Военкор - Михаил Дорин

Меня выгнуло дугой и подбросило вверх. Всё тело пронзило резкой и режущей болью. Окружающий мир приобрёл какую-то нереальную чёткость. Всё происходящее вокруг стало будто бы в замедленной съёмке. Я видел всё: и как бежит противник, и как по нему стреляют мои бойцы, и пролетающую пулю, и зависшего перед моим лицом комара.

— Командир ранен! — услышал я голос Бека сквозь вращающиеся в моём сознании кроны деревьев.

Штаны намокли и липли к коже. Я чувствовал, как по ногам течёт тёплая кровь. Сознание постепенно начало отключаться.

— Жгут нужно наложить на обе ноги, — прошептал я, когда меня начал тормошить Бек.

— Сейчас.

— Затяни… ай! — почувствовал я, как стягивают мне правую ногу.

Затем также и левую. Но дальше мне уже не дойти.

— В аптечке гемостатик. Сейчас засыплю, и ты не истечёшь… — начал говорить Бек, но я его остановил.

Со мной не уйдут. Раненных не получится всех вытащить.

— «Нефопам» вколи мне, чтоб я в себя пришёл. И уходите. Это приказ.

Он пару секунд сомневался.

— Живо! Иначе все тут останемся, — произнёс я слабеющим голосом.

Когда Бек вколол мне две ампулы, боль немного притупилось и стало легче.

— У меня только один магазин. Так что быстрее, — сказал я, оттолкнув от себя Бека.

Противник подступал с двух сторон. Я отстреливался, стараясь беречь патроны. Руки уже с трудом удерживали автомат, а одежда продолжала промокать от крови.

Слышу, как мне предлагают сдаться и обещают жизнь. Но сомневаюсь, что она будет долгой.

Один выстрел, второй и автомат сухо клацнул.

— Пустой, — прошептал я.

Я достал пистолет и несколько раз стрельнул в наступающих. Одного смог ранить, но не убить. Патроны закончились и в ПМ. Остались у меня только две гранаты.

— Обходи, обходи. Живым брать, — слышал я хриплый голос наступающих.

Как же им хочется меня «затрофеить».

Ослабевшей рукой взял одну гранату, выдернул чеку и бросил со всей силы, что осталось.

— Граната! В сторону… — прозвучал чей-то громкий голос, но он тут же потонул в раздавшемся взрыве.

Крики боли, мат и продолжающиеся угрозы в мой адрес. С кем меня только не сравнили!

Тело уже совсем ослабело, но сознание ещё работает. Лучше умру, но живым на потеху противнику не сдамся.

Правой рукой взял гранату и крепко её обхватил.

Так бывает на войне. Нужно принимать сложные решения. Особенно мне, капитану Российской армии Алексею Калугину.

Левой рукой медленно вложил палец в кольцо предохранительной чеки и вытянул её.

— Сдавайся и будешь жить, козёл, — слышал я призывы в свой адрес.

Воистину, нет на поле боя любимчиков. Здесь все равны. Здесь хаос, и никто ни от чего не застрахован.

— Я ранен. Сам идти не могу, — из последних сил произнёс я.

— Сейчас поможем, свинья, — услышал я усмешку от одного из окруживших.

Были слышны шаги приближающейся ко мне смерти. Последний взгляд вверх. В душе тепло, что туман рассеялся и сквозь свинцовые облака пробился луч света.

Слева и справа появились двое. Я сглотнул вязкую слюну и сделал два глубоких вдоха и выдоха. Умирать страшно. Сжимая с силой гранату, я вытянул руку перед собой, глядя в усмехающиеся лица ублюдков, переговаривающихся между собой на английском языке.

' — Главное — мои бойцы ушли. Живите, братья!', — последнее о чём я подумал, прежде чем разжать ладонь с гранатой.

Миг, и всё моё тело прошило болью. Кажется, все клетки разорвались внутри. А потом наступила темнота и состояние невесомости. Я ничего не чувствовал, но почему-то продолжал думать. Будто моё сознание существовало отдельно от тела.

В голове только одна мысль, чтобы появился свет. Нет страха, но и надежды нет. Ощущение, что ты исчезаешь из этого мира. Полное забвение.

Но вдруг что-то произошло. Белый яркий свет ударил в глаза.

Я пытался проморгаться и понять, где нахожусь. Это был явно не лес. Неужели я всё же выжил и попал в плен?

Яркое солнце светит через открытый балкон, с которого видна улица. На ней разбитые машины, простреленные стены домов напротив. Самая примечательная деталь — разбитая витрина магазина, над которой болтается большая вывеска в виде пробки красно-бело-синего цвета. Эмблема знаменитого газированного напитка.

— А почему вывеска на арабском? — произнёс я вслух и тут же увидел перед собой дуло автомата.

— Что ты сказал? Быстро повтори, — произнёс стоя́щий передо мной человек, чьё лицо прикрывала куфия зелёного цвета.

И сказал он это не на русском языке, но я его понял.

— Повторите, — произнёс я по слогам.

Но я это сделал на языке этого «автоматчика». На арабском! Откуда я его знаю?

— Я у тебя спрашиваю, что ты сказал? — приставил боец ствол к моей голове.

Сам он был одет в футболку и джинсы с кроссовками. Тело прикрывала самодельная разгрузка, называемая «лифчик», в которой было несколько магазинов.

Странно всё как-то. Я посмотрел на себя.

Сижу на стуле. Руки связаны, ноги целые. Кроме как саднящей боли на правом виске ничего не испытываю. Одет в синие джинсы и чёрную футболку.

Я в каком-то старом доме. Стены обшарпаны, старые картины выцвели или разломаны. Да и висят на стенах в основном пустые рамки. Скудная мебель перевёрнута вверх дном, будто при обыске.

А ещё рядом со мной обломки видеокамеры и фотоаппарата. Причём такие я видел только в детстве. Громоздкие и совсем не цифровые.

Представляю, какое у меня сейчас лицо. Наверняка на нём читается фраза: «какого хрена тут происходит?».

Только что был смертельно ранен во время боя. Затем подорвал себя гранатой. А теперь нахожусь непонятно где, непонятно с кем… но живой.

Как говорится, во всём надо искать свои плюсы.

— Что ты здесь делал? Отвечай! — приставил мне к голове автомат крикливый араб и с силой надавил тёплым кончиком ствола АКМ.

Этот парень быстрее мне дырку во лбу продавит, чем прострелит.

— Да я не понимаю, что тут происходит, — сказал я, восстановив при этом ориентировку и отбив в сторону автомат.

Тут же подошёл ещё один человек в куфии в расцветке чёрно-белого орнамента. У него в руках была винтовка М16. Он был более мускулистым, а экипирован гораздо лучше: разгрузка с запасными магазинами, различное дополнительное снаряжение, в том числе и два жгута. Но самое примечательное — это рукоять большого ножа.

Она буквально сверкала на свету.

— Отойди.