Васильевич. Книга первая. Братик - Андрей Готлибович Шопперт

А интернета с Википедией как не хватало. Телевизора. Да, начнёшь перечислять и пальцев на руках и ногах не хватит, даже если использовать пальцы чуть постанывающего во сне монаха Михаила. Слава богу хоть не храпящего. Пересветов не сказать, чтобы трубно совсем, но храпел. И если Юрий ночью просыпался, то назад уснуть было не просто. Нужно было собраться с духом и растолкать Ивана Семёновича, чтобы он на бог лёг. Это ведь идти к нему по холодному полу приходилось. Босиком. Во! Мать их этих хроноаборигенов, не могут тапки выдумать. Храп он понятно не слышал. Хоть в чём-то плюс от глухоты есть. Зато чувствовал вибрацию от деревянной лавки по полу к его кровати передающуюся. Бетховен палочку брал в зубы и на рояль, вибрации «слушал». Юрий же, родившийся глухим, к этому во много раз чувствительней был.

Сегодня нет Пересветова, вон вторая лавка пустует, а снизу ароматы винные долетают. Его конвой гуляет. Выставил им по случаю окончания дороги князь Трубецкой бочонок вина. Литров на семьдесят должно быть, приличный такой. Ну, на двадцать с лишним рыл и не так уж много. Сейчас же креплённых вин ещё делать не умеют. Лучшие вина — это десять градусов на семь — восемь сахара. Сегодня хоть и пост, но дворянам из его свиты выпить можно. Они как бы в дороге ещё, и на них пост не распространяется. Завтра всё. Завтра ни-ни. Одна репа да каша на постном масле. А, ну пироги ещё с грибами. А что, нужно будет завтра заказать себе пирог с капустой, решил Юрий. Глаза, как кончил себя жалеть, стали сами закрываться.

Юрий почти уснул, когда от двери резко так сквозняком потянуло, и винный запах насыщенней стал. Видимо сквозняком её приоткрыло. Вот, нужно будет завтра попенять дворне, должен же тут найтись человек, который отвечает за нормальное закрывание дверей. Как-то там чтобы дверь сама не открывалась верхняя петля должна быть чуть ближе к косяку… Или наоборот. Что-то такое объяснял ему бригадир плотников, восстанавливающий купеческий терем в который его музей переехал. Петюня? Каламбур почти. Петли навешивал Петюня…

Боровой приоткрыл глаз. Не так чтобы любопытно, но интересно же в каком градусе опьянения пришёл Пересветов с фряжского вина.

Вошедший в опочивальню высокий широкоплечий мужик был совсем не Иван Семёнович. Выше, не сильно высокого литвина, на голову почти. Бугай настоящий. Здоровяк входил в дверь, неправильно повешенную, боком, в одной руке, в левой, у него была свеча с дрожащим, от сквозняка и движений человека, пламенем, а второй руки не было видно, он её корпусом прикрывал.

Опять Ляпунов караул что ли решил в его спальне учинить. Весь воздух в небольшом помещении они вчетвером выдышат, и опять утром у него голова болеть будет, недовольно отметил Артемий Васильевич. И тут произошло странное. Мужчина поставил свечу на лавку рядом со спящим братом Михаилом, и тут стало видно, что в правой руке у посетившего их здоровяка дубинка деревянная, на биту из будущего похожая. Этот амбал примерился, схватил за грудки монаха и рывком усадил его на лавке, и тут же замахнулся дубинкой, чтобы огреть брата Михаила по головушке седой.

— А-а-а! — заорал Юрий Васильевич. Ну, наверное, заорал, себя-то не услышишь, — Караул! Помогите! — может какие звуки и не очень чётко вышли, всегда проглатывал пока части слов мальчишка, когда волноваться начинал или торопился, Иван — брат, за голову тогда хватался и метался по горнице. Но, чего-то ведь закричал и там внизу могли услышать.

Бум. Дубинка пусть с запозданием секундным, но встретилась с головой монаха. Эх, кто теперь будет приглашать на Русь книгопечатников. Тьфу! Сплюнул, мысленно, Боровой, какая гадость в такой ситуации в голову лезет. Юрий снова набрал полную грудь воздуха и заверещал, одновременно пытаясь вылезти из кровати, но заботливо подоткнутое братом Михаилом одеяло не давало. А бугай, отбросив дубину, и отпустив назад на лавку монаха, уже стал разворачиваться к Юрию.

— А-а-а! — не надеясь на слова снова заверещал князь Углицкий, и тут свет в опочивальне померк. Здоровяк, развернувшись, зацепил полой кафтана свечу на лавке, и она упала на пол и погасла.

Глава 8

Событие двадцать второе

В книгах всегда описывают, как время в момент опасности замедляется. Прям, на фрагменты все движения и действия разделяются. Вот ты поднимаешь левую руки и бьёшь супостата хуком, вот правая рука хватает его за волосы, космами с разбойной головушки свисающие, и, намотав на кулак, тянет вниз к колену. Вот нос разбойника встречается с вашим колен и оттуда вылетают сопли сначала, а потом и капли крови рубинами, сверкающими на солнце, что равнодушно смотрит на это побоище.

У Артемия Васильевича получилось всё не так. В самый последний момент, дрыгая, как заправский велосипедист ногами, он умудрился одеяло из-под перины выпростать и… и на этом всё. Сильная рука душегубца прижала его к этой самой перине, вырвала другая рука, наверное, не менее сильная, из-под него подушку и шмякнула её на голову отроку. А потом обе эти руки стали этой подушкой вдавливать голову князю Углицкому в перину податливую. Удушить, гад его захотел. Спасало в первое время то, что голову Юрий сумел повернуть и руки эти сильные давили княжичу на ухо. Сколько-то вздохов он успел сделать.

Потом Юрий Васильевич умудрился выпростанной из-под одеяло ногой сделать «берёзку» и лягнуть душителя в ухо. Ворог дёрнулся и чуть ослабил хватку. Ненадолго, тут же обе руки вновь стали вдавливать голову Борового в перину подушкой. А тот решил повторить свой успех. Вновь вскинул ноги вверх при этом лягнуть норовя. Не вышло. Ирод сместился ближе к столбу, на котором балдахин крепился, и нога в этот столб врезалась. Больно врезалась.

И тут как прояснило. От боли, должно быть, мозги прочистило. Нужно не с громилой этим бороться, а попытаться, использую столб как точку опоры, вывернуться из-под подушки. Дышать становилось труднее, руки душегубца легли по-другому, и теперь не ухо вдавливали, а щеку, конкретно мешая дышать. Артемий Васильевич снова изогнулся в поясе, достал правой ногой до столба, упёрся в него, и что было сил оттолкнулся, одновременно руками отжимая подушку от себя. Чуть удалось продвинуться. Отрок снова изогнулся, упёрся ногами и, отталкивая руками подушку, вновь попытался вывернуться. И на этот раз удалось, он выпростал голову из-под подушки и глубоко вздохнул. Эх, вот дальше всё пошло не по плану. Да