Петр Третий. Наследник двух Корон - Владимир Викторович Бабкин

час пил пиво. Неплохое, как и само заведение, в котором он сидел. Он бы должен был приехать ещё с утра, но смерть русского посла задержала его до полудня в Берлине. Густав Бартель был уверен, что Серж будет недоволен, и первый час здесь даже думал, что тот просто не спешит выйти, мстя за такое некоролевское опоздание. Но этот час затянулся. Капитан ломал голову в догадках. Беда что ему нельзя было самому заявится к де Брилли или послать за ним. Встретится за столом они должны были как-бы случайно.

И вот полчаса как он услышал о чём шепчутся служки:

— И что хозяин будет делать с французом? — спросил молодой.

— Да пока в чулан снёс, что б не портился, — ответил высокий.

— Кого ждёт? Родственников или падре?

— Да послал Курта в Берлин во французское посольство, их человек был — пусть они и разбираются.

Какой-то француз похоже здесь преставился. Если это де Брилли, то пора переходить с пива на горилку или польскую водку.

— Эй, любезный, — позвал «швед» подавальщика

— Долить пива, герр капитан или окорока подать? — материализовался рядом долговязый служка.

— Лучше шнапса плесни, — Густав поднял градус.

— Будет исполнено, чего-нибудь ещё? — служка старался угодить щедрому гостю.

— И горячего. Я вот думаю остановиться на ночь. Номера у Вас есть? — непринуждённо спросил Бартель.

Служка замялся.

— Даже не знаю, господин капитан, как и сказать.

— Ну так у управляющего, дурень, спроси, — изобразил нетерпение Густав.

— Господин капитан, у нас номер только один, но там вещи покойника, — затараторил служка

— Хм, удивил, — Густав Бартель сделал «покровительствующее лицо» — я не из брезгливых.

— Так номер проплачен и из посольства приехать должны, боимся пропадёт что, — слушка сомлел. — Никак невозможно.

— Соберите вещи усопшего в мешок, опечатайте, если хотите я даже подтвержу, что вы ничего, когда складывали не взяли. Мне номер нужен, — «начал заводиться» Бартель.

— Так там не топлено, — сдался трактирный

— Пока будете убирать — протопите, — отрезал «швед», — что там с французом случилось то?

— Так, это, дуэль была.

— Убили значит, — по мнению казачьего сына Григория Орлика, служившего лично французскому королю, Серж де Брилли всегда был для его ремесла не сдержан, вот и поплатился. Швед Густав Бартель, кем Григорий Филиппович был согласно имеющимся документам, считал так же.

— Нет, сам помер! — служка стал приходить в себя.

— Ну, упокой Господь его душу. Неси горячее, хлеб и шнапса. Окорок ещё.

«Шведский капитан» «потерял интерес» к покойному.

— И сам мигом ко мне, дам тебе гутергрош — расскажешь, что было. И как. А то скучно у вас.

— Три! — воспрянул подавальщик.

— Не наглей, я за три тебя самого продам. — Орлик знал цену информации.

— Так история интересная, да, и, Мартину пока он за меня будет работать заплатить надо, — упорствовал служка.

— ДВА мариенгроша, а там посмотрим, что расскажешь, — отрубил «швед».

Немец кивнул и побежал за заказом.

Еда была дрянь, а вот рассказ интересный. «Бартель» узнал и несчастном Серже, поцеловавшим лошадь в репицу, и о раненом самим Сержем фон Брюммере, и юном враче из Киля. Узнал даже и то, что слуга этих господ вынес какую-то шкатулку от покойного, за что, сообщившего об этом хозяину уже после отъезда кильцев, «в Дрезден кажется», Мартина побил хозяин. И где теперь их искать? Проскочившая фамилия «фон Корф» особенно напрягла Орлика. Такую же фамилию слышал он в числе последних видевших вчера русского посланника. Говорили, что он доверенный человек при новой русской императрице.

По итогу Григорий Филиппович отдал запрошенную подавальщиком цену. Вернувшийся хозяин, извиняясь, отказал «господину капитану гвардии» в комнате. Но это скорее радовало. Теперь у сотрудника Secret du roi («Секрета короля») голова болела только о трёх вещах: кому досталась пропавшая шкатулка, можно ли её найти, и стоит ли сообщать в Санкт-Петербург или только в Париж о пропавшей шкатулке. Ему казалось, что что-то он ещё упустил. Он решил подумать об этом позже — дорога в Берлин длинная.

Убираясь с видимой обидой «за сорванный постой» Григорий Филиппович, всё же решил, что о гибели курьера и причастности к этому фон Корфа и некого фон Брюммера из Киля маркизу де Шетарди в Санкт-Петербурге знать надобно. У Орлика были старые семейные счёты с проклятой Россией.

* * *

КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ПЕРЕДНЯЯ ПОМЕРАНИЯ. ПЕНКУН. 09 января 1742 года.

Мы танцевали вальс. Я и моя Ирина. Молодые и красивые. Боже мой, как мне хотелось крикнуть: «Остановись мгновение!». Нет, не это!!! Не останавливайся никогда!!!

Мы кружили в вальсе. Вокруг нас возникали образы, сады, дворцы, рощи, розовые кусты, прекрасные люди, райские облака в божественном небе

Я старался сказать Ирине: «Я тебя люблю». Кричать, целовать, нести её на руках, но губы не слушались, а руки и ноги просто двигались в такт мелодии.

Вот мы почему-то на каком-то перроне. Любимая целует меня в губы и шепчет: «Будь счастлив».

Гудок паровоза и она остаётся на вокзале, а мой путь куда-то. Мы никогда больше не увидимся…

— Граф, хорош дрыхнуть. Дел полно. Приехали.

Хмуро смотрю на разбудившего.

— Корф, ты — скотина. Такой сон…

Кивок.

— Прости, мне не было видно отсюда. Ваша шпага, сударь!

Ловлю на лету шпагу. Видимо я барона так достал, что он решил меня научить полезному в нынешнее время делу поединка и фехтования в целом. Нет, Брюммер меня тоже учил. И он хороший мастер. Но, учил без души, по принципу «отвяжись». Бастиан как учитель лучше, но его стезя — это скрипка и штуцер, так что в фехтовании я пока усвоит только основы. Корф же взялся за дело вполне всерьез. Так что звон шпаг сопровождал каждую нашу остановку в пути после Эберсвальде. Беглый осмотр Отто и «к барьеру!». Через час — по пять минут, ноги размять и согреться. Сейчас вот на фоне местного мини-замка вытанцовываем, пока Крамер пошёл выяснять, где в этой глуши остановиться.

Финт — туше, выпад — парирование… Я новичок, но не отступлю.

Барон замечает:

— Если бы я не знал, что ты — внук Петра, я мог бы догадаться.

— Похож?

Звон металла.

— Внешне? Не так чтобы слишком.

— Тогда что?

Звон. Вольт, рипост…

— Туше!