Анти-Горбачев - Сергей Тамбовский

— Среднегодовые сборы зерна в стране за одиннадцатую пятилетку составили 180 миллионов тонн, — быстро проговорил он, — что полностью обеспечивает как нужды трудящихся, так и сырьевую базу животноводства.

— Можно реплику? — сказал со своего места Романов и, получив разрешение от председателя, поднялся. — Как же обеспечивает, Михаил Сергеевич, если мы закупаем за границей зерно миллионами тонн? В прошлом году, например, по данным ЦСУ мы купили в США и Канаде 27 миллионов тонн только пшеницы, а всего 40. В позапрошлом — 23 пшеницы и 30 всего. В текущем году, насколько я знаю, эти закупки ещё более вырастут. Поясните ситуацию, пожалуйста…

— Да, мы закупаем зерно в Канаде, — смешался Горбачёв, — но импортируем почти исключительно кормовые сорта, 4 и 5 класс, который идёт на корм скоту.

— Бюджету СССР от этого ведь не легче, — продолжил свою реплику Романов, — кормовые они или продовольственные, всё равно валютой приходится платить. К тому же репутационные издержки — лидер соцлагеря и не может сам прокормить себя. В чём главная причина наших закупок в Канаде?

— Это сложный вопрос, — попытался уйти от ответа Горбачёв, — уходящий в 40-е и 50-е годы, ответ на него займёт немало времени.

— А мы не торопимся, — вдруг сказал Гришин, — давайте разберёмся вместе.

— Хорошо, — Горбачёв отложил свою папку и начал говорить своими словами. — Надеюсь, все собравшиеся помнят эпоху Никиты Сергеевича, освоение целины и кукурузную кампанию?

Собравшиеся сдержанным гулом оповестили, что да — помнят.

— Так вот, и первое, и второе было довольно большой ошибкой — кукуруза у нас нормально развивается только в регионах южнее Воронежа-Тамбова-Пензы, а сеяли её вплоть до Полярного круга. В итоге случилось резкое падение средней урожайности зерновых и сокращение валовых сборов. То же самое случилось и с целиной — первые несколько лет всё шло прекрасно, а затем начались чёрные бури, сдувание плодородного слоя земли и катастрофа с целинными урожаями. В 63 году урожай зерновых в стране составил всего 110 млн т, на четверть меньше предыдущего года. В этом же 63 году мы впервые и закупили зерно за границей.

— Но позвольте, Михаил Сергеевич, — снова выступил Романов, — со времён Никиты Сергеевича и освоения целины прошло уже больше 20 лет, урожаи зерна, насколько я знаю, за это время увеличились кратно — а закупки за границей остаются… как же так?

— Видимо мне придётся открыть небольшой секрет, о котором наверняка все присутствующие догадываются… — сказал с очень недовольным лицом Горбачёв, — во всём виноваты скорее всего приписки…

— Так-так-так, — сказал со своего места Гришин, — и насколько они велики, эти приписки? И в каких регионах страны наблюдаются?

— Что касается регионов, то это конечно Средняя Азия и Закавказье в первую очередь, — ответил Горбачёв. — В остальных областях тоже есть, но гораздо меньше. А размеры этих приписок по моим подсчётам составляют от четверти до трети урожая…

— То есть фактически в прошлом году мы собрали не 180 млн тонн, а 130-135? — спросил Гришин.

— Фактически да… — уныло отвечал Горбачёв, — таким образом, импорт зерна просто покрывает разницу в балансе между фактом и отчётными цифрами.

— Очень интересно, — сказал молчавший до этого Чебриков, — по-моему в эту тему пришла пора вмешаться моему ведомству.

— С зерном мы, кажется, разобрались, — продолжил Романов, — а что у нас с техническими культурами, Михаил Сергеевич?

Тот быстро оживился, потому что здесь никаких подводных камней вроде бы не ожидалось.

— С техническими культурами всё гораздо лучше, Григорий Васильевич, — бодро начал он, — хлопчатника мы собираем 8-8,5 млн т, свёклы 80 млн, картофеля 75 млн, подсолнечника около 5, льна — миллион тонн. Всего этого достаточно для обеспечения продовольственной независимости СССР.

— Во-первых по хлопку, — Романов перевернул очередной листок в своей папке, — по нему, как говорят мои источники, тоже наблюдаются значительные приписки, даже больше, чем по зерну — фактически собирается не 8, а 5-5,5 млн т. А во-вторых я бы хотел обратить внимание всех присутствующих, а особенно Михаила Сергеевича, на такие незаслуженно забытые культуры, как соя и рапс.

— Соя очень привередливая культура, — начал Горбачёв, — регионы её выращивания у нас ограничиваются югом Европейской части и Дальним Востоком. А насчёт рапса, он же сурепка, вы совершенно правы — надо развивать его производство.

— К этому надо добавить, что и подсолнечник можно было бы сеять гораздо более широко — подсолнечное масло это востребованный продукт на мировом рынке, тут мы могли бы немного исправить баланс нашей внешней торговли в агропроме…

— Ну и самый главный вопрос, Михаил Сергеевич, — продолжил Романов, — почему у нас урожайность всех культур практически не растёт, оставаясь в разы меньше, чем в других развитых странах?

— Вы же не хуже меня знаете, Григорий Васильевич, — начал оправдываться Горбачёв, — что страна у нас хотя и большая по площади, но в основном северная. Две трети территории в зоне вечной мерзлоты, а кроме того есть и пустыни с горами, так что площадей под основные сельхозкультуры с благоприятными условиями созревания у нас совсем немного. На это накладываются периодические засухи летом и морозы зимой, которые ещё более снижают валовые сборы и урожаи.

— И тем не менее, — продолжил Романов, — даже в том же Краснодарском крае урожайность пшеницы ниже, чем в аналогичном по условиям зерновом поясе США, примерно в полтора раза.

У Горбачёва не было цифр по Штатам, поэтому возразить он ничего не смог, а просто посидел некоторое время, глядя перед собой остекленевшим взглядом.

— Может товарищ Медунов даст справку по Краснодарскому краю? — нашёл он выход из создавшегося тяжёлого положения.

Медунов как будто ждал этого предложения — немедленно открыл свои записки и начал сыпать цифрами, из которых следовало, что всё в его бывшем подведомственном хозяйстве (так-то он уже министром работал года три, но раньше был первым секретарем Краснодарского крайкома) не так уж и плохо.

— И тем не менее, — ответил Романов, выслушав его, — всё могло бы быть гораздо лучше. Если бы у вас была современная сельскохозяйственная техника, раз, стояли бы хранилища зерна и овощей, в которых не гниет большая часть засыпанного, два, и у крестьян был бы