Специальный корреспондент (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Для меня это было новостью. Я и не думал о популярности, когда "Новеллы..." взяло в печать одно заштатное мангазейское издательство. На тот момент меня больше интересовал гонорар, ну, и некая доля самолюбования — тоже. Писатель — это не какой-то там хаки, да?

— Вот как! — только и смог выдавить я, — А откуда вы...

— Император сказал. Кроме вас и него никто не мог знать некоторые подробности.

— Ах, да... Действительно, — я отставил в сторону фарфоровую кружку с отбитой ручкой, — Но вы ведь не о литературе говорить пришли, верно? Поймите меня правильно — я безмерно рад, но...

— Ну почему же — не о литературе? Именно о ней. Я всё еще президент Имперского географического общества и главный редактор журнала "Подорожник". И меня очень интересуют ваши литературные таланты вкупе с другими, не менее подходящими для дела способностями.

Я напрягся. От предложений таких людей не отказываются. Пришлось медленно выдохнуть, вспоминая, КТО передо мной. Если уж Артур Николаевич Крестовский, бывший Регент всея Империи и двоюродный дедушка нынешнего Императора, решил побеседовать со мной за чашечкой чая — совершенно точно известно, беседа эта будет однозначно к вящей славе Господа, на пользу Новой Империи ну, и для меня — как минимум интересной и познавательной... Я слишком хорошо изучил его превосходительство в свою бытность его адъютантом.

— Как насчет поработать на мой журнал специальным корреспондентом? Вы ведь хотели уехать? Вы и уедете — дальше некуда.

К ранцу добавилась еще одна сумка — кожаная. В ней лежал подарок Крестовского — настоящее сокровище. Малоформатная фотокамера с резьбовым креплением объективов, которых имелось аж пять! И целая куча контейнеров с перфорированной пленкой для съемки.

Сумка лупила меня по бедру, когда я мчался по перрону, мечтая запрыгнуть в свой вагон прежде, чем кто-то из горожан узнает меня.

— Поезд на Яшму отправляется через пять минут, просьба пассажирам занять свои места! — кричал дюжий проводник в форменке и звенел в колокольчик.

— Пятнадцатый вагон! — выдохнул ему в лицо я, — Мне куда?

— К черту!— ответил проводник, — У нас двенадцать вагонов, сударь.

Я остановился как вкопанный и уставился в свой билет. Пятый! Пятый вагон! Это была не единичка — просто разделительная черта! Подняв глаза от мелких буквиц, я лицом к лицу столкнулся с ней.

— Вы?

— Валевская? Лиза?

Это был провал. Разгром полный, окончательное и бесповоротное поражение... Линия обороны прорвана, ряды смяты, отступающие войска настигнуты неприятелем, который преследует и пленяет бегущих.

— Вы такой молодой... — неожиданно сказала она и провела ладонью по моей щеке и подбородку, и тут же отдернула руку, как будто обжегшись,— Ой!

— Лиза, поезд...

— Вы не смеете уходить, пока я не объяснюсь! — было видно, что она сильно смущена и растеряна, и делает над собой большое усилие, чтобы находиться здесь и говорить со мной.

Такое поведение было достойно как минимум уважения. Девушка мяла в руках платок, опустив глаза.

— Я хочу, чтоб вы знали — не я подсылала к вам родителей. Я бы никогда, слышите — никогда не стала навязываться! Они поступили подло, читая мой дневник и подслушивая под дверью... Не докучала вам на занятиях, и впредь не собиралась. Вы не виноваты в моих чувствах. Я ведь не дурочка, знаю — это всё ок-си-то-цин, верно?

Черт побери, она была действительно хороша! Яркие, небесного цвета глаза, гордая посадка головы, обычно ироничный, но сейчас печальный разлет бровей... Голубое легкое платье, скромное, но не могущее скрыть стройной фигуры и привлекающих взгляд округлостей, изящная шляпка с вуалью — да что ж это такое?

— Я благодарна судьбе за то, что это были именно вы, а не какой-нибудь подлец. Молю Бога, чтобы мы с вами встретились — через два, три, пять лет. И могли поговорить как равная с равным— она посмотрела мне прямо в душу.

В горле у меня стоял ком. Я понятия не имел, что делать. Эта ситуация была, пожалуй, самой кошмарной из всех, что я испытал за прожитые мной четверть века.

— Что же вы молчите?..

