Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

Весьма поучительной оказалась и история возникновения русско-французского альянса 1893 года. Ведь всего за четыре года до его заключения Александр III публично назвал Францию, осмелившуюся отпраздновать столетие своей революции, «террористическим государством». Париж не остался в долгу, обвинив российского императора во всех грехах: в волюнтаризме, деспотии, нарушении прав человека, тирании по отношению к Польше и ещё чёрт-те в чём. Казалось бы, какой тут союз? Но хитрый и дальновидный генерал Буадеффр, бывший французский посол в Санкт-Петербурге, сумел убедить своё правительство в том, что Парижу необходим «весомый, авторитетный союзник». Мол, именно политическая изоляция Франции стала главной причиной поражения в войне 1870 года. Буадеффр нашёл влиятельного союзника в России – своего старого знакомого генерала Обручева, дело пошло… На наше горе Александр III невзлюбил своего кузена – кайзера Вильгельма II, «молодого выскочку», занявшего трон в 29 лет. Тот позволил себе высказывания, которые государь император посчитал унизительными по отношению к России. И в пику «кузену Вилли» подписал подготовленные Буадеффром бумаги, в которых, между прочим, был пункт, дословно звучащий так: «Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или со стороны Италии, поддержанной Германией, Россия использует все имеющиеся в её распоряжении силы для противодействия Германии». Думал ли самодержец о бедствиях, которые может принести его стране такое обязательство?!

– Надо прервать эту цепь политических ошибок! – твёрдо решил государь Николай Александрович. Ощутив прилив энергии, он достал из шкафа бельгийскую двустволку, сумку с патронами и отправился в дворцовый парк стрелять ворон. Царь обычно предавался этому хобби, когда требовалось отвлечься от государственных дел и снять накопившееся напряжение. Каково постоянно общаться с разными умниками вроде Витте и Ламздорфа! Озвереть можно.

* * *

Германская императорская яхта «Гогенцоллерн» в сопровождении двух крейсеров мчалась по Балтийскому морю на всех парах. Находившиеся на её борту кайзер Вильгельм II и канцлер Бернхард фон Бюлов с нетерпением ждали встречи с российским императором.

– Это будет историческое событие, которое полностью изменит мировую расстановку сил, – мечтательно декламировал кайзер. – Нам с Россией делить нечего. Мы – дружественные народы и всегда сможем уладить любые противоречия, если таковые возникнут. Тем более, что в нашем союзе мы в силу своего интеллекта, дисциплины и общего развития всегда будем первыми. Зато представляю, как будут трепетать жалкие недоноски Лубэ и Эдуард! Стоит нам только захотеть, и мы вместе с неисчерпаемыми российскими ресурсами сотрём Англию и Францию в порошок!

Бюлов кивком согласился и затем выдал свой ставший впоследствии знаменитым афоризм:

– Трём бессмысленным французским утопиям – свободе, равенству и братству – мы противопоставим три немецкие реалии: инфантерию, кавалерию и артиллерию!

На Большом Кронштадтском рейде отряд Кайзерлихмарине приветствовали залпами орудийного салюта. На мачте огромной роскошной яхты «Полярная звезда» реял императорский штандарт: на ней Николай II лично встречал высоких гостей. После необходимого по протоколу церемониала сразу перешли к делу. Текст союзного договора уже был согласован дипломатами, и монархам двух великих держав лишь оставалось скрепить его своими подписями. Что те и сделали. Символично: исторический документ был подписан в каюте, которую некогда занимал Александр III – главный апологет союза с Францией.

В тот день воодушевлённый кайзер оставил в своём дневнике высокопарную запись: «Слёзы радости наполнили мои глаза, и я подумал: «Фридрих Вильгельм III, королева Луиза, дедушка и Николай I, наверное, смотрят на нас и радуются вместе с нами!»

Было чему радоваться: два автографа под документом, – и мировая история ХХ века стала совершенно иной.

* * *

Русско-германская «свадьба» стала логичным и долгожданным событием. «Сватовство» двух народов состоялось очень давно – ещё при Петре Великом… Нет, даже раньше – при его родителе Алексее Михайловиче. Немцы на Руси на протяжении двух веков занимали виднейшие государственные и военные посты, им благоволили, да и ценили их куда выше, чем соотечественников. Известный исторический анекдот: когда император Александр I после победы над Наполеоном предложил генералу Ермолову самому выбрать себе награду, то известный своей строптивостью полководец издевательски попросил: «Государь, назначьте меня немцем!» Да о чём тут говорить, если даже у царствующей династии Романовых в жилах текла исключительно немецкая кровь – ну, может быть, лишь чуть-чуть разбавленная датской…

Как и следовало ожидать, заключение союза между Петербургом и Берлином вызвало бурное негодование во Франции и явное раздражение в Англии. Особенно не понравилась Парижу и Лондону формулировка первой статьи договора, дословно звучавшая так: «В случае если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, союзница её придёт ей на помощь в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами». Французская пресса обвиняла коварного «русского медведя» в предательстве, но за громкими обличениями чувствовались растерянность и испуг. В качестве ответной меры Лондон и Париж в спешном порядке заключают собственный союз – Entente Cordiale, «Сердечное согласие», более известное под сокращённом именем Антанта. Правительства обеих стран обязуются забыть о соперничестве между собой и провозглашают курс на противодействие реакционным европейским режимам.

Но ситуация в Европе складывается не в их пользу. В 1907 году к союзу Санкт-Петербурга и Берлина примкнула третья великая империя – Австро-Венгрия. На высочайшей встрече в Карлсбаде престарелый кайзер Франц-Иосиф I торжественно объявил о превращении русско-германской коалиции в Тройственный Союз европейских держав, или, как его ещё называли, Драйкайзербунд – Союз Трёх императоров. К тому моменту дипломатам удалось уладить все существовавшие споры по Балканам: в сфере влияния «двуединой монархии» оставались Босния, Герцеговина, Трансильвания и Албания, а страны с православным населением признавались зоной интересов России. Германия вообще отказалась от своих балканских амбиций в пользу союзников, поскольку её куда больше интересовали британские и французские колонии.

Антанта в последующие годы тоже расширилась: к ней присоединились извечный противник Австро-Венгрии Италия и не на шутку перепуганная Турция. Де-факто в «Сердечное согласие» вошла и Япония, связанная с Англией военным договором 1902 года. Однако Северо-Американские Соединённые Штаты, заявив о своей поддержке «европейских демократических просвещённых стран», тем и ограничились. В военном отношении Вашингтону Тройственный Союз не угрожал, и потому прозорливый президент Теодор Рузвельт не спешил ввязываться в грядущий военный конфликт между нациями Старого Света.

В целом расклад сил был таков: если в экономическом плане Антанта несколько превосходила Тройственный Союз (и то лишь за счёт своих многочисленных колоний), то в военном отношении на европейском театре она безнадёжно проигрывала. И даже господство британского флота на море не могло служить утешением.

* * *

Любопытно, что вскоре после заключения русско-германского союза беспорядки в России стали утихать, промышленное и сельскохозяйственное производство – расти. Здоровье наследника Алексея поправилось. А императора перестали мучить кошмарные сны.

Как-то в кабинет Николая