Стивен Кинг - 11/22/63

Пропойте высокую си достаточно громко и в правильной тональности – и сможете разрушить кристалл. Воспроизведите достаточно громко нужные гармонические ноты на стереосистеме – и разобьете оконное стекло. Если следовать этой логике (а по мне, она правильная), поставьте достаточно много струн на инструмент времени – и сможете разнести реальность.

Но сброс на ноль всякий раз почти полный. Конечно, что-то остается. Так говорил Охряная Карточка, и я ему верю. Однако если я не проведу каких-то больших изменений... если не сделаю ничего, кроме как поеду в Джоди и вновь в первый раз встречу Сейди... и мы влюбимся друг в друга...

Я хочу, чтобы это случилось, и думаю, что так и будет. Кровь тянется к крови, сердце – к сердцу. Она захочет детей. И я, если на то пошло, захочу. Скажу себе, что одним ребенком больше, одним меньше – никакое это не изменение. По крайней мере не слишком большое. Или два ребенка. Или три. Это, в конце концов, эра больших семей. Мы будем жить тихо. Не поднимая волну.

Только каждый ребенок – это волна.

Каждый сделанный нами вдох – волна.

Вы должны вернуться в последний раз, сказал Охряная Карточка. Должны замкнуть круг. Желания не имеют к этому никакого отношения.

Могу ли я действительно думать о том, чтобы рискнуть судьбой мира – возможно, самой реальности, – ради женщины, которую люблю? Если так, то безумие Ли в сравнении с моим – сущая безделица.

Человек с карточкой, заткнутой за ленту шляпы, ждет меня рядом с сушильным сараем. Я чувствую его присутствие. Может, он посылает какие-то мысленные волны, но ощущение, что он там ждет, есть. Возвращайся. Тебе не обязательно быть Джимлой. Еще не поздно снова стать Джейком. Хорошим парнем, добрым ангелом. Не тревожься о спасении президента – спасай мир. Сделай это, пока еще есть время.

Да.

Я сделаю.

Вероятно, сделаю.

Завтра.

Ведь завтра наступит достаточно скоро, верно?

10.01.58

Все еще в «Тамараке», все еще пишу.

Больше всего меня тревожит Клейтон. О нем я думал, когда заправлял авторучку остатками чернил. Если бы я знал, что он не представляет для нее угрозы, то, думаю, уже бы ушел. Появится ли Джон Клейтон в доме’ Сейди на аллее Ульев, если я вычеркну себя из уравнения? Может, он окончательно рехнулся, когда увидел нас вместе? Но он последовал за ней в Техас еще до того, как узнал про нас, и если сделает это снова, на сей раз может перерезать ей горло, а не проткнуть щеку ножом. Мы с Деком точно не сможем его остановить.

Только, возможно, он знал о нас. Сейди могла написать подруге в Саванну, подруга – сказать другой подруге, и новость о том, что Сейди проводит время с мужчиной – который не отгораживается от нее шваброй, – могла в конце концов дойти и до ее бывшего. Если причина его приезда в Техас во мне, тогда Сейди будет в безопасности.

Невеста или тигр?[172]

Я не знаю, не знаю.

Погода поворачивает на осень.

10.06.58

Вчера вечером пошел в автокинотеатр. Для них это последний уик-энд. В понедельник на щите для афиш напишут: «ЗАКРЫТО НА ЗИМУ», – и добавят что-нибудь вроде: «В 59-М ЕЩЕ ЛУЧШИЕ ФИЛЬМЫ». Последняя программа включала мультфильм с кроликом Багсом и пару фильмов ужасов, «Мрак» и «Звоночек». Я сел на привычный складной стул и посмотрел «Мрак», практически ничего не видя. Замерз. Денег, чтобы купить пальто, мне хватало, но теперь я уже боялся что-либо покупать. Думал об изменениях, которые могла вызвать моя покупка.

Когда первый фильм закончился, я пошел в бар, невзирая на последствия. Хотел выпить горячего кофе (думая: Не может же это что-либо сильно изменить, – и: Откуда ты знаешь?). Когда вышел из бара, на детской площадке увидел только одну девочку, хотя месяцем раньше детишки на ней так и толпились. Девочка прыгала через скакалку. Напомнила мне Розетту Темплтон.

– По дорожке я иду, а дорожка вся в пыли, наколола пальчик я, и он весь теперь в крови, на дорожку я смотрю, и я бабочку люблю.

На второй фильм я не остался. Меня трясло.

Возможно, поэты могут уничтожить мир ради любви – но не обычные люди вроде меня. Завтра, при условии, что «кроличья нора» никуда не делась, я вернусь. Но прежде...

В баре я купил не только кофе.

