Андрей Круз Цикл "Лучший гарпунщик" - Андрей Круз

мои «Бланпа» из прошлой жизни. Кстати, чем мне это грозит? Попали они в руки к кому-то — кто насторожится или нет? Не надо было их с собой таскать, купил бы местные… так нет, «на память» понадобились.

Сначала загремел замок на входной двери. Мы тут же встали под стены, заложив руки за спину. Обрывки веревок давно лежали в отхожем ведре, не увидишь.

Дверь распахнулась, во мрак сарая упало пятно солнечного света. Вошло трое. Кто именно — разглядеть не получалось, свет был за ними, так что видели мы только силуэты.

— Демоны, трое, — пробормотал Фома.

— Действуй как решили, — шепнул я в ответ. — Одного бери.

Трое вошедших решительно направились к клетке. Кто это? Огромный татуированный, как полинезиец, негр с бритой башкой, на плече стволом вниз помповое ружье, с ним худощавый, но очень плечистый и жилистый сутулый мужик с ожогом в половину лица, из-за чего у него осталась лишь половина бороды, — Шкура, наверное. И тот седобородый, что тогда со мной говорил, а заодно уши обещал отрезать. И у него в руке мои часы, он их за ремешок держит.

Так, заметили. И это точно за мной.

Никто ничего не говорил, время разговоров еще не пришло. Сейчас меня отсюда достанут…

Негр завозился с висячим замком на двери клетки. Я обратил внимание на выражение их лиц — абсолютное безразличие и даже скука. Рутина, скучная и неинтересная работа.

— Ты не дергайся, — все тем же, уже знакомым бесцветным голосом сказал Шкура, адресуясь Фоме. — Мы за ним.

И встал между мной и Фомой. А негр, тяжело топая, направился за мной, на ходу протягивая ручищу, чтобы ухватить меня за воротник, похоже.

Придется шуметь, поэтому плохо, что их трое. Двоих бы мы на ножи смогли взять, а вот третий уже вне плана. И далеко стоит: стрелять придется.

Фома кинулся первый, дергая Шкуру на себя и выбрасывая руку с ножом. Это я увидел уже боковым зрением, потому что сам успел выдернуть маленький «дерринджер» из-за пояса и выстрелить негру в переносицу.

Звук не был слишком громким, скорее просто резким, как щелчок кнута. Я даже подумал, что снаружи могут и не понять, что тут хлопнуло.

Ждать, когда негр упадет, смысла не было, я видел попадание пули, прямо между глаз, так что умереть он должен раньше, чем рухнет. Поэтому я просто шагнул в сторону и выстрелил снова, целясь в голову стоящему в дверях седобородому, который даже не успел среагировать, у него разве что выражение крайнего удивления начало наползать на лицо.

До него было метра три, для такого маленького пистолетика уже дистанция приличная, а попадания я не увидел. Однако и седобородый не стал хвататься за свой револьвер, а просто стоял неподвижно. Поэтому я рванулся к нему, на ходу бросив свой пистолетик и выдергивая упрятанный нож. И, подскочив, успел разглядеть, что пуля попала моему противнику куда-то в лоб сбоку, я даже подумал, что она, наверное, не пробила череп или что-то такое, но размышлять дальше не стал — рванул его на себя, прижимая, и несколько раз ударил ножом в сонную артерию. Брызнул фонтан крови, седобородый захрипел, схватился руками за шею, и я просто уронил его на пол, попутно выхватывая револьвер у него из кобуры — добротный длинноствольный десятимиллиметровый, франкской работы. И часы в карман: не хрен им тут валяться!

Оглянулся — противник Фомы уже умирал, бандит взрезал ему артерию и сейчас, сам весь забрызганный кровью, удерживал того на полу.

Кто-то заскочил в дверной проем, остановился в растерянности, не в силах ничего рассмотреть в темноте после солнечного дня, я дважды выстрелил ему в середину груди, удачно попав — тот сразу свалился лицом вперед, выронив карабин.

— Хватай все оружие! — крикнул я Фоме.

Патронташ с седобородого — просто на плечо его пока, он еще не подох, дергается в агонии. Затем рывком к упавшему карабину — отлично, рычажный «абордажный», под одиннадцать миллиметров. Патроны?

Где-то щелкнул выстрел, пуля чпокнула в дверной косяк, выбив щепу. Некогда еще и с этого патронташ стаскивать, бежать надо…

— Фома! Готов?

— Нам налево надо, обежать тюрьму — и дальше два длинных сарая будут, между ними рванем, — проговорил он быстро, подбегая.

Так, дробовик он подобрал, и револьвер за поясом вижу. Ну, что-то у нас уже есть.

Вновь выстрел, на это раз пуля ударила где-то в пол.

— Веди! Бегом! На стрельбу не отвлекайся!

В бегущего поперек линии прицеливания человека попасть сложно даже из автомата, а уж из несамозарядной винтовки — почти наверняка не получится. Фома это тоже понимал, поэтому сразу же после выстрела со всех ног рванул в дверь, а я за ним, чуть не наступая на его босые пятки.

Стрелок был не один, в нас выстрелило еще ствола три, но все промахнулись. Пули ударили в бревенчатую стену, а дальше мы уже свернули за угол, укрывшись от огня. Из-за дальнего угла сарая выбежал человек с револьвером, но Фома пальнул в него почти в упор из дробовика, и тот рухнул мешком.

Сколько их тут может быть? Все те, что приехали с Белым? Тогда не меньше двух десятков, а может, и больше. Шансы уйти у нас тогда так себе, но все равно это шансы, а в клетке шансов не было.

Точно, вон два длинных сарая, через открытую дверь одного вижу ряд грубых нар — барак для рабов, наверное, а рабы пока на работе.

Приналегли еще, побежали по узкому, метра два шириной, проходу между бараками. Стрельба прекратилась: нас потеряли из виду.

Только сейчас получилось оглядеться — а территория большая, но в другую сторону от той, куда мы бежим. А там еще какой-то сарай, а за ним уже и забор вижу. Нет, понятно, зачем глаза завязывают: вот так вырвешься, а куда бежать — понятия не имеешь. Слышал, что в тюрьме для пожизненников все выводы из камеры в повязках на глазах делают, чтобы зэк ничего разглядеть и запомнить не мог.

Оглянулся в очередной раз — и вовремя: из-за угла высунулся человек с винтовкой. Я навскидку выстрелил в его сторону. Не попал, но заставил убраться, а там мы уже и до конца барака добежали, опять укрылись за углом.

Забор… забор так себе, не от побега, просто забор, и двух метров в высоту не будет. Просто границу владений обозначили, не больше. И вон прямо возле него пустые рассохшиеся бочки в рядок стоят, так что…

— Туда! — показал на них Фома.

И