Газонокосильщик (черновик) - Антонио Морале

бы я сразу сказала. Так-то он безобидный и тихий — никогда не злится, не кричит, слушается во всём.

— Ну, это хорошо…

Я снова не вытерпел и повертел головой. Со стороны это, наверняка, смотрелось глупо, но ничего поделать я с собой не мог. Интересно ведь!

На стене какие-то грамоты, за стеклом шкафа кубки и медали. С улицы в приоткрытое окно доносятся какие-то крики, то ли звуки стадиона, то ли детской площадки — не разобрать.

«Чёрт!» — мысленно выругался я, снова зацепившись взглядом за свои руки. И всё же, почему у меня такие огромные кисти? А если сжать вот так в кулак — то таким кулаком можно и убить… Или это обман зрения, искажение перспективы? Сами руки ведь точно стали длиннее, из-за этого и кисти кажутся больше. Да и вообще — такое чувство, будто я смотрю на всех свысока. В прямом смысле. Даже мужчина за столом кажется мне на голову ниже, хотя он совсем не маленький.

Какой же рост у этого тела? Сто девяносто сантиметров? Два метра? Тела… Хм…

Неожиданная мысль обожгла черепную коробочку, но после неё стало как-то спокойнее — словно в голове клацнул переключатель, словно я нашёл последнюю недостающую деталь к пазлу. Я в чужом теле… Непонятно только — надолго или не очень? Или навсегда…

Да уж… Чужое тело…

Первое время будет непросто — я постоянно буду биться обо все головой, пока не привыкну к габаритам. Хотя, почему я решил, что будет? Может ещё ничего не будет. Может я просто очнусь в своей кровати и пойму — это всё мне просто снится…

— Эй, дебил! — мужчина пощёлкал пальцами перед моим носом, привлекая внимание. — Ты тут? Я говорю — ты понял меня?

Руку ему сломать, что ли? Тем более, габариты моего нового тела мне это легко позволят.

— Не нужно так, Стив! — строго произнесла брюнетка, убрав руку мужика от моего лица. — Он всё понял!

— Ну и хорошо! — довольно хмыкнул хозяин кабинета, вернулся на своё место и откинулся на спинку стула. — Спасибо, миссис Стоун, за визит, — дал он понять, что разговор окончен. — Передавайте мужу привет.

— Передам. — брюнетка едва заметно поморщилась и поднялась со стула. — Пошли, Алекс.

Что? Это она мне? Что она хочет от меня? Идти за ней? Ну пошли…

Мы покинули кабинет, спустились по лестнице на первый этаж, миновали длинный коридор, череду металлических шкафчиков и через широкую дверь вышли на улицу.

Я на секунду запнулся, осматриваясь по сторонам, оглянулся на здание за своей спиной и неторопливо пошёл следом за брюнеткой, сунув руки в карман потёртых джинсов. Странно всё это…

Широкий двор перед школой был выложен потрескавшимся от солнца серым асфальтом, с яркими желтыми разметками для школьных автобусов. Парочка из них стояла там же, со скучающими водителями за штурвалами. Рядом с парковкой, на небольшом газоне, стояли ряды велосипедов, привязанные к металлическим дугам замками и цепями.

Чуть дальше, у забора, небрежно покрашенного в белый цвет, шумела группа тинейджеров, лениво пиная мяч, споря и громко смеясь.

Сама школа выглядела вполне типично и обыденно — двухэтажное здание из красного кирпича, с высокими окнами, облупившимися белыми рамами и флагштоком перед центральным входом, с развевающимся на ветру американским флагом.

Мы подошли к новенькому тёмно-синему «Бьюику», гордости американского автопрома с хромированной и блестящей на солнце радиаторной решёткой, брюнетка сунула ключ в замочную скважину, молча открыла дверь и села за руль. Я помялся какую-то секунду, распахнул пассажирскую дверь и забрался на переднее сидение.

Двигатель тихонько заурчал, словно голодный тигр, радио переключилось на местную станцию, и ди-джей с ленивым южным акцентом объявил новый хит Bon Jovi.

Моя попутчица посмотрела по сторонам, поправила помаду на губах в зеркало заднего вида, переключила коробку передач и тронула авто, через несколько секунд выехав со школьной парковки на неширокую, слегка потрёпанную дорогу.

Я уставился в окно и с неприкрытым интересом принялся разглядывать мир снаружи…

Вдоль улицы тянулись аккуратные одноэтажные домики с ухоженными зелёными лужайками. Чуть ли не на каждом крыльце висел полосато-звёздный флаг, кое-где стояли детские велосипеды и почти у каждого дома были припаркованы одно или два авто.

На перекрёстке стоял небольшой магазинчик с красной неоновой вывеской «Mike’s Liquor», а рядом с ним висело написанное от руки на меловой доске объявление «Coca-Cola — 79 cents!». Перед магазином пара пожилых мужчин в джинсах и фланелевых рубашках курили, эмоционально жестикулировали руками и о чём-то оживлённо переговаривались.

Мы проехали мимо старенького «Форда», стоящего с открытым капотом, и его владельца в маслянистой майке, склонившегося над двигателем своего авто, и я задумчиво прочёл на стекле автозаправки ярко-жёлтую, сияющую надпись:

«Today only! Hot dogs for 99 cents!».

Моя спутница что-то произнесла, кивнув в сторону заправки, но я так и не понял — что именно. Да и, если честно, не сильно старался понять. Мне было не до этого…

Я в Штатах? Какого хера? Все эти домики, вывески, одежда, машины и номерные знаки Калифорнии… Номерные знаки… Я в Калифорнии? Вот чёрт!

Я удивлённо покачал головой и снова погрузился в размышления…

Может у меня что-то с кукухой? Или это сон… Как там говорят — нужно вспомнить, как ты сюда попал. Если не помнишь — то это точно сон. Хм… Не помню… Вот всё, что было «до» — помню, а как именно сюда попал — нифига…

Я прекрасно помню, что меня зовут Алексей Каменский. Мне 45 лет. Я — бывший военный. Вернее, сотрудник военной прокуратуры. Всю жизнь я отдал служению Родине. За моими плечами один неудавшийся брак, хорошо хоть без детей, несколько разбитых сердец, потому как на те же грабли я наступать больше не хотел, и… Да и всё, в общем-то.

Какое моё последнее воспоминание? Ну… Помню, как переходил дорогу… Как какая-то девчонка лет семи рванула на красный под колёса, и водила тупо не успевал затормозить по скользкой от мороза дороге. Хотя, нет… Не рванула…

Два великовозрастных дебила дёргали её сзади за косички и смеялись. То ли снимали на телефон очередной пранк, то ли просто самоутверждались. И никто из толпы прохожих даже не поставил их на место. Мудачье! А потом эти два дебила дёрнули посильнее, и девочка зарыдала. Тут уже не выдержал я, послав их на три весёлые буквы и пообещав вырвать им руки и засунуть их в их тощие задницы… Настроение