10.07.58

Металлический ящик из «Уэстерн авто» на кровати, крышка откинута. Лопата в стенном шкафу (уж не знаю, что подумала о ней горничная). Чернила из последней заправки уходят, но это нормально: еще две-три страницы, и я поставлю жирную точку. Потом положу рукопись в металлический ящик и зарою его около пруда, в который однажды забросил мобильник. Глубоко похороню в мягкой черной земле. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь его и найдет. Может, это будете вы. Если, конечно, будут и будущее, и вы. Это я собираюсь выяснить в скором времени.

Я говорю себе (с надеждой, со страхом), что эти мои три недели в «Тамараке» не могут привести к большим изменениям: Эл прожил в прошлом четыре года и вернулся в прежнее настоящее... Хотя, признаю, меня посещали мысли о возможной связи его пребывания в прошлом с холокостом Всемирного торгового центра или сильным землетрясением в Японии. Я говорю себе, что никакой связи нет... но все-таки задаюсь таким вопросом.

Мне надо сказать вам, что я более не думаю о 2011 годе как о настоящем. Если Филип Нолан – человек без страны, то я – человек без времени. Подозреваю, навсегда таким и останусь. Даже если 2011 год окажется на месте, я буду там заезжим чужаком.

На столе передо мной лежит почтовая открытка. С автомобилями на фоне большого экрана. Другие в баре Лисбонского автокинотеатра не продавались. Я уже написал на ней послание и адрес: «Мистеру Дикону Симмонсу, Джодийская средняя школа, город Джоди, Техас». Начал было писать Денхолмская объединенная средняя школа, но вовремя вспомнил, что ДСШ станет ДОСШ только в следующем году или годом позже.

На открытке я изложил следующее:

Дорогой Дек! Когда приедет ваш новый библиотекарь, приглядывайте за ней. Ей понадобится добрый ангел, особенно в апреле 1963 года. Пожалуйста, поверьте мне.

Нет, Джейк, услышал я шепот Охряной Карточки. Если Джон Клейтон должен убить ее и не убьет, могут произойти изменения... и, как ты видел сам, изменения не в лучшую сторону. Независимо от того, какие добрые у тебя намерения.

Но это Сейди! – возразил я ему и, хотя я не из плаксивых, заплакал. Слезы щипали, слезы жгли. Это Сейди, и я люблю ее! Разве я могу просто стоять рядом и смотреть?

В ответе слышалось упрямство, свойственное прошлому: Замкни круг.

Поэтому я разорвал открытку, положил обрывки в пепельницу. Поджег. Датчики пожарной тревоги, которые могли сообщить миру об этом деянии, отсутствовали. Горение сопровождалось лишь хрипом моих рыданий. Я словно убил ее собственными руками. Скоро я зарою металлический ящик с рукописью, а потом отправлюсь в Лисбон-Фоллс, где Охряная Карточка, несомненно, очень обрадуется моему появлению. Я не буду вызывать такси – пройду весь путь пешком, под звездами. Наверное, хочу попрощаться. Сердца на самом деле не разбиваются. Если бы только они могли...

Сейчас мне идти некуда, только к кровати, на которую я собираюсь лечь, уткнувшись мокрым лицом в подушку, и молить Бога, в которого не очень-то верю, послать моей Сейди доброго ангела, чтобы она могла жить. И любить. И танцевать.

Прощай, Сейди.

Ты никогда не знала меня, но я люблю тебя, милая.

ГОРОЖАНИН СТОЛЕТИЯ (2012)

Полагаю, «Дома знаменитого толстобургера» уже нет, его заменил магазин «Л. Л. Бин экспресс», но точно сказать не могу – руки не дошли, чтобы проверить по Интернету. Знаю только одно: из своих странствий я вернулся в «Закусочную Эла». И в мир, который ее окружал.

Он ни в чем не изменился, во всяком случае, пока.

Я ничего не знаю о «Бин экспрессе», потому что день возвращения стал моим последним днем в Лисбон-Фоллс. Я поехал в мой дом в Сабаттусе, немного поспал, запаковал два чемодана, положил их в багажник и отправился на юг. Остановился, чтобы заправить бак, в маленьком массачусетском городке Уэстборо, и решил, что он вполне подходит для человека, который не ставит перед собой никаких целей и ничего не ждет от жизни.

Первую ночь в Уэстборо я провел в гостинице «Хамптон инн», оборудованной вай-фай. Зайдя в Интернет – сердце билось так сильно, что перед глазами мельтешили точки, – я набрал в адресной строке сайт далласской «Морнинг ньюс». Введя номер моей кредитной карточки (потребовалось несколько попыток, так дрожали руки), я получил доступ к архиву. Статью о неизвестном стрелке, покушавшемся на жизнь Эдвина Уокера, я нашел на положенном месте, в номере за 11 апреля 1963 года, однако в следующем номере о Сейди не написали ни слова. Как и неделей позже, как и двумя. Но я продолжал поиски.

Нужную мне статью я обнаружил в номере за тридцатое апреля.