— Лиза, вы лучшая девушка в мире. Умная, красивая, живая... Вы достойны счастья — и оно у вас будет. Не обижайтесь на своих родителей — они хотели как лучше. И — простите меня, ради Бога! — я позволил себе взять ее за руку и поцеловать холодные костяшки пальцев.

Она не отнимала руку до последнего.

Запрыгнув на подножку отправляющегося поезда, я запнулся, и могучая рука в железнодорожной форменке втянула меня внутрь.

— Сбежал от нее? — глянул на меня проводник,— Дурень, твоё благородие. Хорошо, что не в моем вагоне едешь, а то я б тебе в чай плюнул.

Да я бы и сам себе в чай плюнул, если бы с этого был хоть какой-то толк.

Тонкая девичья фигурка стояла на перроне и смотрела вслед уходящему поезду.

— Мое мнение — автор никогда не служил в армии,— господин с козлиной бородкой был из тех людей, которые говорят не интересуясь, желает ли собеседник продолжать общение, — Понятия не имею, что они нашли в этой книге. Бесталанная писанина, пародия на литературу. Как ещё этот опус цензоры не зарезали? Император играл на скрипочке по кабакам Варзуги! Бред какой, каждый знает — его тевтонские кузены...

Я внезапно понял, что он рассказывает мне про мою же книгу.

— Его тевтонские кузены плевать хотели на Империю после того, как было заключено перемирие,— сказал я, — Да и до этого мы их интересовали только с точки зрения земельных ресурсов и полезных ископаемых.

— А вы специалист? — его бородка задиристо дернулась вверх, — Ученый?

— Журналист.

— И куда направляетесь? Хотя — дайте угадаю! — бородатенький, конечно, знал всё лучше всех, — В Яшму, до конечной. Там нынче синематографический фестиваль "Яшмовая корона", а это для вашего брата как экскременты для мух... Не обижайтесь, не обижайтесь. На правду не обижаются.

Любопытный экземпляр. Я думал — такие в Империи уже не водятся. Может, репатриант?

— А вы, простите, куда направляетесь? — вопрос с моей стороны прозвучал, скорее из вежливости.

— Пф! Не имею привычки делиться личным с незнакомцами! — этот гад взял со стола газету и демонстративно зарылся в ней.

И с ним мне еще ехать! Может, скоро выйдет? В дверь купе постучали, и появился проводник — с окладистой седой бородой.

— Чай заказывали?

Я кивнул, и поднос с дребезжащим стаканом, квадратным печеньем, ломтиками лимона и кусковым сахаром оказался передо мной.

Серебряный подстаканник с имперским гербом, крепчайший черный чай с ароматом цитруса — это всё очень напоминало детство! Как будто не было этого ужасного, разрушительного десятилетия. Как будто мне снова десять или четырнадцать лет, и мы всей семьей едем в столицу, и всё вокруг кажется таким чудесным, таким значительным... И мама с папой живы, и я никогда не надевал хаки.

— Пф! Чертовы рабовладельцы! — мой сосед перевернул страницу, и я смог увидеть чему он там возмущается.

Броский заголовок гласил "КРОВАВАЯ БОЙНЯ: ОПОЛЧЕНИЕ ГЕМАЙНОВ УНИЧТОЖИЛО ЦЕЛОЕ ПЛЕМЯ ТУЗЕМЦЕВ ИЗ САХЕЛЯ". Дальше шла речь о том, что засуха толкает племена аборигенов Южного континента двигаться через горные перевалы к морю, и на своем пути они сталкиваются с гемайнами — потомками переселенцев из Оверэйссела, который ныне входит в тевтонский Протекторат. Гемайны, эти суровые люди, не церемонятся с чужаками и не экономят патроны. Вот и теперь какой-то журналист из Альянса, лайм, судя по фамилии, распинался о беспощадности поселенцев, которые вместо того, чтобы "просто преградить путь и направить туземцев в безопасное место" открыли огоньи стреляли до тех пор, пока не умер последний из чужаков.

— Купите себе газету и читайте! У меня не публичная библиотека! — раздался сварливый голос.

Дал же Бог соседа, а? Я взялся за ручку подстаканника и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Гемайны, Сахель, туземцы... И вправду нужно будет зайти в библиотеку или, что еще лучше, в книжный магазин. Это ведь будет моей жизнью в ближайшие месяцы — а то и годы!