей новой жизни из одной руки в другую. Старомодный портфель, с пряжками. Если бы я пришел с таким в мой класс в ЛСШ, большинство учеников рассмеялось бы. И только некоторые – с более тонким вкусом – зааплодировали бы этой ретровещице.

Эл открыл дверь к запахам овощей, пряностей, кофе. Вновь поднял руку над моим плечом, чтобы включить свет. Я уставился на серый линолеум, как на бассейн, кишащий голодными акулами, а когда Эл хлопнул меня по плечу, подпрыгнул.

– Извини, но ты должен это взять. – Он протянул мне монету в пятьдесят центов. Полбакса. – Человек с желтой карточкой, помнишь его?

– Естественно. – На самом деле я совершенно о нем забыл. Мое сердце билось так сильно, что, казалось, заставляло пульсировать глазные яблоки. Язык вкусом напоминал кусок старого ковра, а беря монету, я чуть не выронил ее.

Напоследок Эл оценивающе оглядел меня.

– Пока джинсы сойдут, но ты должен заглянуть в «Мужскую одежду Мейсона» на Главной улице и купить брюки, прежде чем отправишься на север. «Пендлтоны»[40] или твилы цвета хаки – на каждый день. Бан-лон[41] – для выходов в свет.