Жека 5 - Arladaar

Открыть-то открыл, базара нет… — задумчиво сказал Жека, закуривая «Мальборо». — Но обстановка меняется кардинально каждую неделю. Эта же моя фирма полностью завязана на биржевой торговле с Японией. Но как дальше дела пойдут… Хрен его знает. Вдруг сдуется. Откажутся японцы металл брать, и всё, зубы на полку. Куда его девать? Конечно, когда стройка пойдёт, можно комбинату продавать их же металл, причём за валюту. Поеду к Аристарху, завтра на биржу съезжу, посмотрю список опционов. Но в любом случае нехер нам работать за просто так. Я выхлоп посчитал с увеличенной в два раза ценой. Половину можно смело себе оставлять. Оставшейся половины хватит, чтобы сделать новый заказ, если он необходим.

— Задрали вы уже со своими биржами и опционами! — прогудел Митяй. — Мы пить-то будем или как?

— Будем конечно! — заржал Жека. — Но немного, я сегодня вечером к Светлане ещё ехать собрался. Подарок ей привёз из самого логова империалистов!

— Чё за подарок? — поинтересовался Славян.

— Тайна! И не просите, не скажу! — покачал головой Жека и ехидно ухмыльнулся. — Но я думаю, она будет рада! Отвези меня вечером в «Абрикосовый» на своей крутой тачке. К Иванычу поеду, на такси несолидно. И вы собирайтесь тоже! Поедем как крутая мафия! Будете меня охранять!

Однако, хоть и поехали как крутая мафия, на славяновом бумере и графиновой «девятке», охрана в посёлок Абрикосовый никак не хотела пускать, пока Жека не выглянул в заднее стекло и укоризненно не покачал головой. Его-то тут все амбалы знали.

Подкатили к вилле Иваныча двумя машинами. Сначала вышли Графин и Абай в костюмах и чёрных очках, встали, огляделись, потом махнули рукой: чисто, мол, выходи, Соловей. А сами едва сдерживаются от смеха. Естественно, эти понты затеяли поугарать, чисто для смеха. А ещё потому, что МОГЛИ это устроить. Где угодно. И им за это не пришлось бы пояснять местным блатным.

Ворота открылись, и Жека пошёл на территорию фазенды, махнув своим пацанам: — Езжайте! Я тут переночую.

Хотя наверняка не мог знать, то ли оставят на ночь, то ли спровадят. Поведение Сахара-старшего никак нельзя было спрогнозировать.

Пока шёл по дорожке к дому, увидел, как в окне одной комнаты мелькнул светловолосый тонкий силуэт. Светка и в самом деле была рада, когда Жека нежданно-негаданно заявился в «Абрикосовый» в восьмом часу вечера с большой красивой кожаной сумкой.

— Уииии, радость моя! — открыв стеклянную дверь, Сахариха прыгнула на Жеку и обняла его ногами и руками, принялась тут же бешено целовать, не обращая внимания ни на кого. Отец, мать, охрана, дворецкий — пофиг.

— Я тоже очень и очень рад! — засмеялся Жека, целуя подружку. — Ну всё. Пошли. Смотри, какие подарки я тебе привёз. Чистая немчура!

Хоть и жили тут люди богатые, а всё равно любопытно стало Иванычу и Елене Сергеевне, что же там такого необычного привёз зятёк. Во-первых, хороша сама сумка — «Луи Виттон», стоимостью в 500 долларов, купленная уже в аэропорту, в зоне дьюти-фри. Женская, большая, на ремне. С такими в фильмах ходят художницы, актрисы и прочая богема. А в сумке — немецкая народная женская одежда под названием «дирндль». И была она очень и очень симпатична. Что-то вроде блузки с коротким рукавом, украшенной узорами, клетчатого зелёного сарафана до середины бедра и зелёного узорчатого передника. Плюс чёрные кожаные туфли на каблучке. Сахариха, увидев такой необычный прикид, сразу же побежала мерить. Ей понравилось! И как же ей шла эта одежда, чёрт возьми! Тонкая фигурка, светлые волосы с косичкой, яркие зелёные глаза, нежные руки и ноги, алые губки… Прекрасна, как валькирия!

— Ну что, Евгений, рассказывай, как поездочка, — Иваныч пригласил за стол. — Ты уж извини, не ждали. Чем богаты, тем и рады. Мы ужинать тут собрались… По русски решили устроить, по простому, без изысков.

Ничего себе, чем богаты! По-русски! Страна нищала, у Сахара-старшего стол ломился от яств. Осетрина, блины с икрой, молочный поросёнок на вертеле. Французские вина и коньяки… Скромный такой ужин…

Дворецкий разлил напитки, официант подал блюда, после этого тактично встали у стенки.

— Поездочка прошла неплохо, — заявил Жека, чокаясь с тестем. — Всё, что планировал, сделал. Предстоит только работа здесь. Много работы.

— Ну и хорошо. Ладно, чё мы всё о работе, да и работе, надо время найти и пожить, — заявил Иваныч. — Работу всю не переделать, как ни старайся. День закончишь, а она заново вылезет, проклятая…

На ночь Жека остался у Сахарихи. Родители выделили гостевую комнату, но Светка ночью пришла и осталась до утра. Голенькая и страстная. Ночка получилась бурная. Под утро ушла к себе, но Жека думал, что родителям её давно известно, что они кувыркаются уже давно. Наверняка дочь рассказала матери.

— Как ты? Как с учёбой? — спросил Жека, когда Светка утром зашла к любимому позвать к завтраку.

— Нормально, — небрежно ответила Сахариха. — Да что учеба… Скучно мне тут. Как в тюрьме живёшь. Золотая клетка. Ты бы смог так жить?

И это была правда. Жизнь богатых людей диктовала свои условия — на улицу уже просто так не сгоняешь, с подружками на лавке у подъезда не посидишь. Сахарихе как дворовой девчонке, такая жизнь, конечно, наскучила быстро.

— Ничего не поделать, — философски заметил Жека. — Лучше жить так, чем не жить вообще. Потерпи немного. Денег накоплю, в Америку свалим.

После завтрака Иваныч с Еленой Сергеевной на джипе уехали на работу. Жека смотрел в громадное окно дома и видел, что авторитет поехал в город в сопровождении двух машин охраны. Как губернатор какой! Жека с Сахарихой поехали на третьей, на вишнёвой «девятке», хорошо знакомой обоим, на которой ещё Сахар-младший гонял. Дюжий лысый водитель в кожанке и точно так же одетый амбал-охранник на переднем сиденье были из бригады Иваныча. Сначала увезли Сахариху в школу, потом Жеку до биржи.

Уже перед тем, как Жека собрался выходить, охранник вдруг прервал молчание, в котором пребывал всё время поездки.

— Слушай, Соловей, тут дело одно есть, — неуверенно сказал он. — Послушай, пожалуйста…

— Говори, — Жека опять сел на сиденье девятки, закурил сигарету.

— Слухи ходят, Иваныч ласты мылить собирается. В Москву съезжать.

— Ну а я-то чё? — осторожно спросил Жека. — Это их дело. У нас страна свободная. Кто где хочет, там живёт.

— Пацаны беспокоятся, что без работы останемся,