Голубой Ютон - Квинтус Номен

Правда, одного на все четыре каюты – его сняли с «Пассата» Михалыча – но это было куда как лучше чем без него вообще. В свое время в «Пассате» кондиционер не работал, как и все прочее – но Володя выяснил, что его неработоспособное состояние вызывалось лишь отсутствием в нем фреона. Наташа, которую попросили «привести кондиционер в чувство», весело сообщила, что «если есть плавиковый шпат и серная кислота, то изготовить пару литров дихлордифторметана вообще не проблема» – и это «не проблему» довольно быстро решила. Ну а чтобы этот автомобильный кондиционер вообще работал, к нему приделали пятикиловаттный электромотор (по мощности сильно избыточный, но этот мотор уже серийно выпускался для станкостроителей), а на баржу поставили и отдельный генератор на «тракторном» дизеле.

Поэтому путешествие происходило именно «с комфортом». Кеней из Александрии – тот самый купец, который стремился на Голубой Нил – с некоторой опаской взошел на борт «железного корабля богинь», но уже через пару дней, видя, как остальные члены экипажа общаются с «богинями», повел себя довольно развязно. Вероятно, решил, что «не такие они уж и богини» – и думал так примерно дня два – ровно до тех пор, пока Брунн не пригласила его в каюту «побеседовать». Просто Кеней что-то проорал матросу, а тот, не поняв сказанного, попросил Брунн перевести. Бруннхильда попросила Кенея повторить, а затем – так и не переведя сказанное – выразила греку некоторое неудовольствие его поведением. Тихо и спокойно выразила: через десять минут Кеней вышел на палубу бледный и до конца путешествия вел себя тише воды, ниже травы. Лида не утерпела, поинтересовалась причиной столь быстрого приведения купца в чувство.

– Это ты, дитя прогресса, не замечаешь нашей божественной сути. А когда африканский житель в середине июня в полдень заходит в прохладную комнату из сорокаградусной жары, он сразу понимает с кем связался. В общем, его раб, которого он зовет Бел, теперь служит нам.

– А зачем?

– Он хотя и эфиоп, но говорит по-гречески, и он знает по крайней мере два языка тамошних жителей. Нам лишний переводчик не помешает, а то этот Кеней ради своей выгоды нам такого напереводит! Промолчал же, гад, что для расплаты с тамошними торговцами везет не столько ткани, сколько соль – а соль в тех краях стоит недешево.

– Ну мы же тоже ее везем!

– Мы везем потому что Лера сказала, а грек этот промолчал. Хотя туда сколько соли не вези – все мало будет, так что его торговле мы бы не помешали.

– Скорее бы доплыть, а то сидеть в каюте – хоть и прохладной – просто скучно.

– Доплывем как сможем, Юля решила солярку не жалеть. В конце-то концов двести тонн нам на месяца на три полного хода хватит. А тут плыть много меньше: завтра уже будем в Сиене… то есть в Асуане, а как половодье начнется, то, Юля говорит, дней за десять до места и доберемся. А так как весеннее половодье вроде уже началось, то скорее всего и двух недель не пройдет потому что в Асуане ждать почти и не придется. Впрочем, если учесть, что следующее половодье начнется в конце августа, тебе еще надоест на берегу сидеть. Без кондиционера в смысле…

Но все равно глядеть на берег было скучно, так что Лида, поднявшись в рубку, спросила у Юли:

– Я не понимаю, ведь судя по Кенею торговать с нубийцами и эфиопами жутко выгодно. А мы за неделю ни одной онерарии, идущей вверх, не видели. Что, другие купцы считают эту выгоду не соответствующую риску?

– Я тоже сперва удивилась, но тот парень – Юля кивнула на лоцмана, который служил Кенею и теперь указывал путь – объяснил. Сейчас вверх идут в основном те кораблики, которые с Кушем торгуют, и мы их уже все обогнали потому что им-то сейчас спешить незачем. А если идти туда же, куда и мы… Экспедиция к верховьям занимает почти два года – если и обратную дорогу считать. Кораблики идут месяц до Асуана, затем в весеннее половодье доходят до четвертого порога и ждут осеннего разлива: там город небольшой стоит, удобно ждать у моря погоды… то есть у Нила. Потому что до него от Асуана плыть им против течения больше месяца, вода уже спадает. А по большой воде они его проходят – против сильного течения проходят, и доползают к шестому порогу еще через полтора месяца. И там ждут нового паводка – там тоже город, и еще побольше… то есть сейчас все, кто плывет вверх, как раз у шестого порога и сидят. То есть уже не сидят, паводок в верховьях уже на спад пошел – но мы все же успеем его пройти, он еще пару недель проходим… В общем, до нужного нам торга местные купцы ползут пятнадцать месяцев…

– А потом?

– Два месяца торгуют. То есть говорят, что хотят купить, а эфиопские племена все нужное откуда-то неспешно притаскивают. Поскольку все равно приходится ждать до середины июля, никто там никуда не спешит…

– А вниз они скатываются в осеннее половодье, поняла.

– Так что мы уже скоро придем и даже прочих купцов обгоним…

– Как?

– Только по Голубому Нилу им ползти километров шестьсот, при среднем дневном переходе хорошо если тридцать километров, да и то если ветер попутный. А мы уложимся дня в три-четыре, так что время поторговаться у тебя будет.

Время поторговаться было, а вот результата торговли почему-то не было, хотя вокруг торговля шла вовсю. Из Египта пришло с десяток довольно больших корабликов – не онерарий, но по размерам похожих, и торговцы довольно быстро меняли привезенные товары на черное дерево, какие-то ароматные мешки, даже что-то, что учительницы приняли за вязанки обыкновенного хвороста – но они-то приехали не за хворостом! Довольно многочисленные эфиопские торговцы с огромным интересом рассматривали картинки с изображение кофейных деревьев и ягод, но ни один, по их словам, даже не слышал об их существовании. Несмотря на то, что Лида, которая была назначена «главной по закупкам кофе», чуть ли не ежедневно поднимала цену на эти ягодки. И лишь когда вода в реке начала на глазах подниматься, Бел робко поинтересовался у Лиды:

– Те ягоды, который вы ищите, никто их местных никогда в жизни не видел и даже не слышал о таком. Но если больших ягод здесь нет, может быть и маленькие подойдут? – и с этими словами раскрыл ладонь, в которой лежало пяток кофейных ягод.

– Каких больших? – от волнения у Лиды