Адмирал: Адмирал. Заморский вояж. Страна рухнувшего солнца - Михаил Александрович Михеев

у Японии строить получалось все лучше и лучше. Эта же восьмерка, пролетев над японским портом, все же сбросила кое-что. Не бомбы, а морские мины. Чудо тевтонской военной мысли, с наведением магнитным и акустическим, способные пропустить над собой несколько кораблей, а потом рвануть под невезучим – тем, чей номер совпадал с настройками взрывателя. И японцы вляпались.

Когда из-под кормы тяжелого крейсера «Кинугаса» поднялся фонтан воды, для японцев это оказалось шоком. Здешние воды они считали своими и только своими, вдобавок, их каждый день тралили на случай возможных сюрпризов. Однако факт, как говорится, налицо. Крейсер оседал на корму и медленно разворачивался поперек фарватера. Утопить его одной миной, конечно, не получилось, но убирая корабль с начисто оторванными винтами и дырой в днище с пути и проводя дополнительное траление, ничего, кстати, не давшее, провозились до вечера. Выход был отложен на сутки, а на следующий день базирующееся на Курэ соединение потеряло еще два эсминца. И все же японские корабли вырвались из превратившейся в смертельную ловушку базы и до конца войны ее не использовали, хотя подрывы пытающихся войти или покинуть Курэ транспортов продолжались еще долго.

Эффект от потерь (минимальных, чего уж там) оказался не столько материальным, сколько психологическим. Теперь во всех японских портах выход кораблей в море сопровождался беспрецедентными мерами безопасности, что исправно сжирало драгоценный для самураев ресурс – время. Снижение мобильности японского флота обернулось задержкой его общего выхода в море почти на неделю. А Лютьенс эти дни даром не терял.

Объединенный германо-французский флот накатывался с юга, подобно асфальтовому катку. Ядро флота, состоящее из линкоров и авианосцев, двигалось достаточно успешно, зато легкие силы, крейсера и эсминцы, развернулись вокруг подобно крыльям и устроили японцам настоящую резню. Транспортные корабли захватывали, оказавших же сопротивление безжалостно топили. Впрочем, таковых оказалось немного – в отличие от военных, гражданские капитаны вовсе не считали себя обязанными бездумно следовать кодексу бусидо. В конце концов, их задача перевозить грузы, а не с пятком винтовок сражаться против восьмидюймовых орудий крейсеров.

Правда, некоторые, особо ушлые или считающие себя такими, пытались спрятаться в портах, благо некрупных баз на этих островах японцы понастроили массу. В этом случае они все равно тонули, только ближе к берегу – крейсера и эсминцы легко разносили практически не прикрытые базы японцев, и в том не было ничего удивительного.

Нельзя быть сильным везде, это чистой воды математика. Японский флот по численности легких сил как минимум не уступал эскадре Лютьенса, но им приходилось обеспечивать прикрытие огромных акваторий. В результате имеющиеся у Японии корабли оказались распылены. Гонять туземцев силами одного-двух эсминцев еще можно, противостоять ударному флоту – уже никак. При встрече с немецким флотом японским кораблям приходилось либо бежать, либо умирать. Первое, несмотря на хорошие ходовые качества японских кораблей, оказалось не так просто. Немецкие офицеры дисциплинированно выполняли приказ Лютьенса, немедленно вызывая поддержку авиации, а уж сбивать противнику ход летчики неплохо научились еще в прошлую войну. К чести японцев, дрались они каждый раз до конца, но это был всего лишь способ уйти в вечность.

Так же обстояло дело и с береговыми батареями – их попросту не было. Имелись аэродромы. Многочисленные, но не слишком полезные. На каждом базировалось по пять-семь самолетов, против эскадры, имеющей воздушное прикрытие, это – ничто. И в результате в попытках объять необъятное японцы истратили значительную часть ресурсов впустую, ровным счетом ничего не добившись.

Уничтожая все, что плавает и летает, германский флот продолжал надвигаться на Японию, даже не пытаясь отвоевывать у противника занятые ими острова. Колесников логично рассудил, что это будет пустой тратой времени и сил. Шкурку за шкуркой вскрывая островные гарнизоны, он не добился бы ничего, кроме роста собственных потерь. Особенно учитывая, что контроль японцев над островами выглядел, скорее, номинальным – гарнизоны маленькие, ни к чему, кроме долговременного сидения на этих самых островах не приспособленные, зато вполне способные, ведя партизанскую войну, нанести атакующим серьезные потери. Естественно, этого Колесникову допустить не хотелось.

Вместо пустой возни Лютьенс просто отрезал базы и друг от друга, и от метрополии. Когда все, что плавает и летает, сожжено или потоплено, устраивать переброску сил придется разве что на плотах. Бамбуковых, хе-хе… В такой ситуации есть гарнизоны на островах или нет, уже ничего не значило. А уничтожить их можно и позже, когда будет время. Поэтому десантные операции провели всего два раза: и чтобы потренировать своих вояк, и потому, что конкретно эти острова Лютьенсу были стратегически необходимы. Результаты операции подтвердили, что потери будут совершенно излишними, но в данном случае с ними пришлось смириться.

Правда, и японцы смогли преподнести Лютьенсу сюрприз. Не то чтобы чрезмерный, но все же. Моряки Страны восходящего солнца всегда уделяли большое внимание торпедному оружию. В результате здесь они ушли далеко впереди планеты всей, их торпеды были самыми дальнобойными и мощными в мире. И атаки подводных лодок с неожиданной для немецких моряков дистанции стоили объединенному флоту двух крейсеров, не потопленных, но качественно выведенных из строя и отбуксированных на ближайшую австралийскую базу. Оставалось лишь скрипнуть зубами и сделать выводы, хотя (и все это прекрасно понимали) от хороших подводников гарантированной защиты не существует. Однако теперь флот шел, ощетинившись гидрофонами, в воздухе непрерывно висели патрульные гидросамолеты, а японские подводные лодки были далеко не самыми передовыми в мире, с посредственными характеристиками и чрезмерно шумными. И через их хиленькую завесу флот проломился, будто носорог сквозь кусты, практически не оцарапавшись.

Тем временем, оправившись от не такого уж и тяжелого шока, флот Ямомото все же начал движение им навстречу. В распоряжении японского адмирала имелись немалые силы. Только линкоров двенадцать штук, причем три из них – типа «Ямато». «Синано»[19], «Мусаси» – и собственно «Ямато» всерьез считались японцами мощнейшими в мире. Учитывая непревзойденный калибр орудий этих гигантов, в чем-то военные теоретики островитян были даже и правы, хотя система бронирования «все или ничего» выглядела решением спорным, да и распределение брони в цитадели казалось уже не особенно рационально. Тем не менее, в лобовом бою один на один драться с ними выглядело безумием.

К счастью, остальные линкоры Японии были кораблями, скажем так, несколько устаревшими. Наследием Первой мировой войны и послевоенных лет. Конечно, все они прошли модернизацию, да еще и не по одному разу, что заметно повысило их боевые возможности, но в целом, как ни модернизируй корабль, он все равно окажется слабее только что построенного.

Однако основной своей ударной силой Ямомото считал авианосцы, и опыт атаки