Володарь железного града - Яр Серебров

военного союза против родственника Короткопол отказался под благовидным предлогом, но его бояр московские коллеги правдами и неправдами втягивали в будущее противостояние. Сам Иван Иванович, в отличии от пращуров, не горел жаждой завоеваний и вёл миролюбивую, в чём-то соглашательскую политику, что давало неплохие плоды. В первую очередь для низших слоёв. Холопы и чернь его не любили, но и не бузили, что князя устраивало более чем полностью.

То, что кон о запрете отъезда бояр он не сможет провести через думу, Короткопол уже понял. В последние дни вокруг княжеского двора происходила какая-то мутная возня. То тут, то там мелькал Еди-Тоблуг. Не приехали верные бояре из Михайлова и Перевицка, зато Ольговские и Ижеславские были тут как тут. Переяславские же, служилые, с такими рожами сидят, будто в братинах не сладкое ромейское вино налито, а кислая брага.

— Дедами заповедано вотчинами володеть и не князю сие решать!

— Онуфрий, дык это же в наших интересах. В Москве боярам золотые горы обещают, а как они силу наберут усех в бараний рог крутят. Чего далеко ходить то? Вона как Дмитровских вотчинников захомутали.

— Лжа сие! — бояре из противной партии застучали посохами. — Москва завсегда за честь боярскую стоит.

— Да плевать им на вашу честь! Попомни моё слово, волками взвоете. Слезами горючими зальётесь.

Короткопол слушал горячие прения вполуха, раз за разом прокручивая в голове последние события. Чего старому баскаку не хватало? Сколько медов выпито, сколько сотен пудов серебра с ордынского выхода «попилили», сколько дев красивых подарил жадному до женских ласк Еди-Тоблугу. Тревожно чувство в груди нарастало. Князь подошёл к окну. Взглянул на дружинников у ворот… Маловато.

Иван Иванович не сомневался что катализатором происходящих событий стал посланник Тайдуллы. Покрутившись в Переяславе эта заноза отправилась в Пронск, затребовав в спровождение немалую часть его личной дружины. И не откажешь…

От жара Иван Иванович расстегнул ворот. Погруженный в думы он не обратил внимания как в светлицу нырнул чашник и что-то нашептал боярину Василию Микитиничу по кличке Хряк, негласному главе промосковской партии. Не уловил, как резко изменилась риторика выступающих, как резко поднялся градус прений.

— Мстислав Воротынский на землях что ты, по скудоумию свому уступил боярам запретил уходить с волостями. Ну! Пошто молчишь то⁈

Взгляды устремились на Короткопола. Окольничий подскочил к князю, склонился описав расклад отчего Иван Иванович потемнел лицом.

— Не понял? Ты с кем дерзкие речи ведёшь! Хряк! Азм тебе не ровня. Не попутал чего? Али мёду перебрал.

— Чего ты не понял то, князь? Два десяти и един, бояр ужо Мстислав волостей лишил. Боровских же вовсе судят вирники его, наравне со смердами и городской чернью. И за что? За то что правом своим исконным, правом вековечным на отъезд те хотели воспользоваться! Не он им волости давал в кормление, не ему и отбирать!

Бояре дружно загудели, засеменили поддакивая толстому боярину, застучали посохами по доскам, высказывая поддержку.

— Тебе то что до сих бояр, а? Мстислав жаждущим к Семёну отъехать мзды даёт исправно, татьбы не чинит и усадьбы родовые не отбирает. Пошто вам ещё надобно?

— Мало злата даёт, очень мало. У хлопов же прежде людишки его испрашивают желают ли те с хозяевами отъезжать, али нет. И знаешь сколь соглашается? — боярин поднял руку с сомкнутыми пальцами. — Нуль, дырка от бублика. Где на Руси было видано, бояр без слуг и холопов с земли родной сгонять аки псов бездомных⁈

— Ешо и дружину в походы брать запретил. Сделал мол одолжение, а кормиться чем⁈ — поддержали Хряка коллеги.

— И ты, князь, хошь такие же порядки на нашей земле завести? Не бывати тому!

— Не бывати!

— Не бывати! — голоса бояр зазвучали громче, а перестук их посохов отбивал такую дробь, что кресло под князем завибрировало, неприятно отдавая в поясницу.

Хряк поднялся, затянул пояс на необъятном животе и неспешно подошёл к Короткополу.

— Бояре соль земли русской, не ты! Мы чернь да голь перекатную держим в ежовых рукавицах и через то вам власть над ними даруем. Не стоять без бояр князьям ни в Переславле, ни в Москве, ни в Боровске! Христом богом прошу, обычаями пращуров. Дурь свою бросай и поезжай добром на большой съезд князей, в Ростов. А мы в том подсобим, да бояре?

— На благое дело и серебра не жалко, сами на поле ратное поедем и дружину старшую возьмём, — добавили коллеги, поддержав выступавшего. — Волости многих бояр граничат с его землями. Бегут туда холопы, и вольные людины. Опустеет наша земля, с кого выход брать? C чего дружины кормить? Не на злато, не на серебро замахнулся княжич. На души людские, кои взад не выдаёт. С Дону, да Упы глаголит Мстислав, выдачи нет!

— Подумаем.

— Неча тута думать! — вызверился Василий Микитинич. — Знамо мне, сколь тебе злата за Верейскую землицу от этого изверга перепало. А нам с того что? Одни беды да невзгоды.

— Да кто ты таков⁈ Стража! — Иван Иванович не выдержал и последнее слово выкрикнул фальцетом.

За дверью раздалось шуршание, звон оружия и шум борьбы. Князь боязливо обернулся на ощерившихся бояр и обнажил меч и положил тот на колени, смахнул со лба выступившие капли.

Хряк выглянул в окно и злорадно улыбнулся:

— Поздно ужо. Допрыгался голубок.

Шум борьбы усилился, дверь неожиданно распахнулась и в светлицу ворвался верный воевода, Вышеслав Иванович. Рука мужчины кровила, за ним тянулся кровавый след, а щит, закреплённый на спине, был истыкан стрелами словно подушка для иголок.

— Прости, княже! Не усмотрели. Измена! Боярские дружины с сотнями баскака в гриднице старшую дружину закрыли, а молодших… порубили!

Договорить он не успел. Двое сынов Хряка резво вскочили и длинными кинжалами добили воя, а остальные заговорщики окружили группу лояльных бояр князю так и не понявших что происходит.

— Не ваше то дело. Не рыпайтесь! — рявкнул на них Хряк. — Целей будете.

— Иуда! Ты же мне крест целовал! — вскрикнул Короткопол.

— А ты обещался вольности боярские хоронить, а сам земли задарма раздаёшь! — Хряк, резким ударом выбил меч из рук князя и изящным финтом, не прерывая движения вогнал бастрад в живот володаря. В молодые годы боярин был знатным рубакой, одним из лучших и с возрастом ещё сохранил навыки. Противника боярин добивать не стал, отошёл в сторону. Короткопол захрипел, из уголка рта полилась струйка крови.

— Ну! — рявкнул на бояр Хряк. — Пошто ждём!

Заговорщики, сбросив оцепенение вытаскивали из-за пояса родовые кинжалы и подходя к находившемуся в прострации князю наносили короткий удар и тут же отступали, освобождая место. Короткопол прикрывая рукой первую, самую тяжелую