Троя. Последний рассвет - Дмитрий Чайка

наконечников стрел в стенах — обычных признаков штурма. Огромный, благоустроенные и очень богатый город просто бросили. Хотя кое-какие новые теории есть, конечно.

— Хаттуса построена в плодородной долине, высоко в горах, — ответил отец. — Там всегда было в достатке воды. Но теперь ее мало, а дождей нет уже давно. Крестьяне бегут оттуда, и город просто нечем кормить. Кочевники тоже пришли в движение, у них самих дела не лучше. Каски, хоть и дикари, но могут выставить восемь сотен колесниц. Великий царь Суппилулиума подумывает перенести столицу на юг.

— Мы еще не платили дань в этом году? — спросил я, а когда дядя покачал головой, продолжил. — Вот и не платите, самим пригодится.

— Ах-ха-ха-ха! — дядя Акоэтес согнулся от хохота. — Брат, что стало с твоим сыном! Я не узнаю его! Самим пригодится! Я сейчас умру со смеху!

— Не смешно, — бросил отец, лоб которого прорезала задумчивая складка. — Эней прав, брат. Мир расползается в клочья, как драный хитон раба-козопаса. Великому царю будет не до нас. А ахейцев нужно убить. Давай сядем и подумаем, как это сделать половчее. И ты, сын, тоже садись. Ты заслужил это право.

— Да, садись, племянник, — кивнул царь приветливо, но едва заметная нотка недовольства в его голосе царапнула мое сердце. Нет! Не может быть! Мне точно показалось!

* * *

Наш военный флот — это три пузатых торговых лохани, в которых поместилось полсотни воинов. Моя идея с углями и смолой понравилась всем, а потому и придумывать ничего лишнего не стали. У ахейцев выбор невелик. Они так и не взяли у нас зерна, а жрать в пути что-то нужно. Две с половиной сотни здоровых мужиков, из которых три десятка раненых. Им точно нужно много еды и чистой воды, а ближайшая удобная гавань, где можно заночевать и ограбить парочку деревень, располагается напротив и ниже по течению, на фракийском берегу. Только они не знают, что там уже нет никого. На той стороне живут люди, с которыми у нас заключен договор гостеприимства, священный для этих мест. Это значит, что они могут свободно приходить в наши земли, а мы — в их. И никто никого не обидит, не тронет имущества и не сделает рабом. И даже кров и стол предоставят. Такая вот тут жизнь, которая научила нас мириться с соседями. У тех же ахейцев, говорят, не так. Там каждый царек поколениями режется с соседом за поле размером с плащ. Вся земля кровью полита, и никто не желает уступить. Тут тоже непросто, но вместе выживать как-то сподручнее. Не раз уже помогали друг другу.

Грабители — люди предельно прагматичные. Они приходят не умирать, а убивать. А это несколько не одно и то же. Как только их вожди понимают, что цена победы слишком велика, они разбирают лагерь, а из его остатков складывают огромный погребальный костер, где жгут павших в последней битве. После этого они стаскивают корабли в воду и машут ручкой с виноватым видом. Не вышло, мол, извиняйте, до новых встреч. Так случилось и в этот раз, и вожди ахейцев были совершенно спокойны. Традиции преследования врага, бегущего в море после поражения, тут нет и в помине. Ушли негодяи, и замечательно, принесем благодарственные жертвы богам. А подумать, что люди, не имеющие нормальных кораблей, станут преследовать тех, у кого они есть, и вовсе никто не мог. Это кажется каким-то безумием. Хорошо хоть, что и мой отец, и его брат — ребята вполне трезвомыслящие, и меня послушали. Хотя тут небольшая тонкость есть. Счастье в этом мире не является простой случайностью, это промысел божий. Здесь человек, которому сопутствует удача, считается любимцем богов, и все умные мысли не его собственные, это нему боги нашептали. А раз так, то невредно и послушать волю высших существ. Кажется каким-то бредом? Нет, Александр Македонский и Юлий Цезарь именно так и прожили, получив слепую поддержку войска. Не случайно у каждого римского императора в титуле обязательное слово было: Felix, счастливый.

Пролив здесь довольно широк, стадий двадцать-двадцать пять, а потому мы вышли с вечера, а потом полночи пробирались вдоль поросшего лесом фракийского берега к стоянке ахейцев. Найти их несложно, ведь зарево горящих деревень окрасило темноту летней ночи в багряный цвет. Деревни стоят пустые, люди оттуда ушли и угнали скот. Но ахейцы обязательно пойдут вглубь. Они пришли за добычей, и они ее возьмут.

Я греб вместе со всеми, потому что камень, прилетевший в грудь, не является веской причиной для безделья. Мы раз за разом опускали весла в воду, слушая тихий шелест волн. Спокойно сегодня море, не как вчера, да и ветер малость потише.

Над водной гладью потянуло запахом дыма. Это воины раздувают уголь в горшках, которые прячут под мокрыми кожами со всем возможным тщанием. Если увидят — пиши пропало. Все наши старания будут напрасны.

— Проклятье! — ругнулся Абарис, могучий малый лет двадцати пяти, который на спор поднимал лошадь. Он смотрел через плечо и махал веслом с каким-то яростным остервенением. — Корабли на якоре стоят. Вот дерьмо!

Да, это и впрямь скверно, потому что замысел наш — просто блеск. Подойти ночью вплотную к кораблям, забросать их горшками с углем, а потом сделать ноги. Если хоть один корабль останется на плаву, нас догонят и перетопят как котят. От ахейской монеры (1) на купеческой лохани не уйти нипочем.

— Плывем, — сказал я, и все согласно кивнули. Плывем, конечно, не возвращаться же из-такой мелочи.

Абарис передал весло товарищу, раздул огонь в горшочке и усмехнулся, довольный. Он бросать будет. Знатнейшие воины чуть не передрались за эту честь и теперь завидуют мне самой черной завистью. Еще бы, мальчишка, который пришел на свою первую войну, подвиг совершил, о котором можно по вечерам внукам рассказывать. Поэтому мое участие в этом действии даже не обсуждается. Сижу и гребу молча.

— Арма, прошу, закрой свой глаз! Если закроешь, я принесу тебе в жертву овцу! — прошептал Абарис, подняв лицо к луне, которая, как назло, не хотела прятаться за облаками. Она сияла изо всех сил, даже не думая нам помогать. Наверное, ночному богу тоже стало любопытно, чем все это дело закончится.

— Ну, как хочешь! — зло сказал воин и гордо отвернулся от ночного светила. — Смотри, я тебе предлагал! Овца — хорошая жертва! Не давать же тебе за это быка!

Сотня шагов! Полсотни! Лагерь ахейцев по правую руку от нас, на расстоянии броска камнем, и сейчас «собачья вахта», время перед рассветом, когда сон самый крепкий. Да…