Последний герой СССР - Петр Алмазный

как язык начинает заплетаться, слова становятся вязкими и тяжелыми. На периферии зрения клубится темнота и постепенно начинает наплывать, закрывать обзор… Где-то за грудиной нарастает напряжение, будто невидимая рука вцепилась в сердце и медленно выкручивает его, словно мокрое белье перед отжимом. В ушах — шум, как море в ракушке. Внезапно потянуло вниз, к полу, ноги подломились. Я хватаюсь за край стола, но пальцы скользят, трость отлетает в сторону.

Удар головой о пол. Глухой стук.

Кто-то вскрикнул.

Боль разлилась по всему телу, теперь она не только в ногах. В груди жжет, словно между ребер вбили раскаленный гвоздь.

— Владислав Борисович⁈ — чей-то голос, далекий, будто из-под воды.

Перед глазами мелькают испуганные лица. Кто-то подносит к моим губам стакан воды.

— Попейте, Владислав Борисович, попейте… — голос дрожит.

Я пытаюсь. Но губы не слушаются. Вода стекает по подбородку. Где-то рядом управляющий говорит в телефон — отчётливо, без паники:

— Скорую! Немедленно. Сердце.

— Кажется, он умирает! — истерично кричит кто-то.

Но это я уже и сам знаю. Потому что вдруг становится невероятно легко. Исчезла боль, стих шум в ушах.

Воцарилась абсолютная тишина.

Символично, что моя жизнь закончится второго августа. Роковая дата для меня. В принципе, если бы умер тогда, в девяностом, грохнувшись спиной с моста, — ничего бы в этом мире не поменялось из-за моего отсутствия…

Приятная тишина вдруг взрывается шумом. Криками и плеском воды.

Не понимаю, что происходит. Мутная вода с каким-то болотным запахом и даже привкусом заливается в рот, в нос, в легкие… Я пытаюсь закричать, но звук тонет…

Мысли путаются. Причем сердце больше не болит — оно просто бешено колотится. Руки инстинктивно пытаются за что-то ухватиться, но под пальцами только вонючая тина…

И вдруг — резкий рывок за воротник. Кто-то тащит меня вверх, к свету.

— Дыши, старик!

Голос молодой, хриплый от напряжения. Я падаю на мокрый песок, давясь кашлем. Из легких хлещет вода. Глаза застилает пелена, но я различаю силуэт — белобрысый парнишка, тощий, как голодный кот.

— Откуда ты взялся? Где я?.. — говорю, но из горла вырывается только хрип.

Парень резко переворачивает меня на спину, обеими ладонями давит на грудь.

— Раз, два, три!

Больно. Ребра трещат под нажимом. Но с каждым толчком из горла выплескивается очередная порция воды. Я открываю глаза и наконец могу дышать свободно.

Надо мной склонился незнакомый парень в мокрой рубашке. Волосы у него белоснежные, как у альбиноса. Глаза с красноватыми прожилками и тоже белыми ресницами сейчас едва не вылезали из орбит. «Да, все-таки альбинос», — вяло подумал я.

— Влад, ты дебил в натуре! — выпучив глаза, завопил пацан. — Ты че творишь? Хорошо, что я рядом оказался! Наши-то все уже уехали.

— Ну, чего разлегся? Вставай давай! — взяв меня за руки, он потянул на себя.

И я послушно встал.

Без трости! Ни на что не опираясь! Сам!!!

Обалдев, посмотрел вниз. Точно, я ровно стою на собственных ногах и они ничуть не болят. И нет привычной уже дикой тяжести в позвоночнике.

Впрочем… Это ведь не мои ноги! Не тощие, заплетающиеся, а сильные, мускулистые. Что за ерунда творится-то?

Оглянулся вокруг. Я на песчаном пляже, передо мной река. Широкая — противоположный берег на расстоянии примерно двух километров. Волга? Дон? Обь? Какие у нас еще есть реки? Амур, Енисей, Лена, Ангара? Понятия не имею. Но, учитывая, что белобрысый говорит на русском, слава Богу, что не Амазонка. Там крокодилы и прочая хрень типа пираний.

Я пока не знаю, как перенесся на этот берег и откуда у меня взялись сильные ноги, которым позавидует беговая лошадь, но мозги напрочь не принимали ситуацию — пытались найти какое-то рациональное объяснение.

Грохнулся с инфарктом на собрании, а теперь лежу в медикаментозной коме в больничке и вижу весь этот бред? Версия более вероятная, чем фантастические истории о попаданцах во времени и пространстве. Однако, явно менее приятная.

Да, оказаться попаданцем все-таки куда лучше, чем лежать овощем, подключенным к сложной медицинской аппаратуре.

Поддержал свой робкий оптимизм мыслью: «Ты же хотел приключений? Неоднократно думал о том, что прожил жизнь зря? Вот он — второй шанс… Получи и распишись!»

Справившись с волнением, потер шею, потряс головой и снова посмотрел на спасителя, вытащившего меня из воды. Высокий, тощий парень, красный от загара, прыгал на одной ноге, вытрясая воду из уха. Альбиносам вообще лучше не загорать — с их-то белоснежной кожей. Сгорают моментально. Но этого юного героя внешность, похоже, сильно не волновала. Он снял выжал свою рубашку и повесил на ручку мотоцикла — новенькой красной «Явы».

— Влад, че встал столбом? Погнали, опоздаем же!

— Владислав Борисович… — еще не до конца приняв случившееся, машинально поправил я.

Парень подошел ко мне и, участливо заглянув в глаза, спросил:

— Ты там на дне об че-та приложился, что ли? Башкой на остаток сваи налетел? Здесь раньше мостки для катеров были.

Я потрогал голову и пальцы наткнулись на густой ежик. С удивлением и удовольствием провел ладонью по волосам — класс, никакого намека на лысину! Но в целом ситуёвина, конечно, интересная складывается. Вот так стоять неизвестно где, и при этом быть неизвестно кем. Хоть с именем повезло — не придется к новому привыкать.

— Блин, Влад, ну чего ж ты такой тормоз⁈ — в очередной раз возмутился мой белобрысый спаситель.

— Забей, — отмахнулся я. — Ну да, приложился малеха, но не критично. Слушай, напомни, тебя как зовут?

— Ни хрена себе! — снова выпучил красноватые глаза альбинос. — Все-таки шарахнулся. А я думал, чего ты вдруг так резко ко дну пошел! Да еще на таком мелком месте, всего-то полтора метра глубины. Говорил же, булавку надо в трусах иметь, на случай судорог! А ты все: типа я плаваю как Ихтиандр. Вот был бы один, утоп бы на хрен!

— Давай по пунктам. Упреки справедливы, не спорю. Но кратковременная потеря памяти на фоне стресса — дело обычное…

— Фигасе, как зачесал! Блин, Влад, ты прям как моя мымра-директорша стал разговаривать. Но у нее два высших образования, а ты бывший ПТУшник, тебе такие слова знать вообще не положено!

Да елки ж ты мои зеленые, что ж он такой эмоциональный-то⁈ Но хоть что-то удалось выяснить. Меня зовут Владом, сокращенное от Владислав, а ПТУшник я, скорее всего, бывший. Судя по наколке на левой руке, уже