Тучи сгущаются - Лориана Рава

-- В последний раз предупреждаю тебя, -- холодно сказал Инти, -- или ты относишься к этой женщине почтительно, или тебя прилюдно выпорю, чтоб не повадно было не слушаться. Я приказываю тебе извиниться перед ней!

-- Да на что тебе сдалась эта Медуза Горгона?! Ты что, жениться на ней вздумал?!

-- Свои брачные планы я с тобой обсуждать не намерен! -- отрезал Инти. -- А вот твоё забвение законов обсудить, пожалуй стоит. Ты забыл, что таватинсуйцы должны освобождать всеми возможными способами соотечественников, попавших на чужбине в рабство? И что к освобождённым соотечественникам надо проявлять такт и чуткость? Особенно это относится к женщинам, которым в рабстве приходится хуже, чем мужчинам, -- потом он демонстративно повернулся к Морской Волне. -- Ещё раз прошу простить грубость этого невоздержанного юноши.

-- Ничего, я не в обиде. Мой вид и в самом деле может быть не очень приятен, -- Морская Волна старалась казаться любезной, но по её глазам было видно, что она держится из последних сил. Потом, отведя её в сторону, Инти добавил: "Я не могу раскрывать своим людям всю подноготную, так что зови меня и дальше Саири, а я тебя буду звать Изабеллой"

Дальше всё пошло более-менее гладко. Некоторое количество продуктов, документы, которые могли представлять интерес, и золото довольно быстро удалось упаковать. Потом они добрались до кухни. Инти предложил после еды самым усталым из своих людей немного поспать, так как впереди бессонная ночь. Заснули и Изабелла с дочерью.

Ворон вызвал Инти поговорить:

-- Послушай, Инти, зачем нам эта баба, да ещё с девчонкой?! Пусть она даже никаких замыслов против нас не имеет... но ведь ты сам знаешь, скорость перехода зависит от слабейшего из идущих, значит, они нас тормозить будут.

-- И что ты предлагаешь?

-- Избавиться от них.

-- Нет, Ворон, и думать забудь. Эта женщина развязала меня от верёвок, когда я по невнимательности попался в сети.

-- Всё равно бы мы пришли и спасли тебя.

-- Но она-то об этом не знала! И я поклялся и ей, и её дочери, что помогу им доехать до Тавантисуйю живыми и здоровыми. Не будут они нас так сильно тормозить. Можно какого-нибудь осла угнать, в конце концов. Или ты, Ворон, и раненого товарища также бросил бы, потому что он будет тормозить?

-- Она нам не товарищ. Она жила с этим.... Да, пусть её похитили насильно, поверим. Но у неё было столько шансов убить его, а она не делала этого.

-- Но, в конце концов, даже и нам это стоило больших трудов. Даже я лопухнулся. Так что какой с неё спрос? Кроме того, она и до того, рискуя жизнью, предпринимала попытки связаться с нами. И жестоко пострадала из-за этого. Я поклялся, но даже если бы я этого не делал, всё равно не вижу никаких причин, по которым её с дочерью нельзя брать с собой.

-- Понимаешь, мне на неё смотреть тошно. Я люблю, когда в этом мире всё на своих местах и правильно. Женщина должна быть красивой и опрятной, а не грязной уродиной. Ведь она действительно как Медуза Горгона. Грязные патлы как змеи спутанные. От её вида в камень, конечно, не превратишься, но аппетит поневоле потеряешь.

-- Видно, ты не очень точно знаешь миф о Медузе Горгоне. Изначально она была прекрасна своей чарующей красотой, а потом её изнасиловали и изуродовали.

-- А потом отрубили голову, чтобы своим мерзким видом не обращала людей в камни? Зачем жить женщине, если она так изуродована?

Инти хотел что-то ответить, но в этом момент подошёл Коралл и сказал:

-- Ворон, я думал ты умнее. Неужели ты не понимаешь, что эта женщина -- ценная свидетельница. Цветущий Кактус, убегая от нас, прекрасно знал, куда направляется. Он знал местность. И наверняка бывал здесь не раз. Сколько ещё тумбесцев бывало здесь тайком? Кто, кроме неё, опознает изменников в лицо? Да, мы захватили бумаги Ловкого Змея, но кто сказал, что там все негодяи под своими именами? Эту женщину надо беречь как зеницу ока, а не голову ей рубить.

Ворон некоторое время молчал, крутя в руках оторванный от дерева лист. Видно, прагматические аргументы Коралла для него звучали убедительнее, чем этический настрой Инти. Этика у Ворона была другая, а вот от логики так просто не отмахнёшься.

-- Да, Коралл, ты прав. Я как-то не подумал обо всём этом. Хорошо, мы доставим женщину и девочку в Тавантисуйю. Больше я не буду спорить об этом.

-- А я к тебе по делу, Саири. Тут пришёл посыльный из местной деревни. Он хотел попросить у господина отсрочки в уплате долга, но вместо его слуг увидел нас?

-- Должно быть, бедняга перепугался?

-- Не особенно. Скорее обрадовался. Ведь этот негодяй замучил бедных крестьян. Уже всех девушек у них обесчестил. Так что его смерти они скорее рады. Кроме некоторых... В общем, тебе надо с ним поговорить?

-- А за кого он нас принял?

-- Сперва решил, что мы из партизан, но потом... короче, понял, что мы тавантисуйцы. Что ему говорить -- лучше решай сам.

Перед Инти стоял, судя по виду, обычный крестьянин из покорённых Испанской Короной земель. В нём, конечно, не было того чувства собственного достоинства, которое было присуще крестьянам-тавантисуйцам. Что-то подсказывало Инти, что такой человек сам по доброй воле выдавать их и не будет, но и переоценивать его надёжность не стоит. Потому сказал, что, мол, у него к хозяину был личный счёт, а про подробности распространяться не стал, тем более что они крестьянина не так уж и интересовали. Во-первых, ему были нужны долговые расписки селян, чтобы если уж кто объявится, больше трясти с них долги не мог. Это Инти выдал с радостью. Крестьянин посоветовал им не брать лошадей их конюшни, так как у тех все подковы помечены, и показал, как дойти до города не по дороге, а пешими тропами, говоря, что идя вдоль ручья, особенно по его руслу, они не заблудятся, а след их не найдут. Также просил, чтобы, когда те вернутся в Тавантисуйю, они бы попросили Первого Инку ввести сюда войска. Многие воюют против Короны в партизанах, но так им этой силы не одолеть. Инти сказал, что обязательно передаст. Предложил зайти в деревню за провиантом, но Инти отказался, сказав, что они спешат.