Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

Прошли дальше. Там была общая раздевался. Я осмотрелась. М-да. лавки, крючки. Есть правда, что-то на подобии кабинок, но без дверей. Зачем они, без дверей? Лежала одежда, разные вещи. Всё открыто. И никто за этим не смотрит. Весело!

— Идём дальше, девочки мои. В моечную.

Моечная была большая. В ней стояли лавки, на лавках сидели женщины, десятка три. Старые совсем, молоденькие, зрелые. Кто мылся сам, кто мыл маленьких детей, даже грудничков. Кто стирался. В правом дальнем углу было возвышение, что-то типа помоста. На нём стоял стол, уставленный едой и кувшинами с каким-то пойлом. Я видела, как некоторые женщины жадно смотрели на еду. И даже дети. За столом сидела весёлая компания из четырёх мужчин и четырёх женщин, явно не тяжёлого поведения. Причём, две парочки в этот момент сношались. Одна дама села на мужчине и скакала на нём. Вторая находилась в коленно-локтевом положении и её имел какой-то довольно здоровый мужик с волосатой спиной и волосатой задницей. Она повизгивала. Занимающиеся интенсивно любовью были к нам спиной и нас не видели. А вот остальные четверо — два мужчины и две женщины увидев нас замерли. Мужчины как раз пили своё пойло из глиняных кружек. Мои глаза непроизвольно сузились. Это был признак закипающей злобы. Глядя на четверых, которые нас увидели и зависли, я приложила палец к губам и отрицательно покачала головой. Не надо прерывать людей на самом интересном. Заметила с каким интересом мои фрейлины наблюдают за процессом совокупления. Ксюша посмотрела на Паулу и усмехнулась. Та в ответ и хихикнула. Агнешка покраснела, но глаз от мадам, прыгающей на мужчине, не отводила. Тем более, там процесс проникновения был хорошо виден. Айтан смотрела спокойно. По ней, из-за смуглости кожи, было не понятно, покраснела она или нет. А вот Фрося стала красная, как пожарный гидрант. Она даже открыла рот, чтобы высказать о творящемся сраме всё, что она думает, но я покачала головой, давая понять, что не нужно.

Ну вот как-то так.

Или так. Теперь понятно, почему католическая церковь выступала против общественных бань?

Мы подошли к занимающимся взаимным проникновением. Я тихо вытащила свою шашку из ножен. Меч я не стала брать. Ну его, пусть хранится на «Святой Елене». Обошла парочку, где мужчина был сзади, с правого бока. Его глаза были закрыты. Изо рта потянулась струйка слюны. Он интенсивно буровил мадам, схватив её за ягодицы. Подняла клинок и упёрла его ему в кадык. Он по инерции сделал ещё пару фрикций, открыл глаза и взглянул на меня недовольно. Я молчала. Он тоже. Но чем больше мы молчали, тем больше расширялись его глаза. И лицо стало принимать бледный оттенок.

— Вытащи своё хозяйство из неё аккуратно. А то не дай бог, с перепугу зажмёт тебя, что придётся мне проводить оперативное хирургическое вмешательство, вот этим медицинским инструментом, чтобы разъединить вас. Ты же не хочешь этого? — Сказала я спокойным, как ледяная пустыня голосом. Лезвие шашки скользнуло вниз между его пахом и её ягодицами.

— Не надо. — Прохрипел он. Я кивнула.

— Вытаскивай.

Он вышел из женщины. Она тут же перевернулась, усевшись на задницу. Смотрела на меня во все глаза. Я же продолжала смотреть на мужчину, в его глаза.

— Ну и как, успел закончить? — Задала ему вопрос.

— Чего?

— Ты я вижу глухой? Заставляешь свою Королеву повторять дважды?

— Простите, Ваше Королевское Величество. Да закончил… Когда лезвие Вашего меча опустилось на мой…

— Ого! Какой красавчик! Правда ты ещё и садомазохист, голубчик⁈

— Кто?

— Садомазохист, получающий удовлетворение от боли или страха. Извращенец, одним словом. Тебя надо показать Святой Инквизиции. На предмет метки дьявола, прости Господи. — Все, кто слышал мои слова, перекрестились.

Вторая парочка тоже прекратила безобразие. Женщина прижалась к мужчине и обернувшись, с ужасом смотрела на меня.

— А ты чего сидишь? Понравилось? Слазь с него. — Но мадам зависла. Глаза ошалелые от страха. Я поморщилась. Не дай бог зажмёт его, мне что, расцеплять их, что ли? Ещё чего не хватало. — Ксюша, помоги ей покинуть этого засранца.

Княжна, недолго думая, подошла и схватив шлюху правой рукой за волосы, стащила с самца. Грубо, но действенно. Оглядела весь весёлый кагал.

— Кто из вас Вернер?

Из-за стола встал грузноватый мужчина, всё ещё державший кружку с пойлом.

— Объясни своей Королеве, что делаешь ты и твои дружки здесь в женский день?

— Мы никого не брали силой, Добрая Королева Александра.

— Ты ошибся. Я не добрая. Итак, есть закон, который запрещает появление мужчин в бане в женские дни. Или тебе плевать на закон?

— Нет, Ваше Королевское Величество.

— Как нет, тогда что ты здесь делаешь, вот в таком виде?.. Молчишь? Молчи. Ибо сказать тебе нечего. Ты нарушил закон, наплевав на него. А закон, это я! А значит ты наплевал на меня. А это уже тянет на государственную измену. Неуважение и оскорбление августейшей особы. За это казнь, четвертование.

При этих моих словах, один из подельников Вернера упал на пол и потерял сознание.

— Я не буду сейчас выслушивать ваши объяснения и оправдания. Все на выход. Живее! Ксюша, если кто будет медлить, бей своей плетью. Шлюхи тоже на выход. Этого поднять. Живее. — Вся гоп-компания потянулась к выходу. Потерявшего от избытка чувств, тащили за руки. Но в отношении дам я передумала. В конце концов, мы что ли убирать за ними будем??? — Шлюхи остаться. Пока я, со своими фрейлинами, раздеваемся, вы тут всё убираете. Моете и выскабливаете до бела. Вам понятно? Пойло из кувшинов и кружек вылить в сток. Продукты, хлеб, овощи, мясо, пусть возьмут женщины. Поедят сами и покормят детей. И у вас мало времени. Если не успеете, вам кожу плетьми со спины и ваших тощих задниц снимут мои солдаты. Выполнять.

Дамы бросились всё убирать. Мы вернулись в раздевалку. Я вышла в предбанник.

— Айно, значит так, эти не одеваются. Пусть так голыми и пойдут в городскую тюрьму. Я с ними буду разбираться завтра… Хотя нет, сначала, прежде, чем попасть в тюрьму, пусть поработают истопниками. А то там что-то прохладно. Скоро иней в углах образуется. А я люблю по жарче. И если дров мало, значит этот скот, продал их. А они оплачиваются из казны города.